– Так ты встретишься со мной? – настаивал он. – Удели мне всего двадцать минут, Стиви…
Может, что-то неладно с его женой или одним из детей, требуется помощь? Она уловила беспокойную нотку в его просьбе.
– Ладно, – устало согласилась она, хотя ей невыносимо хотелось отдохнуть. Положив трубку, она отправилась в ванную и плеснула на лицо немного холодной воды. Женщина, отразившаяся в зеркале, выглядела все еще на удивление молодой, несмотря на нескончаемые сражения с полчищами демонов, которые появлялись в самом обманчивом облике; те черты лица, которые когда-то украшали обложки роскошных журналов по всему миру, стали теперь даже еще красивей, теперь в них отразились все победы, одержанные в тех сражениях за много лет. Но сейчас, глядя на свое отражение, Стиви видела лишь темные круги усталости под глазами да морщину между бровями, отразившую ее сомнения в себе.
Когда через некоторое время приехал Сэнди, Стиви увидела, что беспокоилась напрасно. Его приветствие было теплым, но по-военному корректным.
– Ты выглядишь замечательно, – сказал он, – как раз такой же, какой я тебя помню.
– Спасибо, – ответила она, принимая его искренний комплимент. – А ты… посолиднел, – добавила она, потому что Сэнди стал воплощением персоны высокого ранга. – Что ты делаешь в Вашингтоне?
– Кас… твой отец, перевел меня в военно-морской департамент. Не уверен, что ты помнишь это, но я всегда был силен на административных ролях.
Она невольно улыбнулась, потому что всегда видела в Сэнди личного раба Адмирала.
– Стиви… – нерешительно сказал он, – я хочу поговорить с тобой о твоем отце. Ты его вообще не видела в последние годы?
– Нет. – Ее ответ прозвучал сурово и определенно, но Сэнди не сдавался:
– Значит, ты не знаешь…
– Не знаю – что? – нетерпеливо вмешалась она. Меньше всего сейчас ей хотелось говорить про Адмирала.
– Стиви, – сказал он, – я знаю, что у тебя есть все основания сердиться на Каса. Черт побери, иногда я сам был готов оторвать ему голову…
– Это не одно и то же, – перебила она его, – и ты совсем не знаешь, что это такое. Конечно, он мог устраивать тебе ад на работе, но это далеко не то же самое, что он сделал для меня.
Сэнди кивнул.
– Ладно… может, ты и права, но выслушай все-таки меня. Стиви, у твоего отца была всю жизнь одна большая любовь, и это военно-морской флот. Может, он был и не прав, но таким уж он был – стопроцентным моряком. Кастер Найт, возможно, был одним из самых великих наших моряков, вот как «Бык» Холси или Честер Нимиц. Но было в нем что-то… и было это хуже, чем гнев, было как вулкан. Он старался держать это под контролем, но оно было сильнее него… и после смерти твоей матери…
Стиви издала болезненный возглас:
– Сэнди, зачем ты все это мне говоришь? Неужели я должна после всего…
– Решишь сама, – сказал он. – А пока дай мне договорить. Стиви, приступы одолевали его, раз за разом. Находясь у руля военного флота, как человек с идеями, тактик, теоретик перспектив развития флота, он мог бы стать блестящим дополнением Объединенному комитету начальников штабов. Однако он стал своим самым злейшим врагом. И никогда не понимал этого… просто становился все злей и ожесточенней. В один прекрасный день он просто взорвался. Из-за мелочи, дряни… Его водитель немного опоздал забрать его, чтобы везти на какую-то встречу, машина оказалась не такой, какие ему нравятся, слишком показушная. Водителем был новый парень… он ошибся, открыв рот, и тут Кас пошел вразнос. Вытряс из бедняги душу и на неделю уложил его в госпиталь.
– Это для меня не новость, – спокойно заметила Стиви.
– Может, это и так, – согласился Сэнди, – но времена изменились, и флот тоже. Родители шофера позвонили своему конгрессмену, а тот пошел прямо в департамент флота. Те призвали Каса к ответу… По меньшей мере дюжина человек оказались свидетелями этого. И флот не мог это замять, Стиви, не в этот раз. Касу предоставили выбирать – отставка или трибунал. Он ушел в отставку. Знаешь ли ты, что значило это для Каса Найта? Он потерял все… – Он подождал реакции Стиви, но та молчала.
– Ну, – сказал он наконец, поднимаясь. – Я думал, что тебе не помешает узнать это… ради тебя самой, если не ради него.
– Спасибо, что повидался со мной, Сэнди. Я знаю, что у тебя были самые добрые намерения. Просто… просто я не знаю.
Закрыв дверь за человеком, который был когда-то ее союзником, а также пешкой в разного рода борьбе, Стиви прижала ладони к глазам и прислонилась к дверному косяку. Какое мне дело? – спросила она себя. Почему я должна? У нее и без того напряжены сейчас нервы, так какого черта она должна ковыряться в своей душе, отыскивая крохи сочувствия к человеку, который едва не погубил ее?
Персонал Белого дома превзошел себя, устроив банкет в честь награжденных со всей помпой и церемониями, приличествующими этому средоточию государственности. Почетный караул, представлявший все три рода войск, стоял по стойке «смирно», когда гости, представители вашингтонской прессы и члены дипломатического корпуса предъявляли свои приглашения контингенту сотрудников ФБР, стоявших там в темных костюмах, а затем шли в зал для приемов, где музыканты из вашингтонского симфонического оркестра исполняли отрывки из мелодий Бродвея.
Внутри подковой стояли столы, накрытые белыми льняными скатертями, уставленные французским фарфором, оставшимся в наследство после президентства Кеннеди, и украшенные серебряными корзинками с красными, белыми и голубыми цветами. В центре стояли два стола, один для президента Соединенных Штатов и его семьи, другой для тех, кого будут награждать. Стиви села вместе с четырьмя другими мужчинами и женщинами, такими же, как и она, кандидатами на награду: выдающимся ученым, совершившим прорыв в области лечения СПИДа; почтенным писателем, который в течение двадцати лет писал блестящую двадцатитомную историю Соединенных Штатов; чернокожим мэром, сделавшим свой город моделью расовой гармонии; исполнительным директором автомобильной компании, который спас свое предприятие от банкротства, сохранив десятки тысяч рабочих мест.
