направился прямо к ней. Он взял ее за руку и оба растворились во мраке. Это был Обин Дейл.
— Вот видите, — сказал отец Джордан. — Если я не ошибаюсь, как раз этого мы и не должны допускать.
— Сегодня седьмое февраля. Преступления совершаются с интервалом в десять дней.
— Но ведь их было всего два.
— Была попытка совершить преступление пятого января. Об этом не сообщалось в газетах.
— Да что вы говорите! Пятое, пятнадцатое и двадцать пятое. Но в таком случае выходит, что десять дней уже прошло. Если вы на истинном пути, хотя вполне может оказаться, что этот интервал лишь обычное совпадение, опасность велика.
— Наоборот. Если в этой теории декад что-то есть, миссис Диллинтон-Блик в настоящий момент вне опасности.
— Однако ж… — Отец Джордан испытующе посмотрел на Аллейна. — Уж не хотите ли вы сказать, что было совершено еще одно преступление из той же серии? После того, как мы отплыли? Но почему тогда…
— Примерно за полчаса до вашего отплытия и примерно в двухстах ярдах от судна. Поздно вечером четвертого. Убийца был поразительно точен.
— Господи помилуй! — вырвалось у отца Джордана.
— В настоящее время никто из пассажиров, за исключением одного, ничего не знает об этом убийстве. И не узнает до тех пор, пока кто-нибудь из родственников либо знакомых не удосужится послать в Лас-Пальмас телеграмму.
— Четырнадцатое, — бормотал отец Джордан. — Так вы полагаете, что до четырнадцатого нам ничто не угрожает?
— Надеюсь. Давайте пройдемся перед сном? — Аллейн распахнул двери. Отец Джордан встал.
— Конечно, вы вполне можете принять меня за человека, сующего нос не в свои дела, — начал священник. — Но это не совсем так. Дело в том, что я чувствую дьявола на нюх и считаю своим долгом по мере возможности предотвратить грехопадение. Я, если так можно выразиться, духовный полицейский. Возможно, с вашей точки зрения, я несу чепуху…
— Я привык уважать чужие точки зрения, — сказал Аллейн. Какое-то время мужчины молча смотрели друг на друга. — К тому же, сэр, я склонен вам доверять.
— Это, по крайней мере, шаг вперед. Оставим все так, покуда вы не проверите мое алиби?
— Если вас это устраивает.
— Иного выбора у меня нет, — задумчиво сказал священник. — К тому же сейчас этот самый интервал. Вы сказали до четырнадцатого февраля?
— Если только моя теория верна.
— Думаю, нам бы очень пригодился психиатр.
— Доктор Мейкпис, например. Я намерен с ним проконсультироваться.
— Но… ведь у него нет алиби. Он сам это сказал.
— Говорят, виновный никогда не скажет вам, что у него нет алиби. У виновного оно всегда есть. Какое угодно. Выйдем?
Они вышли на палубу. Дул легкий бриз, но было совсем не холодно. Корабль уверенно разрезал надвое густой мрак ночи. Он жил своей жизнью, пульс которой не смолкал ни на минуту. Хотя скорей это была не жизнь, а состояние величественного покоя. Когда они шли вдоль правого борта нижней палубы, прозвучало восемь склянок, четыре по две.
— Полночь, — сказал Аллейн.
Мимо неслышной поступью прошли матросы. В дальнем конце палубы появились миссис Диллинтон- Блик и Обин Дейл, державшие путь в свои каюты. Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.
— Сегодня днем мы прибываем в Лас-Пальмас, — сказал отец Джордан, взглянув на свои часы.
