– Конечно. – Тэффи отбросила со лба разметавшиеся локоны. – Мы всегда должны быть осторожны, не так ли?
– В чем дело? – Он напрягся, почти вынырнув из глубин наслаждения.
– Лестница, – вспомнила она некстати. – Как ты сможешь обходиться без своей райской лестницы?
– Придется найти другой путь на небо.
Например, такой…
– О, Боже мой! – задохнулась она, пораженная.
– Лучше, чем в прошлый раз, мышка? – прошептал он ей на ухо.
– Чудесно…
Она тщетно искала слова, чтобы выразить свой восторг, когда он слился с ней в одно целое и, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, стал двигаться, подобно тому как прилив накатывает на берег, волна за волной, все ближе и ближе к вершине наслаждения, все глубже и глубже, к самым сокровенным его глубинам. И наконец страсть достигла высшей точки, и окружающий мир на время перестал существовать, а потом она отхлынула, оставив Тэффи в объятиях возлюбленного.
Ведь теперь он был ее возлюбленным. Он, может, и не будет никогда отцом ее детей или мужем, но она не позволит себе испортить то, что у нее пока еще есть. Он принадлежал ей, здесь и сейчас, надо удовлетвориться этим.
Она и вправду была почти довольна. Она лежала на его плече и слышала тихий рокот его голоса, а Поль рассказывал о своей последней деловой поездке, которая почему-то была связана с производством не то керамики, не то стали. Где здесь связь, Тэффи не понимала, да ей и неохота было вникать.
– Интересно, что общего между виноделием и производством керамики? – спросила она. – Не говоря уже о сдаче домов в аренду…
– Только одного дома, – поправил он. – Одно влечет за собой другое. Выяснилось, что я хорошо умею делать деньги.
Тэффи поцеловала его запястье, наслаждаясь его силой.
– А кто присматривает за виноградником?
– С ним и так все в порядке. – Но Поль глубоко вздохнул: – Хотя мне скоро придется там обосноваться.
Она приподнялась, уловив оттенок беспокойства в его словах:
– Ты хочешь сказать, тебе придется заняться виноделием?
– И этим тоже. Мне вообще пора остепениться: скоро будет тридцать… Прекрати.
– Почему? – удивилась она, очарованная изменениями, которые произвели ее пальцы. – По-моему, тебе нравится!
– Маленькая развратница! – Он схватил ее за руку и ущипнул, потом высвободил плечо и сел. – Очень нравится, мышка. Но не сейчас, у меня нет времени.
Как одиноко и холодно было лежать без него… Он отстранил ее так нежно, но Тэффи все равно почувствовала себя ненужной и покинутой, незначительным эпизодом в его насыщенной жизни.
Она наблюдала, как он встает, и представляла его речным божеством, снизошедшим до развлечения с простой смертной, а теперь, когда все закончилось, возвращающимся к себе в подводное царство. А чего еще она ожидала?
– Куда ты так торопишься? Или я не должна спрашивать?
Он обернулся:
– Нам надо поесть…
– Нам? – оживилась Тэффи.
– Я проголодался, после всех этих упражнений. – Его глаза ласкали ее тело. – А ты?
Ее как ветром сдуло с кровати, доски пола холодили босые ноги.
– Мы поужинаем вместе?
– Мышка, я начинаю верить, что ты была хорошей гимнасткой, – усмехнулся Поль. – Ты выпрыгнула из постели, как черт из табакерки.
– Я поняла, что тоже хочу есть, – заявила она. – Можно мне сначала принять душ?
– Только вместе со мной.
– Это шантаж… – Она остановилась на полуслове, заинтригованная. – Мы поместимся под душем вдвоем?
– Увидишь.
Они поднялись на третий этаж. На белой двери ванной висела фарфоровая тарелка с изображением скромной средневековой девушки с высокой прической, в свободном зеленом платье. С другой стороны двери девушка принимала облик русалки с зелено-золотым хвостом, по которому струились распущенные золотистые волосы.
– Мелюзина! – воскликнула Тэффи, узнав жену основателя Люксембурга. – Это тоже сделал какой- нибудь твой друг-художник?
Поль кивнул.
