французским, — и не думайте, будто мне не нравятся те обеды, которыми вы кормите меня, когда все куда- то ускользает из рук. Мне они нравятся. Но если помираешь с голоду посреди английской деревни, нет ничего лучше хлеба с сыром и огурцами.
И в пабе им предоставили все эти деликатесы. Насыщались они примерно с четверть часа, затем отправились дальше.
— Ну что? — спросил Аллейн.
— Что меня доконало, — ответил Фокс, вытирая платком коротко подстриженные усы, — так это маленькая Вайолет. То, что она племянница этого старого джентльмена, нам было известно, но что она в то время жила здесь, этого мы не знали. Разве не так?
— Нет, братец Лис, не знали.
— Полагаю, она и сама может не знать об этом, — продолжал Фокс. — Я хочу сказать, что мисс Вайолет Харрис может не догадываться, что, когда ей было пятнадцать лет, леди Каррадос была миссис О'Брайен, мужа которой перенесли в дом ее дяди — священника.
— Вполне возможно. Надеюсь, она вспомнит свой велосипедный заезд. Мне представляется, что нам предстоит освежить ее память.
— Да, и я очень надеюсь на то, что, как мы слышали, это был именно Каррадос, человек, взявший письмо у маленькой Вайолет. Каррадос, сидевший в машине возле больницы, где умирал этот несчастный парень, получивший перед тем письмо из Австралии. А затем, когда поднимается суматоха по поводу пропавшего письма, что он делает?
Аллейн сообразил, что вопрос этот чисто риторический, и не стал прерывать Фокса.
— Он сообщает вдове, — продолжал Фокс, — он сообщает вдове, что повсюду наводил справки и что письмо так и не обнаружено.
— М-да, — согласился Аллейн, — это он ей, несомненно, и сказал.
— Так. Теперь, зачем он это сделал? Полагаю, потому, что сэр Герберт Каррадос из тех людей, кого можно назвать моральным трусом — таков уж склад его характера. Это то, что все эти психоребята называют подавленностью или как-то там еще. Как мне представляется, он не захотел признаться, что видел письмо, потому что прочел его. Австралийцу было известно, что капитан О'Брайен женат на чокнутой, и он сообщал ему, что он теперь вдовец. Если то, что рассказала вам леди Каррадос, правда, а он ее долго любил, то письмо это должно было сильно его потрясти. А так как он и гордец и сноб, а кроме того, предан ей душой, то, возможно, он сказал себе, что худая ложь на воротах не виснет.
— И концы в воду? Что ж, звучит убедительно. Это в его духе.
— Таково мое мнение, — закончил Фокс с удовлетворением в голосе. — Но в то же время он письмо не уничтожил. Или уничтожил?
— Вот это-то, — сказал Аллейн, — нам и предстоит выяснить.
— Да, сэр, и кое-какие подозрения у нас имеются, не так ли?
— Имеются, и, пока до вечера еще есть время, я хочу эти подозрения укрепить.
— Господи, мистер Аллейн, да если нам это удастся, мы прекрасно справимся и со всем этим делом! Знаю-знаю, цыплят по осени считают, но если мы в состоянии произвести арест в столь сложном деле через два дня после преступления, то поработали мы не так уж и плохо, а?
— Надеюсь, старый воин, надеюсь, неплохо, — Аллейн махнул рукой. — Я бы хотел… Боже, Фокс, я бы предпочел, чтобы он не умирал. Что болтать попусту. И я бы предпочел также, чтобы мы сумели обнаружить хоть какие-нибудь следы в такси. Хоть какие-нибудь! Но ничего нет.
— Похороны завтра в три? — спросил Фокс.
— Да. Леди Милдред попросила меня нести гроб. Это может показаться довольно странным, но мне и самому хотелось это сделать. И еще мне хотелось бы думать, что нам удастся упрятать нашего убийцу. Фокс, когда мы вернемся, нам нужно будет собрать всех этих людей в Скотленд-Ярде. Нам понадобятся мисс Харрис, Бриджет Каррадос, ее мать, сам Каррадос, Дэйвидсон, Уитерс, Димитрий и миссис Хэлкет-Хэккет. Но сначала я увижусь наедине с леди Каррадос. По возможности, я хочу смягчить удар.
