Глаза на осунувшемся лице горели от возбуждений, щеки пылали, пальцы нервно теребили простыню.
— Что случилось, Гилс? Что с тобой? Он сбивчиво, путаясь в словах, забормотал:
— Дру, надо поговорить… Я должей, должен…
Друсилла присела на поетель и прикрыла ладонью его руки.
— Успокойся, Гилс, тебе приснилось что-то плохое?
— Нет, это был не сон, — ответил он, дрожа всем телом. — Знаешь, Дру, я вдруг вспомнил, что мне говорила Бетти, когда я в последний раз видел ее! Она сказала, что принимает участие в тайных собраниях, которые устраивает мистер Харрингтон в Маршемском аббатстве, что в них участвуют некоторые местные дворяне. Они все в масках, так что она не могла сказать, кто точно. Сначала она и другие девушки думали, что все это ради забавы, дворяне развлекаются. В склеп спускалась только одна из девушек, остальные ждали в доме, для них накрывали стол, они сидели и угощались, а потом джентльмены присоединялись к ним, ели и пили… и развлекались. — По мере того как Гилс говорил, он успокаивался, речь становилась внятнее и яснее. — Она сказала, что всем девушкам, которые ходили в Маршемское аббатство, дали денег и подарили по ожерелью. Когда девушки, одна за другой, стали исчезать, человек по имени Уотти говорил оставшимся, что им за хорошую службу якобы оплатили дорогу до Лондона и устроили там на доходное место и что и для них будет сделано то же самое, когда дойдет их очередь.
Бетти с нетерпением ждала, когда она отправится в Лондон, но однажды к ней прибежала ее подружка Кейт Хуби и рассказала страшную историю. Один из лакеев — он потом исчез — сказал ей, что все это выдумки, ни в какой Лондон никто не уезжал, На самом деле джентльмены поклоняются дьяволу и тех девушек, которые спускались в склеп, просто убивали, приносили в жертву. Лакей сказал также, что твоего мужа и камердинера мистера Харрингтона тоже убили, потому что они грозились сообщить обо всем властям.
Бетти и Кейт решили, что это просто выдумка, такого не может быть. Потом Кейт внезапно исчезла. От ее отца Бетти узнала, что она не взяла с собой ничего — ни одежды, ни денег, ни даже ожерелья. Бетти была уверена, что Кейт ни за что не уехала бы с пустыми руками, поэтому решила рассказать о своих подозрениях мне, чтобы я передал все Девенишу, и тот пусть проверит, что и как. Вот… она мне все это рассказала, а я ответил, что передам… и тут… — Гилс запнулся. — Больше я ничего не помню… О, Дру, надо немедленно обо всем сообщить Девенишу.
Гилс был в таком волнении, что Друсил-ла не отважилась сказать ему, что Девениш тоже исчез. Стараясь выглядеть спокойной, онасказала:
— Я срочно отправлю письмо в Трешем-Холл. А ты ложиеь и постарайся уснуть. Только обещай мне одну вещь — ты никому не скажешь об этом. Так будет безопаснее для тебя и для других.
Гилс кивнул и скользнул под одеяло.
— Мне стало намного легче после того, как я все тебе рассказал. Как странно… Когда я проснулся, у меня было такое чувство, будто все это случилось лишь минуту назад. Я пытаюсь успокоить Бетти, и вдруг… провал… и я лежу в своей постели. Я долго спал?
— Лежи спокойно и постарайся уснуть, — ласково сказала Друсилла.
Он послушно закрыл глаза, а она с минуту стояла неподвижно у кровати, потрясенная рассказом брата. Неужели это правда? Да, такое выдумать невозможно!
Очнувшись, она побежала в свою комнату, достала письмо Хэла и вскрыла его. К ее ужасу, рассказ Гилса подтвердился, и даже больше того. Надо отправить письмо лорду Сидмауту, медлить больше нельзя. Может быть, Хэл еще жив. Друсилла вызвала горничную и приказала сию же секунду отправить письмо, приготовить бриджи, сорочку, пиджак и сапоги, в которых она ездила верхом до того, как вышла замуж, и сказать Вобстеру, чтобы седлал двух лошадей.
— Уже девять часов, мадам. В такое время поедете верхом?
