— Один из людей Димитрия?
— Мы предельно тщательно навели справки. Все его люди имеют блестящие характеристики. Я даже разговаривал с самим Димитрием и сказал ему, что произошла пара весьма дерзких хищений, и мы обязаны провести расследование. Он, разумеется, рассыпался в бесконечных уверениях и показал мне целую кучу рекомендаций на всех своих людей. Мы их проверили. Все они подлинны. Он нанимает на работу лучших людей, каких только можно найти. Существует жесткое правило, согласно которому все предметы, оставшиеся после подобных представлений, должны тотчас быть принесены ему. Затем он сам старается найти владельца, и в случае, если утерян кошелек или сумка, они возвращаются хозяину, например после осмотра содержимого вещь отсылается с одним из его людей.
Он объяснил, что это необходимо для защиты и его людей, и его самого. Он всегда просит владелицу осмотреть сумку в тот момент, когда ей ее отдают.
— Однако…
— Понимаю, что это еще ровным счетом ни о чем не говорит, но у нас было столько хлопот с персоналом Димитрия, а на мой взгляд, среди них нет никого, кто заслуживал бы внимания.
— А сам Димитрий? Аллейн хмыкнул.
— Дорогой Банчи, чудеса, конечно, случаются, но…
— Да-да, конечно, я полностью согласен. Вы считаете, что он слишком заметен для таких «дел». Еще что-нибудь?
— Слухи о шантаже достигли нас и из других источников. Хотите, взгляните на досье. Говоря коротко, все они указывают на кого-то, кто действует так, как предполагала миссис Хэлкет-Хэккет, то есть миссис Икс. В Скотленд-Ярд пришло одно из анонимных писем, предположительно от жертвы. В нем просто говорится, что шантажист действует среди светских людей. Ничего больше. Как тут нащупаешь след? Далее, однажды застрелился молодой Креморн, и мы выяснили, что он получал весьма значительные суммы в банкнотах неизвестно за что. Его слуга сообщил, что одно время подозревал его в шантаже. — Аллейн потер нос. — Это дьявол. Из всех грязных дел это, на мой взгляд, наигрязнейшее. И я не хочу говорить вам, в каком тупике мы оказались.
— Плохо, — сказал лорд Роберт, как мог широко раскрыв глаза. — Просто отвратительно! Но при чем же здесь я?
— Если вам так угодно, при всем. Вы помогали нам прежде, и мы были бы чертовски рады, если бы вы помогли нам и сейчас. Вы бываете всюду, Банчи, — сказал Аллейн, улыбнувшись своему малорослому другу. — Вы вхожи во все фешенебельные дома. Очаровательные дамы доверяются вам. Суровые полковники рыдают у вас на груди. Подумайте, что вы в состоянии выяснить.
— Но вы же понимаете, что я не могу злоупотребить доверием? Даже если я что-то выясню.
— Конечно не можете, но вы можете провести свое небольшое, тайное расследование по собственному усмотрению и рассказать нам, до какой… м-м… — Аллейн сделал паузу и быстро добавил: — До какой степени распространяется порядочность того или иного человека. Сделаете?
— Охотно! — заявил лорд Роберт с необыкновенным приливом энергии. — В самом деле, ведь если это совпадение, то это вообще черт-те что!
— Что именно?
— Ну… Ну, сейчас поймете, Родерик! Только это между нами. Дело в том, что, как я уже говорил вам, утром я был у Ивлин Каррадос. По дороге я увидел какого-то типа, продававшего желтые нарциссы, и подумал, дай-ка возьму для нее. Чертовски очаровательная женщина, эта Ивлин, но… — он поморщился, — угнетена! Поверьте мне, она так и не пережила смерть Пэдди. Она души не чает в девочке, девочка души не чает в ней, но Каррадос, если вы спросите меня, ведет себя просто бесцеремонно. До ужаса напыщен, придирчив, раздражителен, ну что это? Ивлин была в постели. С головой в письмах. И секретарша с ней. Каррадос, как раненый, на коврике у камина. Потом пришла Бриджет. Что ж дальше… А, Каррадос сказал, что был в Сити. Подошел к постели и поцеловал Ивлин… Знаете, так женщин не целуют. Одна рука сбоку. Правая под подушкой.
