четырех исчезновениях, случившихся в разных концах страны за три года. Их мало что связывало друг с другом, кроме копии всех дел, лежащих сейчас у него на коленях. Но если между ними имелось нечто общее — тогда обычные способы расследования серийных убийств могли оказаться неприменимыми. Если речь идет о нескольких исчезновениях или трупах в одной и той же местности — вполне логично предполагать, что поиск улик или дополнительных обстоятельств можно именно ею и ограничить.
У большинства убийц есть своя охотничья территория, на которой они чувствуют себя уверенно. Некоторые ограничивают поле деятельности несколькими кварталами, даже парой улиц — особенно если охотятся на представителей слоев общества, не вызывающих особого интереса властей. Зандт вспомнил, как смотрел видеозапись об уничтожении дома, где находилась квартира Джеффри Дамера, в которой молодых негров и азиатов убивали, расчленяли и ели, не обязательно именно в такой последовательности. За происходящим наблюдали родственники жертв, некоторые молча, большинство с рыданиями. Но мало кто требовал объяснений, пытаясь найти хоть какой-то повод смириться с тем, что их детей похищали и убивали. Никого, похоже, это особо не волновало.
Исчезновения людей в разных концах страны — особенно если они происходили примерно в одно и то же время — редко сопоставлялись друг с другом даже после того, как к делу подключалось ФБР. Невозможно поймать кого-то из Сан-Франциско вечером вторника, а потом схватить другого в Майами ранним утром четверга.
По крайней мере, если речь не идет об одном и том же человеке. Зандт искал информацию об исчезновениях, похожих на те, которые связывались с Человеком прямоходящим и которые происходили в те же годы. Он не ожидал, что найдет другие упоминания о «подарках» с вышитыми на них именами девочек. Человек прямоходящий был достаточно умен и не давал повода сравнивать случаи в Лос- Анджелесе с любыми другими.
Именно эта мысль и мучила Зандта, когда прибыло такси, чтобы доставить его в аэропорт: что свитера присылались лишь для пущего эффекта, что они имели мало отношения, или вообще никакого, к психопатии убийцы и на самом деле служили лишь средством выделить небольшую группу эпизодов, создав видимость, что со всеми прочими они никак не связаны. Возможно, Человек прямоходящий считал, что на полицию подобная деталь произведет такое же впечатление, как и на зрителей кинофильмов, где в горле жертв оставляли куколок насекомых, или телесериалов, где полицейский каждую неделю ловил убийц, у которых чуть ли не на груди были написаны все признаки их самых глубоких психозов. Если появился свитер с вышитым на нем именем — значит, это один из наших случаев. Если нет — значит, нам этот случай вообще неинтересен. У нашего убийцы своя, особая психопатия, и именно ее проявления мы и ищем. Это одна из немногих зацепок, которые у нас есть, мы ее разрабатываем, и разве вы не видите, насколько мы заняты?
Зандт считал вполне возможным, что Человек прямоходящий вообще не страдает какой-либо психопатией и по этим признакам его найти вряд ли удастся. Он мог находиться где угодно и похищать своих жертв в любой точке страны. Может быть, даже мира. Просто потому, что ему так хотелось.
Сами потерпевшие ничем особенным среди других не выделялись, если не считать длинных волос, но Зандт не считал это надежным показателем. Если он был прав насчет того, что свитера являлись ложным следом, то длинные волосы девочек могли служить лишь средством для достижения цели. Отличительных черт было лишь две. Первая — возраст. Без вести пропадает немало маленьких детей, не меньше и стариков, которых забивают до смерти в их собственных домах. И те и другие невольно пополняют статистику в силу своей физической слабости.
Что же касается остальных, то большинство пропавших женщин находятся в возрасте девятнадцати — двадцати двух лет — они достаточно молоды (и не слишком стары), чтобы вести самостоятельную жизнь. Их можно встретить поздним вечером по дороге домой, и они в силу молодости достаточно уверены в себе, чтобы подойти помочь симпатичному мужчине с рукой на перевязи и скрытым в тени лицом на какой-нибудь парковке поздним вечером. Пропадают без вести женщины всех возрастов, но самый пик приходится именно на этот промежуток.
