с себя одеяло и снова укрылась. Её молчаливый испуг передался Ивану.
— Что случилось?
— Иди в кухню. Тебе нужно… Там в корчаге есть вода…
— Что с ней будет без меня. Отца её арестуют. Она пропадёт в этой деревне. Моего сына отдадут в приют. Я пройду мимо. Не узнаю сына или дочь. Они будут ходить по дворам, работать чёрную работу.
— Я тебя полюбил, Груша. Давай поженимся. Уедем в город. Твоего отца могут арестовать в любую минуту. Кто-нибудь по злу напишет клевету. Тогда наш ребёнок станет страдать с тобой.
— Я тебя сразу полюбила. Мне только семнадцать лет. Нас батюшка не станет венчать здесь.
— Ты думаешь, что дети родятся от венчания?
— Хотела сказать, что сейчас нельзя жениться нам. Не сердись.
— Когда можно?
— Летом. А лучше, осенью. Мне будет восемнадцать в октябре. А ты за новый порядок? Ты не мастеровой? Ты — культурный и вежливый. …НЭП — это НЭП.
— Я зарабатываю деньги; продаю муку. Куплю тебе пальто, чтобы ты не мёрзла от мороза.
— Ты скажи честно, Иван. …За красных?
— Что изменится? …Я — за справедливый порядок. Чтобы людей не меняли на собак. Чтобы не было эксплуатации. Мой прапрадед получил дворянство. Отец работал начальником железной дороги. Папин брат был директором реального училища. Старший брат работал в суде.
— Ты это скрыл от красных? — с радостным испугом вопросила Груша, прикрыв ладошкой рот. — Я — догадывалась, что ты не из этих хамов. Ты добрый и нежный. Как я тебя сильно люблю. Благодарю Бога за то, что он послал тебя мне. Я так сильно счастлива сейчас, что ты не можешь представить.
Снег заскрипел за окнами с визгом. Стукнули воротца. Иван расправил одеяло, намереваясь лечь на диван. Груша попыталась его удержать, заступив наперёд, но он, прижав её тёплое тело к себе, хотел поцеловать радостные губы. Она счастливо что-то бормотала, прижав голову к его плечу.
— Нельзя много счастья сразу. — шептала девушка, отстраняясь. Нужно оставить на завтра.
Собачьими зубами щёлкнул дверной замок.
12
Ещё синева лизала стёкла окон, а хозяин старательно топил печь. Иван выбежал на улицу, чтобы подумать о будущем. Оно было в тумане. Он не знал, как жить дальше. Груша и её отец явно не благоволили советской власти. А таких много и в городе и в сёлах. Если всех загонять в тюрьмы и перевоспитывать, не хватит камер.
Зачем он согласился ехать в эту командировку. Можно было отказаться, сославшись на рану, придумать отговорку. И что из того, что он коммунист? Была война. Было другое время. Сегодня надо жить иначе. Как сказать Гребневу о девушке, которая не хочет любить новую власть. Ей не нравится НЭП. А кому он нравится? Тем, кто открывает лавочки, пытается что-то выпускать, восстанавливая кустарщину. Через два года, через пять лет не будет НЭПа. Будет настоящий социализм.
…Привезу я её в город. Что дальше? Будет она работать дома. Пойдут дети. Она не станет другой. Буду я ей врагом до самой смерти. Придётся рассказать, придётся убеждать, что нельзя жить иначе, эксплуатируя человека, как скотину. Что это будет за жизнь? …Не поедет она с тобой. Она обманулась в тебе. Когда этот обман вскроется, то она уйдёт.
Иван набрал в горсти сухого снега, начал тереть лицо, полагая, что таким путём уничтожит события прошедшей ночи. Сейчас Груша расскажет отцу, кого они приютили. Отец не поверит. Начнёт выпытывать. Он должен знать — пойду ли я за ним. Враг я ему или попутчик. Можно врать. Эту ложь никто не раскроет. Можно быть своим среди чужих и чужим среди своих. Так это и есть.
Иван удивился своему открытию. Взглянул на гаснущие звёзды в чистом небе. Понял, что стоит между двух костров. Прошлое его тянет назад, а в будущем — скользкая дорога. Гребнев назвал его попутчиком, но он доверяет ему, как самому себе. Доверил такое важное дело. …Или всё ещё проверяет? Ему нет смысла что-то скрывать и таиться. Прошлое он забыл. Контузия вышибла из мозгов детскую плесень той прежней жизни. Он идёт к новому. У него большая перспектива стать большим красным начальником. Почему-то не хочется ничего. Устал. Почему-то нет желания куда-то карабкаться, кем-то становиться.