Голос лорда Роберта вдруг поднялся на октаву и стал пронзительным. Упершись руками в колени, Банчи наклонился вперед и очень серьезно взглянул на Аллейна. Точно кролик, он пожевал губами и быстро заговорил:
— Это было невероятно. Это черт знает что. Он наверняка нащупал письмо у нее под подушкой, потому что, когда он выпрямился, он держал его в правой руке — обычный конверт с адресом, написанным от руки, обычно адрес печатают, но этот был написан от руки.
Аллейн бросил быстрый взгляд на досье, но ничего не сказал.
— Каррадос сказал: «О, это одно из твоих писем, дорогая», скосился на него через монокль, а затем опустил его на покрывало. Ну, извинился: что-то вроде «прошу прощения». Проблема в том, что она побелела как простыня. Клянусь честью, белая как не знаю что. А она говорит: «Это от одного из моих несчастных, я должна этим заняться», и засовывает его под другие. Он ушел, и этим все закончилось. Я поговорил об их бале, засвидетельствовал свое почтение, разумеется, не подал виду, что я что-либо заметил, и через короткое время ушел.
Аллейн по-прежнему ничего не говорил, и лорд Роберт вдруг ткнул толстым пальцем в письмо из досье.
— Оно и есть, — категорическим тоном сказал он. — Почерк тот же.
— Точно тот же? Я имею в виду, что вы можете поклясться, что это тот же автор?
— Нет-нет! Конечно нет. Только на беглый взгляд постороннего, но я ни о чем не думаю, кроме почерка, понимаете?
— А мы ни о ком не думаем, кроме вас.
— Он очень похож, до чрезвычайности. Клянусь честью! — сказал лорд Роберт.
— Лорд, дорогой мой! — мягко произнес Аллейн. — Случилось то, что американцы называют «обвалом». Совпадение. От него не скрыться. Как и от закона. Одним словом: «Трепещите»! Но если вдуматься, не так уж и велика его власть: ведь этот пресловутый тип действует только среди определенного класса людей и соответственно выглядит. — Аллейн пододвинул пачку сигарет к лорду Роберту. — Мы отдали эксперту то письмо от миссис Ха-Ха, которое вы заметили. Вулвортская бумага. Жаль, она не показала нам конверт. Вулвортские чернила и специфическое перо, с помощью которого ими обычно пишут. Угольник с подающим желобком. Вы обратили внимание, как аккуратно и разборчиво выписаны буквы на разлинованной бумаге? И это обстоятельство, и специфическое перо, а также тот факт, что особенность написания букв тщательно воспроизводит обыкновенный печатный шрифт, полностью исключают любое предположение об индивидуальности писавшего. Отпечатки пальцев отсутствуют, а миссис Хэлкет-Хэккет не заметила и почтовой марки. Войдите!
Полицейский констебль промаршировал к столу с пачкой писем, положил их на стол и так же промаршировал обратно.
— Банчи, прошу прощения на секунду — я только просмотрю почту, ибо здесь может быть кое-что… Бог ты мой! Так и есть!
Он вскрыл конверт, прочел короткую сопроводительную записку, вынул содержимое конверта и, вздернув брови, передал его лорду Роберту.
Тот даже присвистнул.
Он держал в руках обыкновенный листок разлинованной бумаги. Несколько строчек, написанных от руки, точно соответствовали линовке. Лорд Роберт громко зачитал текст:
Непредвиденные обстоятельства помешали сбору пожертвований вечером в понедельник. Оставьте, пожалуйста, сумочку с той же суммой между сиденьем и левым подлокотником голубой софы в концертном зале, 57, Констанс-стрит, в следующий четверг после полудни.
— Миссис Хэлкет-Хэккет, — сказал Аллейн, протягивая руку за письмом, — поясняет здесь, что ее несчастная подруга получила это письмо вчера с вечерней почтой. А что за событие в четверг на Констанс- стрит, пятьдесят семь? Вам что-нибудь известно?
— Это новые концертные залы. Предельно фешенебельные. Еще одно благотворительное представление. Билеты продаются повсюду, каждый по три гинеи. Камерная музыка. Бах. Сермионский
