непробиваемый Резерфорд очнулся от своей дремы, приподнялся на софе, промычал нечто нечленораздельное (но явно из Шекспира), после чего снова ухнул в забытьё.
Аллейн оглядел труппу, и Мартине показалось, что теперь инспектор отбросил всяческие формальности и в нем горит некая страсть. Наверное, страсть сыщика при запахе близкой добычи, с некоторым отвращением подумала Мартина.
— Приглашая вас всех сюда одновременно, я весьма существенно отступил от нашей обычной практики, — начал Аллейн. — Но надеюсь, мы закончим минут за десять. Так что на меня не очень обидятся те из вас, кто мог бы уйти домой прямо сейчас… Прежде всего хочу заявить вам, что ваш товарищ был убит. Вы должны понимать, что мы абсолютно уверены в этом, и прежде всего потому, что мне сразу показалось подозрительным поведение Беннингтона. Оно нетипично для человека, собирающегося покончить с собой. Он поправил грим, причем довольно тщательно. Это, по моему разумению, совершенно не согласуется с самоубийством, зато прекрасно соответствует версии убийства. Но есть и еще более убедительное доказательство. Позвольте мне рассказать вам о нем.
Итак, Беннингтон припудрил лицо перед смертью. Его костюмер еще во время второго акта убрал использованные тампоны я поставил пудреницу со свежей ватой. А тем не менее после гибели Беннингтона нигде в комнате не найдено использованных ваток. А на плите обнаружено свежее пятно, явно оставшееся от сжигания там использованного тампона. На полочке у зеркала был перевернут коробок с пудрой, и весь этот угол комнаты щедро усыпан ею же. Как вы знаете, голова и плечи погибшего были прикрыты его плащом. На этом плаще и на отпечатках пальцев на плите — тоже порошок. Но до этого плащ висел на вешалке у двери, и, следовательно, пудра залететь на него просто не могла. Значит, пудру рассыпали уже после того, как Беннингтон отравился газом. Если, конечно, он умер от отравления газом, а не был убит еще до того…
Пул и Дорси одновременно издали удивленное хрюканье. Все выглядели страшно ошарашенными, только доктор продолжал спокойно храпеть под своей газетой.
— Конечно, от чего именно умер Беннингтон, установит судебно-медицинская экспертиза. Но это будет нескоро. А пока ясно, что костюмер Кларка Беннингтона не появлялся в комнате после того, как Беннингтон вошел туда со сцены. Кроме того, установлено, что костюмер оставил комнату в образцовом порядке.
Точно известно, что жестянку с пудрой не могли опрокинуть и люди, вытащившие тело Беннингтона из комнаты. Это сделал кто-то, кто находился в комнате уже после того, как на голову Беннингтона был наброшен плащ, а ручка газовой плиты — повернута. Именно этот человек, по нашему мнению, и убил Беннингтона. Встает вопрос — каким образом Беннингтон впал в то беспомощное или бессознательное состояние, которое позволило убийце уложить его, накрыть голову плащом и подсунуть к лицу газовый шланг?
Интересно отметить, что во фляжке у Беннингтона оставалось еще достаточно бренди — примерно пятая часть. То есть он был еще не настолько пьян, ведь он сумел аккуратно припудрить себе лицо. Кроме того, когда он говорил с мисс Тарн, он все-таки стоял на ногах.
Во время второго антракта мистер Дорси ударил его в скулу, отчего образовался синяк, и я склонен думать, что убийца стукнул его в то же место, поскольку второго синяка не обнаружено… Когда мы более тщательно исследуем гематому, мы установим, так ли это. Тогда убийце понадобилось бы только один раз зайти в комнату Беннингтона, сбить его с ног, оглушить и инсценировать отравление газом в результате самоубийства. Хотя, с другой стороны, Беннингтон мог быть отравлен и каким-нибудь препаратом, подмешанным, например, в бренди.
Аллейн перевел дыхание. И тут заговорила Элен Гамильтон:
— Не верю я всему этому. То есть я не хочу сказать, что вы ошибаетесь, мистер Аллейн, просто все это звучит как-то неестественно. Как в газетном репортаже… Извините, что перебила вас.
