ее с ума.
— Ладно, я буду на связи. До встречи, — неожиданно проговорила Джина и с быстротой молнии удалилась из отеля, не сказав больше ни слова.
Кажется, все же придется взять небольшой отпуск, с тяжелым вздохом решила Наташа. И выберет она, конечно, совершенно другую страну, подальше отсюда. Какое-нибудь глухое местечко. Лучше всего маленький островок в океане…
Нет, нет и нет!
Джина все же успела передать ей долю безумия. Никакой Калиды, ни сейчас и никогда.
Она не собиралась в который раз причинять себе боль. Какой бы наивной она ни была в прошлом, мазохизм ей все же несвойственен.
Теперь, когда отец вернулся, она может немного отдохнуть и подумать над своей жизнью. Пора наконец прекратить по-девичьи грезить о принцах с синими глазами.
— Ты избегаешь меня.
Данте сидел за рабочим столом, стараясь не смотреть в лицо своей сестры, хотя оно и было на экране монитора.
Сестра выглядела решительной, как никогда, глаза ее сверкали гневом, и она грозилась прилететь первым же рейсом в Калиду.
— Я не избегаю тебя. Я просто очень занят, и прости, что не попрощался с тобой в Мельбурне.
— Лжец, — сказала она, с презрением глядя на него. — Ты никогда не умел врать.
— Думаю, это хорошая черта, — он откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди, не желая перед ней оправдываться ни в чем.
Со своей сестрой он всегда разговаривал в таком тоне: покровительственном и снисходительном, временами излишне твердом.
Временами ему казалось, что он не слишком хорошо справляется с ролью старшего брата и в чем-то даже виноват перед Джиной. Может быть, если бы он лучше присматривал за ней, она бы не наделала столько глупостей в своей жизни.
— Сбавь тон, любезный братец. У меня будет с тобой серьезный разговор.
Он подался вперед, встревоженный.
— С тобой все в порядке? С Паоло?
Он был так погружен в свои думы, что мог и пропустить что-нибудь важное.
— Да мы-то в порядке, только немного огорчились из-за того, что ты сбежал из Мельбурна и не попрощался.
Данте вздрогнул, словно она проникла в самые его потаенные мысли и нанесла удар из-за угла. Ему и самому не по душе был этот внезапный отъезд и его поведение. Но он не мог иначе.
Ведь тогда они неизбежно стали бы обсуждать Наташу, а он этого не хотел.
Но чтобы Джина интересовалась чувствами других людей — такого прежде не бывало.
— Мне жаль. У меня было столько дел.
— Я знаю. Я заходила к ней. Два раза.
Он выпрямился и уставился на нее.
— Прошу прощения?
Джина улыбнулась, той самой загадочной улыбкой, которая по молодости сводила его с ума и обозначала, что его младшая сестричка что-то затеяла.
И вот сейчас. Что там у нее на уме?
— Я разговаривала с Наташей. С твоей подругой. Я встречалась с ней дважды.
Его сердце подпрыгнуло и затрепетало при этом имени, а воображение снова наполнилось воспоминаниями.
— Зачем ты это делаешь? Ведь ты ее даже не знаешь.
— Вот и она так же говорила. — Джина выпучила глаза, желая показать, как они оба ей надоели. — Такая же упрямица, как и ты. Подходите друг другу, как два сапога пара.
— Ты не ответила на вопрос, — сказал он, пытаясь не замечать, как кольнуло в сердце.
— Я это делаю потому, что желаю тебе счастья, — сказала она и неожиданно погрустнела. — А еще не хочу, чтобы ты совершил ту же ошибку, что и я.
Черт, опять за свое!
— Ты правда хочешь это обсуждать?
Джина кивнула, ее черные кудри заплясали.
— Вряд ли мы можем дольше откладывать этот разговор.
Она была права, но как-то это несвоевременно. Его сердце до сих пор саднило. И история с Наташей не забыта.
После долгого-долгого молчания он наконец кивнул.
— Я люблю тебя, и ты это знаешь, да?
Горькая улыбка появилась на ее лице.
— Да, но ты постоянно ругал меня.
Нехорошие слова готовы были сорваться с его языка, но он промолчал. Придется на сей раз признать ее правоту.
— Я просто завидовал твоей свободе, свободе выбора, — сказал он, как бы жалко это ни звучало из его уст.
— Даже несмотря на бардак в моей личной жизни?
— Но это же был твой выбор. Я же только мог судить тебя как старший брат, но это потому, что таков был мой долг. К тому же мне кажется, сейчас ты счастлива.
Теплая улыбка Джины согрела его больше, чем все признания.
— Я люблю Мельбурн. Не говори маме, но я горжусь тем, что родилась в Калиде, и иногда скучаю по дому. Но ни за что бы не променяла свою жизнь на все богатства… — добавила она, послав ему многозначительный взгляд.
— Понятно. Но у нас с тобой разные пути. Я могу завидовать твоей свободе, но выполнить долг перед нашей страной и ее народом для меня гораздо важнее.
— Важнее собственного счастья?
Сколько раз за последнее время он задавал себе тот же самый вопрос. И не находил на него ответа.
— Я доволен своей жизнью, — сказал он, презирая себя за фальшь в голосе.
Кажется, у них с сестрой отношения теперь налаживаются. И он не хотел ее нагружать своими проблемами.
— Доволен — это не значит счастлив.
— Прекрати, Джина.
Он перестал думать о собственном счастье с тех пор, как повстречал одну молодую особу, которая обманула его мечты.
Джина улыбнулась и ткнула пальцем в его сторону:
— Ну что за сестра была бы я, если бы оставила тебя одного в таком трудном положении? Послушай меня, братик. Наташа влюблена в тебя по уши. Так что давайте, разберите все причины, по которым вы разбежались, и живите долго и счастливо. Калида никуда не денется. Корона всегда будет на месте. Но вот твоя настоящая любовь… ее ты можешь потерять, парень, если вовремя не удержишь.
Она не стала добавлять «как сделала это я». Он и так видел горечь и сожаление на ее лице.
Не желая огорчать ее еще больше, он лишь сказал:
— Я ценю твою помощь, правда.
— Ладно, удачи, братишка.
Джина послала ему воздушный поцелуй, и он — ей в ответ, чувствуя себя глупее некуда.
Уж куда глупее: разрушить собственное счастье и счастье любимой женщины.