— Поеду, — отрезала Друсилла. — Делай, что тебе говорят.
Каждая минута промедления означала смертельную опасность для Хэла, если он вообще еще жив.
— Давай быстро, — впервые в жизни прикрикнула на конюха Друсилла. — Времени — ни минуты. Сегодня полнолуние, небо чистое, прекрасно доедем. И возьми седло Гилса, дамское не надо.
Десять минут спустя послышался бешеный топот копыт.
До Трешем-Холла было еще далеко, а идти становилось все труднее. Сказывались недоедание и побои, нанесенные дюжим Уотти. Было трудно дышать, и Девенишу подумалось, уж не сломал ли тот ему несколько ребер.
Ноги кровоточили, и лишь мысль о том, что надо добраться до дома прежде, чем весть о пожаре в Маршемском аббатстве поднимет на ноги все графство, заставляла Девениша идти вперед. А когда он все- таки дойдет, надо пробраться в дом незаметно, а это, подумал он мрачно, будет не легче, чем убежать из аббатства.
Сил почти не осталось, Девениш еле удерживался, чтобы не упасть, когда неожиданно послышался дробный стук копыт.
Он попытался укрыться в тени живой изгороди: вдруг один из «братьев» догадался, кто изображал сатану, а может, Леандр Харрингтон не погиб. Хотя маловероятно. Как только Девениш остановился, его силы иссякли и он упал как подкошенный.
Всадники придержали коней. Один из них заметил его и сказал:
— Смотрите, нищий. Что он тут делает?
Какой знакомый голос… Да это же Вобстер, конюх Друсиллы. Похоже, с ним Гилс. Куда они направляются так поздно? Девениш решил, что может им открыться.
— Вобстер, — произнес Девениш и, сам не желая того, добавил: — Помогите мне.
Друсилла мгновенно узнала этот голос. Господи, какое счастье! Это же Хэл, живой! Что с ним сделали — валяется на дороге, босой, в лохмотьях…
— Хэл! — воскликнула она и сразу же поправилась — Лорд Девениш!
Друсилла спрыгнула на землю, сунув поводья ошеломленному Вобстеру, который, пока Друсилла обнимала Хэла, вдруг увидел далекое зарево.
— О господи, это ж горит аббатство!
Друсилла и Девениш ничего не слышали.
— Гилс, ради Бога, не надо меня целовать. Ты уже взрослый и…
— Это я, — перебила графа Друсилла. — Хэл, что с тобой случилось? Где ты был?
— Ничего и нигде, — прошептал он скользя рукой по ее лицу. — Да, теперь я вижу, это Друсилла. И что вас сюда занесло в такой час?
Друсилла встала.
— Я отвечу вам позже, когда мы доставим вас домой. Вобстер, помоги посадить лорда Девениша на твоего коня. Надо его поскорее отвезти в Трешем-Холл. Он совсем без сил.
— Силы? Я уже и забыл, что это такое, — попытался пошутить Девениш. — Вы что, Вобстер, собираетесь нести меня? Я еще не мертвый…
— Но и не совсем живой, — ответил Вобстер.
— Вобстер, поведешь коня под уздцы, — сказала Друсилла, — и следи, чтобы он не упал. — Она обернулась к Девенишу: — Мы ехали в Трешем-Холл сообщить Робу Стэммерсу, где найти вас. Он, как и я, очень тревожился за вас.
Друсилла ехала рядом с Девенишем, приглядывая за ним. Повернувшись к ней, граф проговорил:
— Я благодарен вам за заботу, и Робу тоже. Кстати, вы мне нравитесь в мужской одежде, но в женском платье больше. Зачем вы переоделись?
— Так удобнее… А теперь помолчите, берегите силы.
— Ворчунья, — отозвался Девениш сердитым тоном, но губы его улыбались.
Глава пятнадцатая
Лишь при ярком свете гостиной Трешем-Холла стало видно, в каком Девениш ужасном состоянии.
Когда он сказал Вобстеру, что хочет проникнуть в дом незаметно, тот почесал нос и подмигнул:
— Конечно, милорд. Только пообещайте, что сразу же забудете об этом.
Девениш, несмотря на слабость, улыбнулся.
— Хорошо, я отвернусь.
