для Мартины очень много, это была ее среда… «Вот здесь мое место, — счастливо подумала Мартина, — я создана для этого».
Успех роли девушки во втором акте зависел не столько от ее слов, которых было не так уж много, сколько от мимики, жестикуляции и слитности движения и речи. Слушая бесцветный голосок Гейнсфорд, Мартина честно старалась уговорить себя, что из зрительного зала игра Гаи может выглядеть лучше — ведь можно оценить пластику… Когда со сцены прибегала мисс Гамильтон, она говорила только о деле — то есть об одежде и ни о чем более. Теперь примадонна держалась подчеркнуто сухо. Мартине было ужасно любопытно, что именно Пул сказал ей после их последней беседы; возможно, мисс Гамильтон и без того недолюбливала племянницу своего мужа, а может — наоборот, жалела, что в такой щекотливой ситуации в качестве конкурентки появилась еще и Мартина…
От яркого света ламп воздух в гримерной был горячим, отчего еще острее чувствовались характерные театральные запахи. Пока мисс Гамильтон прыскала на себя из пульверизатора. Мартина спешно готовила ее платье. В этот момент, после завершения второго акта, в гримерную Элен Гамильтон вошел Пул.
— Ну что ж, Элли, — сказал он. — На этот раз ты все сделала очень мило, просто великолепно.
Мартина замерла с платьем в руках… Мисс Гамильтон потянулась, белея гладкими, красивыми руками, и промурлыкала:
— Ах, милый, неужели?
Мартине в этот момент ее хозяйка показалась просто невероятной, колдовской красавицей — мисс Гамильтон просто расцвела от похвалы… У Элен был тот тип красоты, который не требовал особого декора. Когда она протянула Адаму руку для поцелуя, в ее позе засквозила простота и нежность. Мартина в стеснении стояла рядышком, чувствуя себя заброшенной и никчёмной рядом с прекрасной мисс Гамильтон.
— Так репетиция и вправду удалась? — пропела мисс Гамильтон.
— По крайней мере ты была на высоте, Элли.
— А остальные?
— Ну, все постарались, скажем так, в меру своего таланта…
— А где Джон?
— Он сидит на самом верхнем балконе, откуда не слышно его ругани, и я взял с него страшную клятву, что он не появится в партере, пока мы не закончим.
— Дай Бог, чтобы он только сдержал эту клятву, — скептически заметила мисс Гамильтон.
Пул мельком повернулся к Мартине.
— Привет, Кэйт! — бросил он.
— Кэйт? Почему Кэйт? — насторожилась мисс Гамильтон.
— Вокруг нее заварилось столько свар, как будто она Кэйт, подруга Генриха Пятого! — усмехнулся Пул. — За работу, Кэйт! Что вы там застыли словно статуя?
— И впрямь, крошка, пора за дело, — заметила Элен и подставила Мартине плечи. Девушка набросила на мисс Гамильтон платье и нагнулась застегнуть его. Адам Пул решил порезвиться и сопровождал эту процедуру собственным «озвучиванием», то шепча про себя сдавленные проклятия как бы от имени Мартины, то вскрикивая тоненьким голоском и жалуясь, что застежка защемила кожу, — как бы от имени мисс Гамильтон. Все это было настолько потешно и притом так легко, с лету, исполнено, что Мартине стоило огромного труда не прыснуть от смеха. Трясущимися пальцами она еле-еле справилась с застежками, но тут уж захохотала сама Элен.
— Послушай, Адам, с каких это пор ты стал комедиантом при моей гримерной?
— Бог с тобой, я просто пытаюсь скрасить тебе неприятный момент вползания в платье, которое никак не желает сходиться в талии…
Мисс Гамильтон не успела оскорбиться, как в коридоре закричали:
— Последний акт, пожалуйста! Последний акт, актеры приглашаются на сцену!..
