противоположную стену украшал гобелен с изображением Юпитера, который превращался в лебедя, дабы соблазнить Леду. Пожалуй, в Лондоне нашлось бы не много особняков, готовых соперничать с подобной роскошью. Том сказал, что такой достаток и чистота обычны для Нидерландов.
Теперь они готовились посетить некоего Амоса Шоотера, через которого Том надеялся выйти на Грэма. С утра пораньше Том сходил по адресу, который дал ему сэр Гоуэр, но ему сказали, что человек по имени Уильям Грэм никогда не проживал там.
— Ясное дело, это ложь, — пояснил Том, обращаясь к Кэтрин и Джорди, — но таковы уж правила игры. А теперь мы навестим человека, которому, как мне кажется, можно доверять — чуть-чуть.
— Я думал, хозяин, вы никому не доверяете, — засопел Джорди.
Том не обратил внимания на его Слова.
— Нам следует одеться получше, чтобы нас не приняли за бедняков, явившихся клянчить денег у богатого родственника. Только смотрите, не перестарайтесь — это покажется не менее подозрительным. Не найдется ли у вас льняного чепчика, сударыня? Замужним женщинам не пристало ходить без головного убора.
Кэтрин покачала головой.
— Жаль, — вздохнул он. — Ну, ничего, завтра мы сходим за рынок, и я, как заботливый муж, куплю вам чепчик. Сегодня уже поздно.
Итак, они постучали в тяжелую дубовую дверь богатого дома из красного кирпича, расположенного неподалеку от рыночной площади. Краснощекая служанка отворила дверь и суетливо провела их в большую комнату, окна которой выходили во двор, уставленный цветочными горшками.
— Судя по всему, дела у Амоса идут неплохо, — прошептал Том на ухо Кэтрин. — Я слышал, что он женился на богатой невесте, но не подозревал, что он так разбогател. А, Амос, друг мой, вот мы снова встретились! — воскликнул он, когда в дверях показался рослый мужчина.
Хозяин приветствовал их очень радушно и сердечно обнял друга. Наконец Амос чуть отстранился от Тома и всмотрелся в его лицо.
— Дружище, да ты, похоже, еще подрос — вижу, судьба милостива к тебе. А это твоя жена? Том, а ведь я помню, как ты клялся, что никогда не женишься. Особенно после того, как прелестная Кларинда наставила тебе рога!
— Что поделаешь, старина Амос, не только женщины обладают переменчивым нравом. Это моя женушка, Кэтрин, и жизнь действительно не обижает меня, хотя до тебя мне еще далеко, — он шутливо похлопал хозяина по внушительному брюшку. — Когда мы воевали вместе, ты был постройнее, да и одевался без такого шика!
— Ты прав, но как же давно это было! Я стал совсем другим — теперь я всеми уважаемый торговец, и все благодаря Изабель. — Он обнял зардевшуюся жену и звучно поцеловал ее.
Значит, прелестная Кларинда — кем бы она ни была — обманула Тома… Отчаянного нрава особа, если осмелилась так рисковать!
Казалось, весь день пройдет впустую. Амос поручил супруге приготовить угощение для нежданных гостей, а сам принялся обсуждать с Томом давние сражения и приключения прежних дней и вспоминать давно погибших товарищей.
Несколькими днями раньше Том поведал Кэтрин, что главный талант тайного агента, который умеет добиться своего, — это терпение. Вот и сейчас Том предпочел говорить о чем угодно, только не о том, что привело его в Антверпен. Впрочем, подумала Кэтрин, очень приятно сидеть в теплой, уютной комнате, пить вино и закусывать его свежими булочками с маслом.
Неужели Том тоже отдыхал, болтая со старым другом, смеясь и распивая отличное красное вино? Или же он анализировал все, что слышал в этой дружеской беседе? В разговоре мелькало множество незнакомых Кэтрин имен. Том сказал ей перед тем, как они покинули трактир, что в политике Амос всегда на стороне тех, кто обещает ему более щедрую награду. Республиканцы или роялисты, турки или христиане — ему все равно.
