На следующее утро мы с эльфом стояли пред светлыми очами монарха, и доводили свои версии происшедшего. К чести эльфа он не только не лгал, но и не говорил полуправды, препарируя события вечера. Честно говоря, я это делать умел, но не видел необходимости. Так что версии практически полностью совпали. Король задумался и спросил:
— Примирение сторон возможно?
Оглянувшись на эльфа, первым ответил я:
— Извинения светлорожденного здесь и сейчас. Прилюдно. В этом случае на поединке не настаиваю.
Эльф задумался, и медленно, подбирая каждое слово начал говорить:
— К моему стыду я не знал участия благородного в судьбе моей невесты и леди Бренны и его им помощи. Поэтому был несколько не сдержан узнав, что к ним направляется орк из клана, что держал их в плену. Что же касается поединка то я к нему готов, если благородный орк этого желает.
Вот ублюдок. Промыли голову за ночь? Или сам успокоился? А мне что делать? Вон делегация включая Рангвальда какие рожи корчит. Но тут все понятно. Будем дипломатами. И это, кстати, не извинения - это признание неправоты в конфликте. Не более. Что я и озвучил:
— Благородный светлорожденный был неправ и признал это. Но, к сожалению, я не услышал от него извинений за его слова. Как только он их принесет, я готов пожать ему руку. — А теперь ты как отреагируешь, козлина? В словесный футбол решил поиграть и заставить меня первым пойти на отказ от силового решения конфликта? Хрен тебе. Это уже другой уровень. Хотя если извинится — никаких проблем, конфликт будет исчерпан, и плевать на нашу зеленую делегацию. Сейчас прецедент мирного решения конфликта думаю важнее еще одного эльфийского трупа, да и я могу поединка не пережить. На кой так глупо рисковать без нужды? Здравые орки меня поддержат, а на дур плевать с высокой колокольни.
Ха. Я правильно поступил. Гордости у него оказалось слишком много. Или боялся уронить себя в глазах ушастого общества, публично покаявшись перед орком. Вероятно второе. Тут все понятно, пожалуй, я бы на его месте действовал так же. Но то, что он попытался свести конфликт к нулю, говорит о нем хорошо. Интересно уже знает про наши крики на балконе или нет? Пожалуй, нет, иначе бы вел себя по- другому, тут не у всякого нервишки выдержат, а он эльф несколько неуравновешенный. Но Эл в нем, похоже, не ошиблась. Вероятно мне его будет жалко, коли прибью в поединке. Потом. После того как прикончу. Умирать самому не хочется, поэтому сию возможность отметем.
— Не вижу причин извиняться перед орком, чьи родные захватывают в плен женщин и детей, возвращая их за выкуп, не зная причин его поступков. — Пожал плечами эльф.
А вот и демагогия пошла. Покажите мне того из мужиков, кто в этом зале хоть раз киндеппингом не промышлял! Правда, не обязательно касаясь только одних детей. Губы короля тронула усмешка, он оглядел нас и огласил свое решение:
— Понимаете же, что причина для поединка ничтожна? Никто своего решения не изменил? — Подождал ожидая ответа и оглядывая нас. И продолжил неожиданно равнодушным голосом. — Коли стороны примирения не хотят…. Да будет так. Поединок разрешаю, такова моя воля… Ваши жизни, вам виднее.
Мы рассыпались в славословиях благодарности. Тот махнул рукой, останавливая словесный понос:
— Мне ваши поединки надоели. Были бы причины серьезными, а то, как однощитовая нищета по любому поводу норовите за оружие схватиться. Но вы такой нищетой не являетесь, поэтому предупреждаю сразу. Коли кто-то сочтет себя слишком умным и преступит законы и условия поединка — попадет на эшафот. Касается всех моих гостей. — Алвин орлиным взглядом оглядел зал. — Кем бы они не были. Коли кто решил рискнуть жизнью, отстаивая свою честь— это их право. Но если кто-то хочет кого-то убить, нарушая эти законы, или прикрываясь ими — тот попадет на плаху. И никуда более. Я сказал.