Глава 6
Сломанная кукла
Лас-Пальмас знаменит своими куклами, которые не только говорят, но даже ходят. Они смотрят на вас почти из каждой витрины, восседают целыми рядами на базарах возле пристани. Куклу можно приобрести за любую цену, в зависимости от ее размера и одеяния. На иных платья цинично облегают фигуру, другие наряжены в широкие замысловатые одежды. У одних едва прикрытые шляпками лысые черепа, у других высокие испанские парики из живых волос и мантильи из настоящих кружев. Самые дорогие украшены ожерельями, браслетами и даже кольцами, а под их обшитыми тесьмой разноцветными платьями вздымается целое море нижних юбок. Одни могут быть размером с большого младенца, другие — с изящную женскую ладошку.
Две вещи характерны для всех без исключения кукол: стоит вам взять ее за руку, и она начнет дергать ногами, словно идет, а при ходьбе будет вертеть головой и вскрикивать «ма-ма». Все куклы кричат абсолютно одинаковыми голосами, очень напоминающими крик младенца. Почти каждый, кому доведется побывать в Лас-Пальмасе, увидев куклу, непременно подумает о какой-нибудь маленькой девочке, а то и о взрослой женщине, решив совершенно справедливо, что кукла доставит ей удовольствие.
Компания предоставила в распоряжение капитана открытую машину, в которую он пригласил миссис Диллинтон-Блик, разряженную как турецкая дива. Они колесили по Лас-Пальмасу, останавливаясь возле магазинов, между владельцами которых и водителем существовало взаимопонимание, основанное на взаимной выгоде. Миссис Диллинтон-Блик купила усеянную металлическими украшениями черную кружевную мантилью, гребень, чтоб ее поддерживать, всевозможные португальские украшения и веер. Капитан Бэннерман купил ей целую груду искусственных магнолий (живые им не попались). Он ужасно гордился своей пассажиркой, ибо все без исключения жители Лас-Пальмаса ею открыто восхищались. Они подъехали к магазину, в витрине которого красовалось роскошное испанское платье до пола из черного кружева, подол которого был подвернут, выставляя напоказ ярко-красную пену нижних юбок. Водитель несколько раз по очереди перецеловал все свои пальцы и как бы невзначай заметил, что если миссис Диллинтон-Блик его наденет, она станет похожа на королеву небес. Миссис Диллинтон-Блик, склонив набок голову, рассматривала платье.
— Вы знаете, сделав скидку на то, что всем людям латинской расы свойственны некоторые преувеличения, я тем не менее склонна ему поверить, — сказала она.
Тут к ним присоединились Тим Мейкпис и Джемайма, случайно проходившие мимо.
— Примерьте его! — воскликнула Джемайма. — Ну хотя бы для смеха примерьте.
— Вы полагаете? Тогда пошли со мной. Вы будете моей Трезвой головкой.
Капитан сказал, что заедет в контору агентства, где у него кое-какие дела и минут через двадцать вернется сюда. Тим, горевший желанием преподнести Джемайме букет ее любимых роз, тоже сказал, что ненадолго отлучится. Дамы, хихикая, вошли в магазин.
Душный день постепенно сменялся сумерками. Незаметно подкралась ночь, ласково шуршащая пальмовыми листьями. В девять капитан Бэннерман и миссис Диллинтон-Блик условились встретиться с Обином Дейлом в одном из самых фешенебельных ресторанов Лас-Пальмаса.
Миссис Диллинтон-Блик уже побывала на судне, где облачилась в это роскошное испанское платье, которое, разумеется, купила. Джемайма с удовольствием ей помогала.
— Ну, что я вам говорила? — возбужденно восклицала девушка. — Да вам следует восседать в ложе и смотреть пьесу Лопе де Вега, а вокруг вас должны увиваться разряженные в пух и прах кабальеро. Вы бы произвели среди них настоящий фурор.
Миссис Диллинтон-Блик, разумеется, сроду не слыхавшая о Лопе де Вега, тем не менее загадочно улыбнулась, широко раскрыла глаза и раза два повернулась перед зеркалом.
— Неплохо. На самом деле неплохо. — Она приколола к декольте искусственную магнолию и одарила