— А ты? — спросила она у него тогда. — Ты такой же, как и Амос?
— А уж это, — ответил он, подарив ей белозубую улыбку, на мгновение преобразившую его лицо, — ты решишь сама, когда наше задание будет выполнено.
Он был увертлив, как угорь, — пожалуй, для тайного агента нужное качество. Сейчас, глядя на то, как он сидит, развалившись в кресле и держа в руке бокал вина, можно было подумать, что больше всего на свете он рад возможности посплетничать со старым другом.
— А как там Уильям Грэм? — поинтересовался он наконец. — Я слышал, что он обосновался в Антверпене.
Интересно, почудилось Кэтрин или доброжелательное, спокойное лицо Амоса Шоотера и правда чуть заметно дрогнуло? Словно из-под маски равнодушного, довольного своим житьем-бытьем торговца вдруг выглянул закаленный в безжалостных боях наемник, которым он был когда-то. Не прошло и секунды, как он снова овладел собой и расхохотался.
— Уильям Грэм? Вот уж не думал, что ты с ним знаком, Том! Вы с ним совсем разные люди!
— Я его не знаю, но мне говорили, что с ним полезно было бы подружиться.
— Вот это верно. Он живет не больше чем в миле отсюда. По слухам, то и дело переезжает из города в город. Этого требует его бизнес, но не спрашивай меня, чем он занимается.
Том сделал большой глоток вина и сменил тему беседы.
Чуть позже мистрис Шоотер показала Кэтрин дом и провела ее через маленькие воротца в сад, где росли пряные травы и овощи, а летом созревали фрукты. Прежде чем вернуться в дом, Изабель проговорила на ломаном английском, которому научил ее Амос:
— Вашему мужу не следует доверять этому Грэму — я говорю это ради вас.
— Но почему? — Кэтрин постаралась задать свой вопрос как можно более невинным тоном, и ей это удалось.
Изабель Шоотер покачала головой.
— Не могу вам сказать. Мне вообще не следовало говорить об этом. Но вы славная девочка, даже если ваш муж и не тот весельчак, за которого себя выдает.
Как и Амос, цинично подумала Кэтрин. Вряд ли Тома можно назвать весельчаком, однако сейчас он действительно разыгрывал рубаху-парня.
Она ничего не ответила, вспомнив слова матушки-фламандки, которая говаривала, что умение вовремя промолчать — дар куда более ценный, чем красноречие.
— У вас чудесная жена, сэр. Молю вас, берегите ее, — на прощание сказала Изабель Тому.
— С чего бы это она расчувствовалась? — поинтересовался Том, когда они зашагали обратно. Джорди провел несколько блаженных часов в людской и от души напробовался местного светлого шипучего пива, и теперь шел за ними, слегка покачиваясь.
— Она думает, что я — милое, невинное дитя, которое нуждается в защите. По ее мнению, тебе не следует слишком доверять Уильяму Грэму.
— В самом деле? Ну, так я и не собираюсь ему доверять — как, впрочем, и Амосу. А больше она ничего не говорила?
— Она лишь заметила, что ты только притворяешься весельчаком.
Том резко остановился, и Джорди, который шел, сонно свесив голову, наскочил на него и заработал от хозяина несколько крепких словечек.
— Вот как? Умница, ничего не скажешь. Но если она так умна, почему вышла за Амоса?
Кэтрин пожала плечами:
— Люди вступают в браки по разным причинам. А что, весельчак Амос сказал тебе, где искать Уильяма Грэма?
— Сказал, но не предостерег меня в отличие от супруги. Боюсь, он считает меня столь же двуличным перевертышем, каким является сам.
— Но ведь и ты, и я тоже играем сейчас отведенные нам роли.
Том, громко расхохотавшись, заметил:
— Видимо, отныне мне придется следить за всем, что я говорю. Из тебя вышла бы славная помощница Уиллу Уэгстэффу — из тех, что вышивают слова своих хозяев золотом.