Сначала я счел этот спич адресованным мне, однако, произнося речугу король рассматривал не меня а своих подданных у стен Зала Приемов. Я поежился. Судя по рассказу Ирхада, госбезопасность тут не дремлет, и как бы не прошел слушок о некоем хитром дворянине, что решил спровоцировать орка на поединок, предварительно вымазав оружие ядом, например. Чтобы так сказать поднять свои шансы.
Моя популярность среди членов посольства и их воинов весьма и весьма выросла. Гаук правда неумело скрывал неудовольствие и его прихлебатели тоже, но на это мне было наплевать.
Ирхад условился о поединке прямо в королевском парке острова. После полудня.
Зрителей собралось сравнительно немного, но на качество любопытствующей общественности жаловаться не приходилось. Надо сказать, что за минимальное количество любопытных надо благодарить Ирхада, что привлек королевскую гвардию отсеивать недостаточно родовитых фанатов.
Собралось человек, эльфов и даже гномов примерно сто пятьдесят. Естественно включая обоих подружек. Наши собрались все, эльфы вероятно тоже, их оказалось неожиданно много, включая нескольких незнакомых мне баб, из них две с подозрительно знакомыми татуировками вокруг глаза.
Со стороны эльфа секундантом выступал какой-то пожилой барон, с явной примесью эльфийской крови. Ирхад как старший по статусу зачитал условия поединка, предварительно вместе с бароном проверив оружие нас обоих. Условия были в общем обычными.
Любой из нас имел право сдаться, бросив оружие и подняв руки вверх, либо оповестив о сдаче словесно. Попытка, передумав, напасть после объявления о сдаче обещалась расцениваться секундантами как попытка убийства безоружного. С наказанием в виде топора на плахе.
Удачное обезоруживание синонимом сдачи не является, но удачливый противник обязан предложить сдаться. Это условие Ирхад обговорил с нами, спросив, согласны ли мы соблюдать, или нет. Мы переглянулись и согласились. Лучше потерять доспехи, чем жизнь.
Почти то же самое относится к тяжелым ранениям либо нахождению противника в безвыходной ситуации, видимо с оружием у глотки. Тут как я понял, все зависело от резерва доброй воли доминирующего дуэлянта. Прислонить кинжал к глотке менее просто, чем с ходу ткнуть под скулу. Что интересно тут бастард нашего согласия не спрашивал, просто сказал о нежелательности излишней жажды крови. Травить оружие и применять магию нельзя. За это — смерть.
Победитель забирает оружие и доспехи побежденного. Любой секундант имеет право остановить поединок. Его команды дублирует трубач. Секундант имеет право остановить поединок и признать свою креатуру проигравшей по причине полученных ранений. Мнение дуэлянта в данном случае никого не интересует. В поединке можно делать все, за исключением оговоренного.
Я вооружился так же как в предыдущем поединке. Условия не изменились, риск опознания даже стал выше.
Эльф вырядился в бахтерец, выглядевший близнецом захваченных в усадьбе, разве что с вытертыми воронеными пластинами без гравировки и травления. На голову водрузил тоже вороненый закрытый шлем. Шею закрывал хауберк. Тут все понятно, не останешься без защиты головы, коли пришлось сбросить шлем. Наручи, поножи, бронированные ботинки и перчатки. Доспех естественно тоже кавалерийский. На поясе узкий кинжал. В руках к моему удивлению топор и щит. Меча нет. Опа-на!
Я подумал и заменил местами вооружение. Вооружившись классически, меч в правой, а щит в левой руке. Как и стоявший против меня эльф. Нечего рассчитывать на эффективное парирование топора мечом. Эльфы неприятно зашептались. Заревел трубач. Поединок начался.
К моему собственному удивлению я с ходу переиграл его тактически. Даже не ожидал такого успеха.
Я счел, что Кейн достаточно квалифицирован для обращения с боевым топором. А значит, любой не принятый на щит удар для меня смертельно опасен. Если конечно Кей не промахнется. Минусом пробивной способности топора является его инерция. То есть для эффективного удара боевым топором противник должен удерживать некую дистанцию. Сойдясь в клинче топор почти бесполезен. Обычно это не имеет
