— Все в порядке. Вот, изучаю, как удобней устанавливать уровни в кофе-машине.
По его неопределенной улыбке было ясно, что он не очень-то ей поверил. А что она могла сказать, когда больше всего хотелось прижаться к его груди?
— А как ты? Судя по шуму, ты был занят, когда я звонила?
— Текущий проект, он хорошо продвигается.
— Кажется, ты сам строишь, у тебя даже руки грязные, — Кэмрин посмотрела на руки Блейна, свободно лежащие на стойке бара.
Он улыбнулся и двинулся к ней, отчего пульс девушки резко участился.
— Может быть, пора начинать?
Кэмрин взглянула на него и тронула языком губу. Господи, да он о дверце холодильника! Надо взять себя в руки, а вовсе не вспоминать и не мечтать. От этого возникают безумные мысли и желания.
— Видишь, что тут случилось, — ей удалось справиться с собой и выговорить эти несколько слов почти без дрожи в голосе.
— Посмотрим, — сказал Блейн и наклонился, разглядывая поломку.
Это тоже оказалось суровым испытанием для Кэмрин, потому что спина мужа вызывала в ней волнения и все те же безумные желания. И еще чувство защищенности, потому что сильный и умелый мужчина собирается помочь ей в решении ее проблем и наверняка сделает это. А это для Кэмрин малознакомое состояние.
— Ты вроде бы говорила, что инструменты у тебя есть?
— Да, вот, пожалуйста, — она протянула ему свой набор.
— Да они розовые!
— Твоя наблюдательность восхищает, — Кэмрин всеми силами старалась не рассмеяться вместе с ним.
— Никогда не видел розовых инструментов.
— Потому что работаешь с мужчинами. Если бы нанимал женщин, наверняка каждый день видел бы инструменты розового цвета.
— Возможно.
Он взял отвертку, при этом чуть коснувшись ее руки.
— Я потрясен.
— Розовым цветом?
— Тем, что ты точно знаешь, какая нужна отвертка.
— Я не беспомощная женщина, — с важностью настоящей феминистки ответила Кэмрин.
— Это очевидно.
Блейн посмеивался над ней, поддразнивал как раньше, когда они только познакомились. Его манера подтрунивать создавала приятную легкость общения, без напряженности и боязни сказать что-нибудь не то.
— А ты можешь расширить мои возможности и вручить мне гаечный ключ?
— Возьми, умник, — на этот раз Кэмрин постаралась передать инструмент, не касаясь Блейна.
Господи, если бы она не боялась, то согласилась бы провести с ним какое-то время! Но оба точно знали, куда это их приведет: к выяснению их непонятных отношений.
— Почти готово, — сказал Блейн, делая последнее усилие, которое потребовало физического напряжения и рельефно обрисовало его мышцы.
— Спасибо. Я смогла бы сама справиться?
— Ты все очень хорошо делала. Но эта рама чуточку погнулась, и потребовались грубая мускульная сила, чтобы вернуть ее на место. Рад, что смог помочь и угодить, — улыбнулся он.
— Ох-ох-ох! Хочешь кофе? — Слова вылетели прежде, чем она успела подумать.
— Спасибо, с огромным удовольствием.
Кэмрин занялась приготовлением кофе, повернувшись спиной к Блейну. Она вскрикнула, когда неожиданно почувствовала его руки на своей талии.
— Как ты?
— Хорошо, кроме того что ты напугал меня до полусмерти.
— Ты выглядишь обеспокоенной.
Конечно, обеспокоена, ведь его руки лежат на ее талии и жгут-тело через блузку!
— Просто устала.
— И ничего другого?..
— Угу. Хочешь эспрессо или угостить тебя одним из наших фирменных кофе? Например, кофе-латте фредо.
— А что это?
— Одна часть эспрессо, пять частей холодного молока, и все это взбивается со льдом.
— Отлично, давай! А ты что будешь?
— Допинг. Двойной эспрессо, — словно ей нужно было бодрствовать всю ночь. — Сколько я тебе должна?
— Ничего.
— Я должна заплатить. Это было бы справедливо.
— Хо-хо, заплатить. Интересно, — его глаза как-то особенно заблестели, что насторожило Кэмрин. — Хорошо, платой будет обед.
О, нет! Нет, нет, нет.
Ведь это означает, что опять надо будет сидеть напротив Блейна, смотреть в эти интригующие серо- зеленоватые глаза, видеть его улыбку и стараться всеми силами не поддаваться его обаянию. И так бесконечно. И безнадежно.
— Я бы предпочла заплатить, — и Кэмрин снова занялась приготовлением кофе.
— Это должен быть обед или я вызову тебя в суд за неуплату.
— Шутишь?
— Возможно. Чуть-чуть. Но это даже не обсуждается. Обед. Ты и я. Ты выбираешь место, поскольку настаиваешь на оплате. Правда, должен тебя предупредить, если за еду заплатишь ты, она не пойдет мне на пользу.
— Почему? Ты привык быть таким мачо, крутым парнем, а?
— Привык быть воспитанным человеком, который очень хорошо относится к своей жене.
По тому, как Блейн говорил это — низким, чуть хрипловатым голосом, — не оставалось ни малейших сомнений в том, как хорошо он к ней относится и как будет с ней обращаться. В долю секунды Кэмрин приняла решение, о котором, возможно, и пожалеет потом. Но что делать? В данный момент она уже не могла сопротивляться.
— Ладно, согласна, пусть будет обед.
— Отлично, завтра вечером. Идет?..
Кэмрин приготовилась перечислить массу дел, ожидающих ее завтра, придумать множество не слишком убедительных оправданий хоть какой-нибудь отсрочки этого события. Но Блейн был так чудесен, любезен и внимателен, что не хотелось обманывать его ожиданий. Договорились так договорились.
И кого она дурачит? Ведь не обед же ему нужен! Вовсе нет. Ему нужна она, и нужна как его
— Хорошо, завтра вечером. — И, взяв шейкер для коктейля, Кэмрин стала трясти его так, словно от этого зависела ее жизнь.
Перспектива совместного обеда вызывала в ней противоречивые желания: с одной стороны, танцевать и громко петь от радости, с другой — убежать, запереться в служебной комнате кофейни и не показываться оттуда по меньшей мере весь следующий месяц.
— Ты хочешь где-нибудь встретиться со мной?
— Хочу хорошо провести время с моей женой.
Опять он про жену.
Конечно, в некотором смысле Блейна можно понять. По документам она все еще его жена. Теоретически. А фактически. Фактически все можно было бы поправить, причем легко поправить, если бы
