— Тина, а ты не думаешь, что та змея — дело рук вашего Дугласа? — полушепотом спросила Пентилия. — Может, он решил как следует припугнуть Милано?
— Нет, — решительно отвергла предположение подруги миссис Поллет. — Дуглас хоть и странный, но добрый старик. Он давно уже здесь живет, и ничего дурного никому не сделал. Это точно не Дуглас…
— Может это действительно предзнаменование? — немного подумав, изрекла Пентилия. — Ваш Дуглас прав, не стоит Милано связываться с этой часовней… Надо попытаться отговорить его от этой затеи.
— Бесполезно, ба, — покачала головой Джун. — Милано тебя и слушать не будет. Скажет, что это вымысел, да и только… Так что же было в часовне, миссис Поллет?
Миссис Поллет загадочно улыбнулась и начала свой рассказ.
— Когда-то, лет пятьдесят тому назад, в часовне Уайт Ривер еще проводили службы. Служил там один молодой священник. В Ловенхилл он приехал издалека, но очень любил этот город и его жителей. Местные тоже полюбили приходить на его проповеди. Говорят, когда он читал, казалось, вокруг летают райские птицы, а воздух напоен ароматом роз и благовоний. Глаза у него горели так, словно на него нашло озарение, а кое-кто даже болтал, что видел сияние над головой у священника.
К этому священнику приходили все, у кого случалась беда. Он помогал людям и словом и делом. Бродяге Дугласу — тогда он был еще мальчишкой — священник этот на собственные деньги покупал и вещи, и еду. Говорят, что Дуглас относился к нему, как к родному отцу…
Часовня Уайт Ривер до приезда этого священника выглядела совсем уж убого. Однако же ему удалось добиться, чтобы часовню отреставрировали. Мало того, священник этот собственноручно взялся за роспись стен — до него на стенах была лишь краска, да и та потрескалась со временем — и оказалось, что он — прекрасный художник.
Однако закончить свое дело священник не успел. Начал к нему по ночам являться какой-то страшный призрак. Священник заболел и слег, но вскоре поправился и, решив, что все это — происки лукавого, нашел в себе силы закончить роспись. И вот, в самую последнюю ночь к священнику снова явился призрак. Что он сказал ему, что сделал — никто о том не знает. Только поутру нашли этого священника… мертвым.
— Страсти-то какие! — с неподдельным испугом воскликнула Пентилия. — Нет уж, пусть Милано думает, что хочет, а я к часовне и близко не подойду. И правда, не зря змея в корзинке появилась — это знак свыше… Если Милано не одумается, глядишь, призрак сам к нему наведается…
— Бабушка, ну что ты говоришь? — покачала головой Джун. — Может быть, у этого священника были проблемы со здоровьем. Миссис Поллет сказала, что он болел, но потом снова встал. Вдруг он просто не вылечился до конца, и болезнь его доконала? А слух о призраке пустил кто-то из местных, например, тот же Дуглас?
Бабушка с подозрением покосилась на внучку. Джун поняла, что невольно принялась защищать Милано. Больше того — она говорила практически его словами. А ведь еще совсем недавно Джун сама упрекала Милано в том, что он ищет разумное объяснение там, где его найти невозможно…
— Ну, может, все это действительно было, — уже мягче добавила Джун. — Но почему вы считаете, что призрак непременно вернется, если в часовне начнутся съемки? Часовня давно заброшена, и назвать ее святым местом теперь уже сложно. К тому же Милано будет снимать днем, а не ночью…
— Еще бы он пошел туда ночью! — возмутилась Пентилия. — Я свое слово сказала — меня туда и калачом не заманишь…
Джун вспомнила странное изображение на стене. Наверное, его нарисовал тот самый священник… А может быть, именно это существо и заглядывало полюбоваться росписью стен? По телу Джун побежал противный холодок. И все-таки в бабушкиных словах есть доля правды: Милано стоило бы поостеречься и отказаться от своей идеи…
8
Джун надеялась, что третий день съемок пройдет без ее присутствия на съемочной площадке, но бабушке все же удалось уговорить ее прийти.