— Думаю, каждый из вас имеет право прерывать меня, чтобы поделиться своими соображениями, — заметил Аллейн. — Итак, по поводу отравленного бренди. Мы, конечно, исследуем жидкость на содержание яда. Если там и был яд, то его должны были подсыпать или подлить в то время, пока Беннингтон находился на сцене. Кроме того, мы сделаем также анализ его сигарет, грима и косметики. Но, честно сказать, я не уверен, много ли все это даст.
Фокс легонько кашлянул, все обернулись на него, затем снова переключили внимание на Аллейна.
— Исходя из этой гипотезы, убийце необходимо было зайти в комнату к Беннингтону два раза: первый раз во время последнего акта и второй раз — когда Беннингтон вышел со сцены и ожидал финального занавеса. Но прежде, чем мистер Персифаль почувствовал запах газа…
— Я так и знал, что без меня не обойдется! — тонким голосом простонал Перри. Гая Гейнсфорд поглядела на него с ужасом. — Не бойтесь, бесценная Гая, и не надо фантастических предположений, — замахал на нее рукой Персифаль.
— Так вот, — продолжал Аллейн, — мистер Персифаль почувствовал запах газа, еще когда находился в своей гримерной, через стенку от комнаты Беннингтона. И, помня случай в театре «Юпитер», он привернул кран газовой трубы. Если убийца и в самом деле хотел создать видимость повторения случая в театре «Юпитер», он не собирался никого подставлять, и реакции мистера Персифаля на запах газа он не предусмотрел. Совершенно естественно, что отпечатки пальцев мистера Персифаля остались на газовом вентиле!
— Именно, милая Гая, именно
— Да, мы столкнулись с неким вариантом произошедшего в «Юпитере», — заметил Аллейн. — Однако в данном случае тот, кто планировал преступление, не предусмотрел реакции мистера Персифаля на запах газа. И мы, конечно, не можем отвергать напрочь той мысли, что убийцей мистера Беннингтона был… сам мистер Беннингтон.
Актеры, выслушавшие все это, непроизвольно издали самые разнообразные звуки, которые скорее свидетельствовали об их неуважении к покойному, чем о трауре по нему. Однако данное заявление явно ни у кого не вызвало недоверия. Единственным скептиком во всей компании оказался Джейко, который спросил:
— Вы что же, хотите сказать, что Бен мог убить себя таким причудливым способом только затем, чтобы бросить тень подозрения на кого-то на нас? Вы это имеете в виду?
— Нет, не это. Некоторое время мы тут все вместе размышляли и пришли к выводу, что состояние гримерной полностью противоречит этой гипотезе. Конечно, если бы порошок не был просыпан и на плащ, покрывающий Беннингтона, мы, возможно, пришли бы к другому заключению, но, увы…
— Значит, мы по-прежнему ничего не знаем? — Элен Гамильтон сказала эту избитую фразу таким тоном, будто изрекла мысль в высшей степени глубокую и оригинальную.
— Не совсем, — отозвался Аллейн. — Однако не стану сейчас перечислять весь тот набор возможных мотивов, которые нам удалось выявить. Здесь может быть все: зависть, тщеславие, ревность или просто обычная ненависть — очень часто причины для убийства бывают на первый взгляд еще менее значимыми. К тому же у всех вас были свои причины не любить покойного… И у кого-то одного эта, мягко скажем, нелюбовь достигла такого остервенения, которое и отличает убийц от прочих смертных. В подобных случаях, насколько я знаю по опыту, всегда происходит некий толчок, проскакивает какая-то искра, и вот — методично и жестоко — человек затевает убийство. Здесь, я думаю, роль такого запала сыграло письмо от Отто Брода к Беннингтону. Письмо это исчезло, и, судя по всему, его сожгли в гримерной Беннингтона. Так же как и тампоны, письмо скорее всего было сожжено убийцей.
— Я пока отказываюсь видеть в ваших словах хоть что-то определенное, — проворчал Пул, а Элен добавила:
— Искать черную кошку в темной комнате — дело хорошее… для китайцев.
Аллейн, казалось, витал где-то в лабиринтах своего сознания. Мартина, следившая за ним, удивилась, каким рассеянным было его лицо — но одновременно каким вдохновенным! Суперинтендент явно горел азартом игрока, который должен угадать козырную карту в руках противника… Но в этот момент Мартина поймала на себе нежный взгляд Пула, и они со значением улыбнулись друг другу. Уже почти как любовники!.. «Ох, да как же можно!» — спохватилась про себя Мартина, постаралась придать своему лицу