— Я готова, пошли, Адам, — только и сказала мисс Гамильтон, и они оба вышли.
Мартина осталась одна, собрала необходимые веши и направилась в маленькую гримерную у самой сцены. Здесь она снова могла слышать голоса актеров.
Последний выход Беннингтона заканчивался самоубийством его героя — уже после ухода того со сцены. Джейко обеспечивал шумовой эффект револьверного выстрела и теперь, стоя за кулисами, ревниво наблюдал за тем, чтобы грохот прозвучал именно в нужный момент и достаточно убедительно. Все прошло гладко, раздался громкий хлопок, и Мартина, сидевшая за тоненькой перегородкой, ощутила запах пороховой гари.
Где-то рядом явно стоял и сам Беннингтон. Мартина слышала его бормотание.
— О черт, это меня просто выводит из себя, прошипел Бен. — Дай сигарету. Джейко!
Последовала пауза. Чиркнула спичка, и Беннингтон добавил:
— Пойдем-ка ко мне в комнату, вмажем по рюмахе…
— Спасибо, старик, только давай не сейчас, — прошептал в ответ Джейко. — Занавес опускают через пять минут.
— Подумаешь… Наш Великий Актер и наш Знаменитый Драматург произнесут заключительное слово и без меня… Как у меня получилось на сей раз, Джейко?
— Неужели актеру можно сказать, как он играл, без употребления самых лестных фраз? Брось, Бен, что я могу тебе сказать? Ты всегда был умен и хорош на сцене, и сегодня — как всегда. Только мне показалось, что ты играешь не очень ровно…
Мартина услышала, как Бен хмыкнул:
— Ничего, мне еще завтра предстоит работенка! Поберегу силы для премьеры…
За перегородкой раздался чей-то глубокий вздох, очевидно Джейко, потому что Беннингтон произнес:
— Да ладно тебе кукситься! Все нормально. Малышка вполне справилась…
Джейко промолчал, и Беннингтон повторил:
— Ты не согласен?
— Ну почему же, почему же, — вяло запротестовал Джейко.
На сцене близилась развязка. Голоса Элен Гамильтон и Адама Пула звучали все напряженнее, все более страстно. За кулисами прошел мальчик-рассыльный, выкликая: «Будьте готовы дать занавес! Будьте готовы дать занавес!»
Мартина встала со стула. Стул отчаянно скрипнул. За перегородкой возникла краткая пауза.
— Мне плевать, если она меня слышит! — громко сказал Беннингтон. — Погоди, Джейко. Побудь здесь. Я же спросил тебя, что ты думаешь об игре Гаи. У нее все в порядке, не так ли?
— Да-да. Извини, мне надо идти.
— Нет уж, погоди. Если никто за нее не вступится, а этот болван Знаменитый Драматург снова станет цепляться к малышке, я сам возьмусь за дело и покажу ему, где раки зимуют!
— Ты только усугубишь всю склоку, причем перед самой премьерой. Лучше этого не делать.
— Я не могу стоять и смотреть, как ее обижают! Нет уж! А ты — я понимаю, кстати, что именно ты приютил эту загадочную особочку…
— Пока, Бен! Я пошел, извини.
— Погоди. У тебя времени навалом.
Мартина поняла, что Беннингтон загородил проход Джейко.
— Я говорю об этой чертовой костюмерше-актриске! — прошипел Бен. — О нашей Мисс Икс…
— Ты оригинален в выборе прозвищ, дорогой Бен.
— Называй ее как хочешь! Но кто же она? Кто? Как будто наш Адам снова стал маленьким и притом превратился в девочку!
— Спокойнее, Бен, спокойнее.
— Я сам спрошу Адама, мне начхать! Да и не только об этом! У меня к нему вообще масса вопросов! Ты думаешь, мне нравится мое идиотское положение?
— Тише, Бен, они гам подходят к самой развязке, дан послушать! Уже кончается.
— Нет, ты
