Родерик шагал между ними – проследовали через обитую зеленым сукном дверь в коридор и наконец дошли до гостиной.
Там под наблюдением сержанта Томпсона томились в ожидании остальные Анкреды – Дездемона, Полина, Панталоша и Седрик. Полина и Дездемона плакали. Полина плакала по-настоящему, и слезы очень ее портили: поверх аккуратно наложенного тона к подбородку тянулись грязноватые потеки, будто следы, оставленные улитками. Глаза у нее были красные, опухшие, в них застыл страх. Что касается Дездемоны, то слезы лишь слегка затуманили ее взор, она с трагическим видом глядела перед собой и была все так же красива. Томас сидел растрепанный и, подняв брови чуть не на макушку, рассеянно и тревожно смотрел в пустоту. Седрик, бледный, взволнованный, бесцельно бродил по комнате и, когда Родерик вошел в гостиную, испуганно замер. Нож для разрезания бумаги выпал у него из рук и со звоном ударился о стеклянную крышку витрины.
– Привет, – сказала Панталоша. – Что, Соня умерла? А почему?
– Тсс, дорогая! Тише! – простонала Полина и потянулась к дочери в тщетной попытке заключить ее в объятья.
Панталоша вышла на середину комнаты и уставилась на Родерика в упор.
– Седрик сказал, Соню убили, – громко сообщила она. – Это правда? Мисс Эйбл, ее убили, да?
– Боже праведный! Патриция, не говори глупости, – срывающимся голосом произнесла Каролина Эйбл.
Томас вдруг встал, подошел к мисс Эйбл и обнял ее за плечи.
– Нет, но правда? – не унималась Панталоша. – Мистер Аллен?
– Ты помолчи и не волнуйся, – сказал Родерик. – Лучше признайся: наверно, уже проголодалась?
– Еще бы!
– Тогда скажи Баркеру, что я велел дать тебе чего-нибудь вкусного, а потом надевай пальто и иди на улицу, а то дети скоро вернутся с прогулки. Вы не против, миссис Кентиш?
Полина беспомощно развела руками, и он вопросительно посмотрел на Каролину Эйбл.
– Отличная мысль, – сказала та более уверенным голосом.
Томас по-прежнему обнимал ее за плечи.
Родерик подтолкнул Панталошу к двери.
– Сперва скажите, умерла Соня или не умерла? А то никуда не пойду, – заявила она.
– Ладно, упрямая, скажу. Да, Соня умерла.
За спиной у него хором ахнули.
– Так же, как Карабас?
– Хватит! – решительно вмешалась Миллеман. – Полина, почему ты позволяешь ей так себя вести?
– И Карабаса, и Сони с нами больше нет, Панталоша, – сказал Родерик. – А теперь шагом марш отсюда и не расстраивайся.
– Я и не расстраиваюсь. То есть не очень. Потому что они теперь оба в раю, а мама разрешила мне взять котенка. Просто хочется знать правду. – И она ушла.
Повернувшись, Родерик оказался лицом к лицу с Томасом. Поглядев через его плечо, он увидел, что Каролина Эйбл склонилась над судорожно всхлипывающей Миллеман, а Седрик грызет ногти и наблюдает за этой сценой.
– Извините, – заикаясь, пробормотала Миллеман. – У меня, наверно, наступила запоздалая реакция. Спасибо, мисс Эйбл.
– Ну что вы, миссис Анкред, вы держитесь молодцом.
– О Милли, Милли! – запричитала Полина. – Даже ты! Ты, с твоим железным характером! Ах, Милли!
– Ну вас к черту! – зло буркнул Седрик. – До чего мне все это противно!
– Тебе?! – Дездемона профессионально изобразила горький смех. – В менее трагических обстоятельствах ты бы меня, право, развеселил!
– А ну, вы все! Немедленно прекратите! – Голос Томаса прозвенел так властно, что скорбные возгласы, досадливые вздохи и упреки тотчас смолкли. – Да, не сомневаюсь, вы все выбиты из колеи, – сказал он. – Но и другие взволнованы не меньше. Каролина и я – тоже. А кого бы это не взволновало? Так что незачем демонстрировать, какие вы утонченные натуры. Это лишь портит нервы остальным и ни к чему путному не приведет. Поэтому, извините, попрошу всех заткнуться и не мешать мне: я хочу кое-что сказать мистеру Аллену, и, если окажется, что я прав, если он подтвердит, что
Он замолчал, продолжая в упор глядеть на Родерика, и тому показалось, будто перед ним опять стоит Панталоша; он даже услышал ее голос: «Просто хочется знать правду!»
– Как мне только что сказала Каролина, вы считаете, что кто-то подлил Соне в чай лекарство, которое доктор Уитерс прописал детям от лишая. Каролина говорит, они с Соней пили чай вместе. Тем самым, как я понимаю, Каролину нужно защитить от возможных обвинений, и эту обязанность беру на себя я, потому что я намерен на Каролине жениться. Догадываюсь, что для всех вас это сюрприз, но я так решил, и не трудитесь выражать ваше мнение.
По-прежнему стоя спиной к своим остолбеневшим родственникам – по лицу его было видно, что он хоть и изумлен собственной смелостью, но ни за что не отступит, – Томас схватил себя за лацканы пиджака и продолжил, обращаясь к Родерику:
– Вы говорили, что, по вашим предположениям, папочку отравили этим же лекарством, и, вероятно,
