который его постиг. Такой уж это был человек. Так что не будем судить Скобелева. Будем помнить, сколько раз за свою боевую жизнь он мог погибнуть со славой. Человек не выбирает себе смерть. Она приходит к нему без приглашения и без выбора.
Еще более страстный характер имели продолжавшиеся после смерти Скобелева споры о его месте в военной истории, об оценке его заслуг перед Россией. Эти споры еще больше усилило решение академии Генерального штаба, поставившей Скобелева рядом с Суворовым. Как и при жизни, не только поклонники, но и объективно мыслящие военные специалисты, историки, журналисты и мемуаристы в своем абсолютном большинстве воздавали Скобелеву должное и соглашались, что сделанное им за его недолгую жизнь навсегда вошло в историю. Как всегда после смерти крупного человека, найдутся злопыхатели и по адресу Скобелева, писал, например Н.К.Шильдер. Но «много ли выиграла история от кропотливых разоблачений г. Юнга относительно юношеских годов и первых шагов службы корсиканского героя?» Плодотворнее изучать сделанное, которое, несмотря на краткость жизни Скобелева, велико. Надо собирать наследие, указывала «Русская Старина».
Шильдер оказался прав: злопыхатели нашлись. Типична в этом отношении книга публициста «Голоса» Г.К.Градовского, того самого Грегуара Градовского, о котором Вогюэ писал как об участнике обеда либеральной элиты с присутствием, в числе других, и Скобелева, а во время турецкой войны — корреспондента на Балканах. В этом памфлете была предпринята попытка полной дискредитации Скобелева. Метод Градовского, мягко говоря, нельзя назвать объективным. Он собрал все, за что получал нарекания Скобелев (взятие Хивы, эпизод под Шейновом), и объявил, что белый генерал был лишен полководческого таланта. Победы Скобелева он объяснял везением, высмеивал решение академии. В полемическом запале он дошел до грубых выпадов сугубо личного характера. Нападки Градовского, обусловленные его личной неприязнью к Скобелеву, оказали ему плохую услугу. Печать всех направлений единодушно оценила его книгу как тенденциозную, несправедливую, в некоторых моментах даже нечестную.
Но в России помнили и любили Скобелева. В начале русско-японской войны, в ноябре 1904 г., при академии Генштаба был образован Комитет имени М.Д.Скобелева. В его состав вошли многие видные военные деятели, в том числе сподвижники Скобелева и близкие к нему люди: А.Н.Ку-ропаткин, А.Н.Маслов, уже генерал-майор, полковник А.В.Верещагин, генерал-майор К.Э.Белосельский-Белозерский и его жена, сестра Скобелева Надежда Дмитриевна (председатель). Задачей Комитета было собирание материалов Скобелева и о Скобелеве, пропаганда его наследия и меры по увековечению его памяти. Устав Комитета разослали по частям, со всех концов России немедленно пошли пожертвования. В Тифлисе, где не раз бывал и служил Скобелев, редакция газеты «Кавказская армия» решила издавать «Скобелевские сборники». В первом сборнике, вышедшем в 1908 г., говорилось: «Пережитая война наводит на мысль, что будь жив Скобелев, и последствия войны не были бы так ужасны». Дальновидность Скобелева снова вспомнили в 1914 г.: «Как только началась кровавая борьба, имя Скобелева ожило… он был апостолом и пророком этой борьбы», — писал автор одной из брошюр начала войны. — Его труды о политике и войне «имеют уже 35- летнюю давность, но все это так свежо и верно оправдывается событиями, словно писано и сказано вчера».
В этих неудачных войнах имя Скобелева продолжало вдохновлять армию. В 1916 г., в разгар войны, Главное управление военно-учебных заведений выпустило брошюру И.В.Казначеева «Генерал-адъютант Михаил Дмитриевич Скобелев. Биографический очерк». Вот как: армию учили Скобелевым. Не только руководящие деятели, но и военные люди старого поколения, даже невысокого ранга, знавшие Скобелева, понимали, что война могла бы сложиться иначе, если бы были учтены его предостережения и советы, и тем более если бы он был главнокомандующим. Таково, например, мнение его ординарца Е.В.Гущика, высказанное им А.И.Куприну: «Вот мы теперь п…….. и к такой-то матери эту проклятую войну. А он за двадцать пять лет до нас ее предвидел. Говорил, что самый наш главный, природный и единственный враг — немец и что нет удобнее минуты, чтобы свернуть ему голову, а то потом поздно будет. Он не таил своих мнений, высказывал их громко. Говорят, что и раньше он говорил об этом же всенародно, перед французами. Правда ли это? Ну вот, видите, значит, правда… И с тогдашними своими солдатами он все мог бы сделать».