Однако известным жертвам Человека прямоходящего, так же как и пропавшим девочкам, дела которых лежали у него на коленях, было от четырнадцати до шестнадцати. Достаточно взрослые, чтобы оказать физическое сопротивление похитителю, но слишком юные, чтобы часто оказываться в наиболее опасных местах. Это не означало, что Зандт мог просто взять любую девочку этого возраста и назвать ее возможной жертвой. По всей стране полно было мест, где такие девочки просто стояли по ночам на улицах, торгуя собственным телом.
Если бы Человека прямоходящего или его поставщика интересовал лишь возраст, он мог бы отправиться на грузовике в соответствующую часть города и загрузить его доверху. Вместо этого он выбирал жертву не только среди тех, кого гораздо труднее было подстеречь в силу их возраста, но и тех, чьей легкодоступности препятствовало происхождение. Семья Элизы Лебланк была менее состоятельной, чем другие, но все же однозначно принадлежала к среднему классу. Остальных можно было причислить к относительно богатым. Человеку прямоходящему было нужно не просто тело. Ему требовалось еще и качество.
Зандт сидел, уставившись на фотографии мертвых девочек. Мысли его бежали все быстрее и быстрее, соединяя факты, которые были перед ним, с теми, что стали ему известны два года назад. Места, имена, лица. Он попытался представить их себе как единое целое, исключив лишь собственную семью и дочь, которую, как он был теперь убежден, выбрали лишь затем, чтобы преподать ему урок. Зандт и раньше пытался выбросить Карен из своих рассуждений, но ему это не удавалось. Осознание того, что ее больше нет, окрашивало в мрачные тона все, что он говорил или делал с тех пор, как они с Дженнифер обнаружили у себя под дверью записку. Однако теперь он подставил на место Карен девочек из других дел, пытаясь понять, могло ли их связывать что-то еще, кроме умозрительных предположений.
Он пробовал протянуть нить от того места, куда сейчас направлялся, где прожил большую часть жизни, странного города мечты, богатства, кинопроб, убийств и денег — к другим местам, другим вечерам, другим охотничьим территориям. К другим городам, другим машинам, каменным джунглям, где другие мужчины и женщины тосковали по звездному небу, выращивали цветы в ящиках на окнах и держали маленьких собачек, с которыми гуляли по каменным коридорам среди бесконечного ряда домов, перекрестков и огней; где они снимали квартиры в чужих домах, чтобы иметь место для ночлега, а потом, проснувшись утром, выполнять некую работу, непонятную и неинтересную, лишь для того, чтобы получить средства на оплату квартиры, в которой они спали, ругались и смотрели телевизор, пока наконец кто-то из них не выбрасывался из окна или не бросался с воем бежать по темным улицам, пытаясь сбросить оцепенение, навязанное обществом, погрязшим в беззаконии, предательстве и отчаянии; одинокий безумец посреди культуры, превращающейся в рождественскую побрякушку, безвкусная красота которой обернута вокруг пустоты, все быстрее сливающейся в мешанину автостоянок, торговых центров, залов ожидания и виртуальных чатов — несуществующих мест, где никто ни о ком ничего не знает.
Неожиданно водоворот мыслей схлынул, и на поверхности осталась лишь одна.
Глава 27
Когда мы вернулись в отель, уже начинало темнеть. На автоответчик пришли два сообщения для Бобби, и пока он звонил, я включил телевизор, убрав звук, и стал смотреть местные новости — мне было интересно, сколько пройдет времени, прежде чем о случившемся у Затерянного пруда станет известно. Вполне возможно, неподалеку могли оказаться туристы, которые рано или поздно обнаружили бы трупы. Хотя на месте происшествия не могло быть ничего такого, что указывало бы на нас, мне хотелось как можно быстрее убраться из Хантерс-Рока.
Я быстро прошелся по номеру, собирая свои немногочисленные пожитки.
— Господи, — странным хриплым голосом проговорил Бобби. — Включи телевизор.
— Он включен.
— Не местное дерьмо, а Си-эн-эн или что-нибудь в этом роде.
Я пощелкал пультом, переключая каналы, пока не нашел нужный.
