ехать. Спать осталось всего ничего.
– Ну, знаешь, это не я сидела и пила допоздна, – проговорила она сквозь зубы, снимая носки и с наслаждением погружая ноги в теплую, пушистую шерсть подстилки.
– Что ты сказала? – переспросил Фальк, натягивая одеяло на себя и Джулию.
– Ничего, норманн.
– Значит, здесь есть еще кто-то, потому что я точно слышал голос.
– Я не стану говорить с пьяницей.
Фальк что-то недовольно пробурчал, и Джулия прикусила язык, чтобы не сказать еще что-нибудь. Фальк вдруг обнаружил, что сна у него ни в одном глазу, а рядом ее мягкая грудь и шелковистые волосы. Они лежали рядом, но не обнявшись. Джулия сложила руки на груди, словно молилась, а он заложил одну руку под голову, а другую прижал к груди, стараясь ее не касаться.
Случайное прикосновение ее соска к его предплечью вывело Фалька из равновесия. Он почувствовал, как внизу живота все напряглось, и по ее вздоху понял, что и она это почувствовала. Не шевелясь, он прошептал:
– Лежи спокойно, англичанка. Теперь ты видишь, как легко возбудить мужчину.
Он перевернулся на другой бок, подальше от соблазна, и сомкнул веки, приказывая себе заснуть.
Ветер завывал все сильнее, потом сверкнула молния, и где-то вдали прогремел гром. Джулия лежала, прислушиваясь.
Неожиданная мысль пришла ей на ум. Больше всего на свете она хочет вернуться домой, в Фоксборн, в Англию, но от осуществления этой мечты ее отделяет лежащий рядом человек. Так, может, если она даст ему то, чего он хочет, и он пойдет ей навстречу? Судя по всему, мужчинами не очень трудно управлять, всякая логика и осторожность в них отступает перед похотью, которая, очевидно, и является их самым сильным чувством.
Джулия медленно, очень медленно прижала ладони к горячей спине Фалька, подождала, затаив дыхание. Ничего не произошло. Тогда она подвинулась к нему ближе, так, чтобы его касались ее груди, прижалась ногами к его ногам и стала водить ступней по его голени, поросшей волосками, они щекотали ей подошву.
Фальк проснулся и замер, прислушиваясь. По его груди двигалась маленькая рука.
– Ради Бога, англичанка, спать с тобой все равно, что с десятком горностаев. Ты можешь лежать спокойно?!
Он убрал ее руку, оттолкнул от себя ее колени и внутренне простонал, поняв, что он снова на взводе. Он отодвинулся подальше – она пододвинулась к нему. И снова ее рука проползла по его ребрам и затихла на груди. Фальк порывисто вздохнул и чуть не подскочил, почувствовав на спине прикосновение ее губ.
– Что это значит? – резко спросил он.
Джулия молчала, не зная, что ответить.
– Смотри, а то я по своей наивности подумаю, будто ты решила вести себя, как настоящая жена.
– Это не наивность, милорд, а я, в самом деле, ваша жена и… знаю свой долг.
– Правда? – Фальк засмеялся, но как-то невесело. – Ты меня поражаешь, англичанка.
Фальк повернулся, нащупал в темноте ее талию и притянул к себе.
– Не знаю, что за игру ты ведешь, но мне пока что нравится.
Он наклонился над Джулией и жадно впился ей в губы, одновременно задирая ей подол рубашки.
– Сними это! – хриплым, прерывающимся голосом произнес он и попытался выровнять дыхание, пока она раздевалась. Фальк отшвырнул рубашку в сторону и задохнулся от наслаждения, ощутив под пальцами шелковистую кожу. Он провел рукой по животу и положил ладонь на выпуклость между сведенными бедрами. Он весь пылал, а с ней, и он это отметил, ничего подобного не произошло, каждая его ласка принималась с ледяным равнодушием, и постепенно его движения замедлялись, пока он не замер совсем в кольце ее рук, изображавших объятия.
Так прошла минута, другая, наконец, Джулия спросила:
– Что-то не так, милорд?
Он тщательно подобрал слова, прежде чем ответить:
– Ты соблазняешь меня, точно куртизанка, а потом лежишь холодная и неподвижная, как мраморная статуя.
– Милорд ошибается.
– Да? И ради Бога, перестань называть меня «милорд», меня зовут Фальк. – Он запустил пальцы ей в волосы и повернул ее лицом к себе. – Ты вообще хочешь меня, Джулия?
Джулия в ответ прижалась к нему.
– Да.
– Что да? Назови меня по имени, скажи, что хочешь меня.
– Да, Фальк, я хочу вас.
Если б Джулия могла видеть его лицо, она бы испугалась – так были насуплены его брови и таким бешенством горели его черные глаза.
– Вы не умеете лгать, миледи. – Фальк со вздохом отодвинулся. – Я не стану играть в ваши дьявольские игры, чего бы вы этим ни добивались. Придешь ко мне по доброй воле или не приходи совсем. – Фальк