— В котором часу нам их собрать, сэр?
— В Ярд мы возвратимся часам к четырем и соберем всех, я думаю, этим вечером. Скажем, в девять. Это надо проделать чертовски хитро. Я рассчитываю на то, что Димитрий растеряется. Хотя он, черт его дери, достаточно хладнокровен, его так просто не собьешь. Что касается хладнокровия, то тут придется рассчитывать на бравого капитана. После всего, что мне сообщил в своих показаниях Доналд Поттер, я буду не я, если не потреплю ему хорошенько нервы. Это утешает.
Они долго молчали, и только, когда выехали на Кромвель-роуд. Фокс сказал:
— Полагаю, сэр, мы действуем правильно. Знаю, может показаться странным, что я говорю об этом сейчас, но уж больно это неприятное дело, и это факт. Столь искусно построенных доказательств я еще не встречал. Ведь мы теперь во многом опираемся на то, что в большинстве случаев служит лишь подозрением.
— Не понимаю. Нет, Фокс, мне кажется, это надежно. Разумеется, все зависит от того, что эти люди скажут сегодня вечером, на повторном допросе. Если мы сумеем предъявить факты — два портсигара, потайной ящичек, телефонный разговор и украденное письмо, — мы выиграли. Господи, это звучит как перечень названий старых историй о Шерлоке Холмсе. Мне кажется, что, по крайней мере отчасти, очарование этих великолепных рассказов заключено в случайных, но чрезвычайно интригующих упоминаниях Ватсона о делах, о которых мы больше не услышим.
— Два портсигара, — медленно повторил Фокс, — потайной ящичек, телефонный разговор и украденное письмо. Да. Да-да, все верно. Я думаю, на эти четыре крючка мы и повесим наше дело.
— Слово «повесим», — сурово произнес Аллейн, — здесь особенно уместно. Именно так.
Он ввез Фокса во двор Скотленд-Ярда.
— Я поднимусь с вами, — сказал он, — и погляжу, не пришло ли чего свеженького.
Их ждали донесения полицейских, которые были на деле. Агент у Димитрия сообщал, что Франсуа отправился по киоскам и купил экземпляр утренней «Таймс». Как сообщил агенту киоскер, как правило, Димитрий покупает «Дэйли экспресс».
Аллейн положил это донесение.
— Проштудируйте-ка «Таймс», братец Лис.
Фокс вышел и некоторое время отсутствовал. Аллейн подшил в дело последние донесения и закурил трубку. Затем позвонил леди Каррадос.
— Ивлин? Звоню, чтобы попросить вас быть сегодня вечером у меня в Скотленд-Ярде вместе с мужем и Бриджет. В деле кое-что прояснилось. Если возможно, я бы хотел сначала перемолвиться только с вами. Как вам удобнее — здесь или у вас в доме?
— Родерик, умоляю, только в вашем кабинете. Это гораздо легче. Мне прийти сейчас?
— Если хотите. Только не волнуйтесь. Мне очень жаль вас беспокоить.
— Я еду, — произнес слабый голос.
Возвратился Фокс и положил «Таймс» на стол перед Аллейном. Ткнул своим коротким пальцем в колонку частных объявлений.
— Как насчет третьего сверху? — спросил он. Аллейн прочел вслух: «Кошечка, дорогая! Живу далеко и тоскую. Ежечасно думаю. Папочка».
— Хм, — произнес Аллейн. — А что, сообщал ли папочка что-нибудь еще своей деточке на прошлой неделе, например?
— За две недели могу ручаться, что нет. Я просмотрел картотеку.
— Больше ничего в этих «объявлениях страждущих»[46] нет. Все остальные-то хорошо знакомы, нет?
— Да.
— Нам бы относительно этого папочки запросить папу «Таймс».
— Сделаю, — сказал Фокс. — Я обзвоню всех, кто нужен сегодня вечером.
— Благодарю вас, Фокс. Я начал с леди Каррадос, и она сейчас придет сюда. Если у вас есть время, займитесь остальными, буду вам очень признателен. А мне сейчас надо идти к леди Милдред насчет завтрашнего события.
— Ну, на это-то у вас еще будет время.