Тяжело входить в гражданскую жизнь. Он привык жить по команде. Приказали идти. Пошёл. Построение на ужин. Значит, нужно привести себя в порядок и встать в строй с котелком и ложкой. Он привык жить по военным приказам. Приказы нынче никто ему не отдаёт. Нужно самому думать, решать какие-то бытовые вопросы и проблемы. Пока есть тётя, которая помогает, подсказывая, где добыть соли, где работает хорошая баня, ему легко и спокойно. Она не вечна.
Иван вдруг понял, что его жизнь пуста и никчёмна. Кончилось то великое дело, за которое они воевали. Боролись, не жалея себя и врагов. Что дальше? У него не стало цели. Образовалась пустота. … Учится, старается стать журналистом. Катя ему помогает освоить профессию. Она желанна и великолепна. Катя, Катя. Она его помнит по той старой допереворотной жизни. Он забыл её. Добрая и надёжная. С ней легко работается. Нужно пригласить её в кофейню. А вот теперь и Груша поселилась в его сердце. …Может быть, уйти в армию. Война продолжается на Дальнем Востоке. Ещё не полностью очищен Крым. Банды недобитых прячутся по лесам. Он пригодится со своим опытом.
Донёсся возглас. Подошли двое. Постучали в калитку. Чагин уже набрал стопку кизяков в сарае.
— Добро ночевали. Принимай гостей, хозяин. Дело есть. — весело говорил высокий мужчина в длинной шинели, в папахе. Второй — низкий, коренастый в гимназическом бушлате молчал, сунув руки в рукава.
— Хозяин в хате. — сказал Иван, кивком головы приглашая незнакомцев.
Груша разводила тесто на блины, а Бронислав Богданович разложил на краю стола инструмент, намеревался оживлять старые часы с боем. Увидев мужчин, степенно вышагнул из-за стола, пригласил сесть на скамью, предложил раздеться.
— Доброго утречка. Прошение в губернию надо написать.
— Напишем. — уверенно сказал, потирая большие белые кисти рук, хозяин.
Иван сложил кизяки в подпечек, заглянул в кадку, в корчагу, решил принести воды. Деревянные бадейки были большими и тяжелыми.
— У нас по воду казаки не ходят, — хмуро проговорил коренастый, расчёсывая деревянным гребнем пегие волосы.
— У него уши пробиты. Не слышит. — проговорил Бронислав Богданович. — Не казачьего звания постоялец. Мастеровой, лудильщик.
Иван понял, что Груша рассказала отцу, что он не мастеровой, а близкий им по духу человек. Хозяин говорил тепло и заботливо, как о родном. Помахивая бадейками, шёл Чагин по тропинке, дышал крепким морозным воздухом, в который уже вплелись вкусные запахи варёной пищи, думал о девушке, которая по какой-то странной ситуации оказалась в этой деревне. В глубине балки, заросшей ольхой и таволожником, бил родник. Его стеклянная парящая струя затекала в желоб, под который ставили на колоду вёдра и бадьи, шелестя, падала в промоину и терялась под снегом. Груша говорила, что вода очень вкусна, легко и хорошо мыть ей голову. Иван хотел сделать ей приятное, а ещё надеялся, на то, что его увидит нечаянно связник. Они встретятся у ручья, смогут поговорить без свидетелей. Иван хотел узнать, когда придёт конец командировки, когда приедут за ним. Сведения были куцыми и не проверенными, а вот муки набралось уже два мешка. По тем временам это богатство. Тётя сможет печь настоящий хлеб без добавки отрубей и толчёного рыжика. Губерния голодала и пайки потихоньку Гребнев урезал. На рынке цены кусались.
Груша вымыла кадку. Иван вылил воду. Просяные блины плохо снимались. Девушка протёрла сковородку солью, налила масла. Иван заметил, что глаза у девушки ввалились, выглядела не так как прежде. Ему показалось, что она стала более привлекательной и симпатичной. Её отец писал прошение, макая стальное перо в белую фарфоровую чернильницу. Когда-то расписная толстая деревянная вставка походила на маленькое веретено. Мужики сидели у стола, распахнув верхнюю одежду, а глазами мусолили возникающие буквы. Груня погасила лампу, достала из печи чугун со щами. Иван вновь отправился к
