только джинсы, пуловер и пару свитеров и сейчас с внезапным смущением осознала, что одета самым неподходящим образом для такого места, особенно если надеется получить здесь подобного рода работу.
– А родители знают, что вы здесь, мисс Уайлер? – спросил наконец Хепуорт.
Так вот оно что! Конечно! Как глупо со стороны Кей не подумать, что ее обязательно узнают, после всей шумихи в прессе!
Девушка сразу же поняла: всякий, кто читал последние газетные статьи, не будет иметь с ней дела, не посоветовавшись с Уайлером.
– Да, – солгала Кей, – конечно, знают.
Хепуорт выдавил улыбку.
– Ну что ж, почему бы вам не подождать, пока не посмотрю досье и не подумаю, что можно сделать?
Он показал на кресла, расставленные перед стойкой портье.
Кей кивнула, но заметила, что помощник управляющего направился обратно в кабинет. Без всякого сомнения, он немедленно попытается связаться с Уайлером. Она поспешно выбежала из отеля. Очевидно, нужно искать такое место, где бы она была менее заметна. Официантка? Секретарь? Продавщица? Двигаясь в потоке пешеходов, заполонивших Луп, девушка остро чувствовала множество любопытных взглядов; кое- кто даже дружески улыбался. До Кей дошло, что она стала слишком известной персоной в этом городе; где бы ни устроилась – рано или поздно, ее обязательно узнают. И что тогда? Заставят вернуться к Уайлеру? Официально Кей по-прежнему была под его опекой. Или он оставит ее в покое, положившись на обещание молчать о той ночи?
День тянулся как во сне. Она бродила по улицам, сидела за стойками закусочных или на траве в том парке, где впервые встретила Сильвию и увидела грязную сторону американской политики. Проходя мимо газетного киоска, Кей остановилась, чтобы просмотреть дневные выпуски, – а вдруг там что-нибудь упомянуто о «несчастном случае» с Уайлером? Ни строчки. Она уже хотела отойти, как уголком глаза заметила что-то яркое – очередной номер «Томкэт». На обложке – рыжеволосая девушка потрясающей красоты, стоявшая в центре загона для лошадей в оригинальном наряде – ковбойских сапогах, спущенных ниже бедер кожаных ковбойских штанах, состоящих только из переда, и коротком незастегнутом жилете и шкуры пегой лошади.
«Девочки «Томкэт» с дикого Запада», – гласил заголовок.
Кей вспомнила об Орине Олмстеде. Двери особняка Олмстеда были открыты для всех девушек, работавших на него.
В голове начал вырисовываться план. Ведь Тони сказал, что отношения дочери с Олмстедом могут повредить Уайлеру в глазах избирателей. И Кей подумала, что в «Элли» она может решить все свои проблемы.
Особняк представлял собой прямоугольник из бурого песчаника, с плоской крышей, выстроенный в простом, чуть грубоватом стиле, принятом в начале века. Не очень-то привлекательное здание, зато огромное: три этажа с пятнадцатью окнами на каждом.
К тому времени как Кей прошла через ворота и зашагала по длинной подъездной аллее, уже спустились сумерки. В доме, очевидно, шло веселье – из окон неслись громкие голоса и вопли рок-группы. Особняк был ярко освещен. На парковочной площадке теснились десятки автомобилей, и еще больше собралось у самого входа. Когда пассажиры и водители выходили, машины вручались попечению горничных в атласных костюмах пастельных тонов, выкроенных наподобие купальников, с длинными изогнутыми меховыми хвостами. На голове у каждой красовались прилегающие шапочки с острыми меховыми ушками, – на шее меховые горжетки в тон. Такие туалеты носили «кошечки» – прозвище, изобретенное Орином Олмстедом для женщин, работавших в высокодоходной сети «Томкэт Клабз», открытой им во многих городах страны в качестве «Приложения» к журналу.
Мускулистый вышибала, с трудом втиснувший свои телеса в смокинг, проверял каждого входящего. Приветственно улыбнувшись Кей, он оглядел ее чемодан.
– Приехали пожить у нас?
Незнакомая обстановка и звуки на секунду отвлекли внимание девушки. Из огромного холла с мраморными полами были видны несколько больших комнат, забитых людьми, развлекавшимися при приглушенном освещении. Кей заметила множество привлекательных молодых женщин и мужчин- знаменитостей – Джека Николсона, Мохаммеда Али… Остальных она знала если не по имени, то в лицо.
– Переезжаете? – настойчиво спросил вышибала, словно для него было в порядке вещей предлагать гостеприимство любой молодой женщине, появившейся на пороге с чемоданом в руках.
– Не… не знаю. Мне необходимо поговорить с мистером Олмстедом.
– Невозможно, солнышко. Он заперся в кабинете на всю ночь.
Кей удивленно уставилась на мужчину. Заперся?
– Но он устраивает вечеринку.
– В «Элли» каждую ночь веселье, – засмеялся вышибала. – О. О. не всегда присутствует. Он сегодня работает, занимается последним выпуском.
– Не может ли кто-нибудь сказать, что я приехала? Вышибала качнул головой.
– Я дочь Рэнделла Уайлера, – твердо объявила Кей. – Мой отец баллотируется в Сенат, а мистер Олмстед – один из его сторонников. Он наверняка захочет увидеть меня.
Здоровяк снова оглядел Кей, потом схватил трубку висевшего на стене телефона, что-то тихо спросил и обернулся к Кей.
– Он поговорит с вами. Поднимитесь туда.
И показал на широкую мраморную лестницу. На площадке второго этажа дом разделялся на два крыла. Налево вел длинный, покрытый ковровой дорожкой коридор, куда выходило множество дверей. По коридору шествовали две длинноволосые молодые красавицы в облегающих вечерних платьях с низким вырезом.