Не забывали о Скобелеве и враги. Во время отступления 1915 г. 10-я армия под угрозой двустороннего охвата в относительном порядке отошла из Восточной Пруссии, вторично занятой русскими войсками. Немцам удалось отрезать в Августовских лесах лишь 20-й корпус. Солдаты пошли в последнюю отчаянную атаку с одними штыками, расстреляв все патроны. Корпус погиб. Германский генерал, руководивший боем, сказал кучке захваченных пленных: «…преклоняюсь, господа русские, перед вашим мужеством». И отдал честь. Известный тогда немецкий военный корреспондент Р.Брандт писал 2 марта 1915 г. в «Шлезише фольксцейтунг»: «Честь XX корпуса была спасена…» Солдаты совершили «геройство, которое показало русского воина в полном его свете, которого мы знаем со времен Скобелева, времен штурма Плевны!»
С публикацией литературного наследства Скобелеву не повезло. Вскоре после его смерти А.Н.Маслов с помощью А.Н.Баранка издал сборник приказов Скобелева. Это было важное документальное издание, характеризующее не только военную деятельность их автора, но и определенный этап истории русской армии и ее военного искусства. В этом большая заслуга А.Н.Маслова. Но в сборник вошли не все приказы Скобелева и, что еще важнее, приказы далеко не исчерпывают всего им написанного. Современники сообщают, что Скобелев много писал и вообще много времени отдавал кабинетным занятиям. Даже иностранка, г-жа Адан, была осведомлена об этой стороне жизни Скобелева: «Скобелев оставил много замечательных трудов: военные рассказы, доклады о состоянии войск, заметки и наблюдения и т. д.» Наши представления о Скобелеве были бы значительно беднее, если бы в свое время не было опубликовано то, что использовано на страницах данной работы. Но это — лишь вершина айсберга. В беседе с П.А.Дукмасовым Скобелев говорил: «Кому все это (указывая на свои рукописи. —
Задача обнародования и изучения литературного и документального наследия Скобелева непосредственно связана с судьбой, постигшей его архив. Читатель помнит мое обещание рассказать о нем и его судьбе. Из письма М.Л.Духонина, хранящегося в лондонском архиве и введенного в научный оборот Н.Н.Кноррингом, известно, что сразу после смерти Скобелева все материалы и документы из его квартиры в Минске, всего, по описи 28 июня 1882 г., 36 номеров папок, пакетов, свертков, десяти записных книжек, были опечатаны и отправлены в Петербург в Военно-Ученый архив Главного штаба. Туда же были отправлены документы, затребованные от И.С.Аксакова, М.Н.Каткова, А.В.Адлерберга. Действия властей со всей очевидностью говорят о том, что архив Скобелева представлял большую государственную ценность, а на него самого, по-видимому, велось досье. Поневоле напрашивается параллель с судьбой архива Пушкина. Неизвестны судьба и местонахождение разработанного Скобелевым плана войны с Германией. Е.Толбухов писал, что «сообщникам Бисмарка приписывалась пропажа плана войны с немцами, разработанного Скобелевым и выкраденного тотчас после смерти Михаила Дмитриевича из его имения». Но нет уверенности, что все было действительно так. Вполне возможно, что вместе с другими документами изъятию подлежал и план, что он был присоединен к архиву и хранился вместе с ним. Определенную нить, о перспективности которой для поисков судить пока трудно, дает М.И.Полянский: «Разбор оставшихся после него бумаг по высочайшему повелению был поручен особой комиссии под председательством графа А.В.Адлерберга, но когда они будут опубликованы для всеобщего сведения, невозможно определить даже приблизительно». Во всяком случае, если комиссия работала, должны остаться следы ее работы, которые, возможно, приведут и к самому архиву. Занимаясь в архивах, автор этих строк не обнаружил значительных по объему и собранных в одном месте скобелевских манускриптов, в том числе ни одной записной книжки. Следовательно, использованные на страницах данной работы архивные документы — не из минского архива. Необходимы поиски на государственном уровне.
Изучение жизни и деятельности Скобелева в дореволюционное время велось довольно активно. Скобелеву посвящены публикации, мемуары, исследования, массовая литература в виде популярных