Пентилия успела перезнакомиться почти со всеми актерами и запросто общалась со знаменитыми Оливье Лавом и Луизой Бергман, к которым раньше относилась с таким трепетом, словно они были небожителями.
Шон Милано по-прежнему придирался к ней из-за ее привычки хватать первый попавшийся предмет и держаться за него, как за спасательный круг, но Пентилия потихоньку начала избавляться от этой скверной привычки. Все налаживалось, но бабушка по-прежнему не желала отпускать от себя внучку.
Джун начала подозревать, что ее присутствие на съемочной площадке нужно миссис Петти вовсе не для поддержки. Коварная Пентилия Лиллард задумала свести ее с Томми Данглом, в котором пожилая дама немедленно увидела потенциального жениха для своей «непутевой» внучки.
Джун ничего не имела против общения с Данглом. Ей тоже нравился этот молодой, немного стеснительный парень, чья актерская карьера только начиналась. С ним было интересно разговаривать. Он много рассказывал о технике съемок и познакомил Джун практически со всей съемочной группой.
Однако для Джун, как и для Томми, это было приятное знакомство, не более. Пентилия же, судя по всему, думала совершенно иначе и всячески старалась «вышибить» Кима Доджеса из головы Джун с помощью «клина», которым, по ее мнению, мог стать несчастный Томми.
Джун клятвенно пообещала себе, что больше не поддастся на бабушкину уловку. Пусть в следующий раз бабушка берет с собой миссис Поллет. Их гостеприимная хозяйка давно уже мечтает об этом, только не осмеливается предложить свою скромную персону в качестве сопровождения новоиспеченной актрисы…
Бабуля напрасно старается, вздыхала про себя Джун. За все это время Ким Доджес не проявил ко мне никакого интереса. Как будто я умерла… Может, я и в самом деле умерла для него? Он никогда не страдал от отсутствия женского внимания и наверняка уже утешился с какой-нибудь фигуристой блондинкой из нашего квартала…
Нельзя сказать, чтобы эта мысль оставляла Джун равнодушной. Конечно, она чувствовала уколы ревности, и весьма болезненные. Но время и расстояние потихоньку расставляли все по своим местам. Пока Джун находилась под обаянием Кима, он казался ей самым замечательным парнем на свете. А теперь, когда его не было рядом, Джун потихоньку начинала понимать, что они не такая уж замечательная пара, как ей представлялось еще совсем недавно.
Замужество — шаг серьезный и ответственный. Джун всегда говорила себе, что если выйдет замуж, то один раз на всю жизнь. Слово «развод» пугало ее. Оно казалось ей крахом, громом среди ясного неба. Джун не понимала, как люди могут вначале клясться друг другу в вечной любви, а потом запросто расходиться и снова клясться в любви своим новым избранникам.
Джун все чаще и чаще представляла Кима Доджеса в качестве своего мужа и понимала, что слишком поторопилась, дав ему согласие.
Как она будет жить с человеком, который не доверяет ей настолько, что не может отпустить ее в другой город, подозревая, что невеста изменит ему с первым же встречным? А этот странный разговор о машинах, из-за которых Ким рискует головой? Джун и сама уже не очень-то ему доверяла…
Ей вспоминались их короткие свидания. Разве они хоть раз говорили по душам? Разве Ким рассказывал ей хоть что-то интересное, что не касалось его увлечения — машин? Частенько он приглашал ее к себе, но всякий раз эти поездки заканчивались ссорами: Джун не хотела заниматься ничем таким до свадьбы, а Ким смеялся над ее «старушечьими заморочками». Джун всякий раз обижалась на эти слова и думала, что Ким не прав.
Сейчас, вспоминая свои чувства в те мгновения, Джун понимала, что Ким Доджес не так уж и ошибался. Но вовсе не в том, что смеялся над ней, а в том, что Джун могла бы заняться с ним любовью, если бы действительно любила его.
Люблю ли я его? — снова и снова спрашивала себя Джун. И всякий раз приходила к выводу, что слово «любовь» перестало казаться ей таким простым и понятным, каким она считала его раньше.
Обуреваемая этими противоречивыми мыслями, Джун пришла на съемочную площадку в довольно
