захваченного газа. Потребуется хороший минералог, который поможет тебе понять, как можно отделить окаменелость от породы.
«Разбей камень».
– В письме ты пишешь, что у вас нет оборудования для ускорительной масс-спектрометрии?
– Да, такой аппаратуры у нас нет. – Этого момента Руссо очень ждал. – А у вас, в Нью-Йоркском университете, такое оборудование есть?
– О да.
– А аппаратура для получения магнитно-резонансного изображения объектов внешней среды у вас тоже есть?
– Можно раздобыть.
– А как насчет лазеров? Я имею в виду аргоновый.
Картер немного помедлил с ответом.
– Можно взять напрокат. А зачем он нужен?
Руссо растерялся, но быстро совладал с собой.
– В таком случае, дружище, я приеду к тебе.
– Что ты имеешь в виду? Что делать в Нью-Йорке без всей окаменелости, целиком?
– Як тебе прибуду вместе с окаменелостью. В таком виде, в каком она существует сейчас. Всю глыбу привезу. И мы найдем способ, как извлечь наше ископаемое.
– Тебе позволят это сделать? – В голосе Картера прозвучали удивление и нотка радостного волнения. – Неужели открытие такого уровня?
– Я уже объяснил кому нужно, что ты – единственный человек в мире, кто способен сделать эту работу, кто может сказать нам, что мы такое нашли.
Картер был настолько ошеломлен, что потерял дар речи. Руссо мог только догадываться, какие мысли сейчас метались и голове у его коллеги.
– Джо, в это невозможно поверить, – наконец выговорил Картер.
Руссо усмехнулся.
– Неужели я снова слышу от тебя эти слова? Совсем как в старые добрые времена.
– Да, примерно так, – ответил Картер.
Потом они полчаса обсуждали вопросы доставки, графика работы, списка аппаратуры, и к тому времени, как Руссо положил трубку, на улице окончательно стемнело и гроза сменилась проливным дождем.
Но Руссо добился того, чего желал. А теперь он хотел поскорее уйти домой, принять горячий душ и поесть.
Он снял с вешалки свой старый дождевик, запер кабинет и стал спускаться по лестнице. Странно, но у него было такое ощущение, будто он только что уже спускался по ней. Но то был сон… страшный сон. Уже пора было к этому начать привыкать.
В вестибюле Руссо поднял воротник и взял с подставки свой зонтик, только его зонтик там и оставался. Он слышал, как клокочет вода в водостоках на улице Виа-дель-Корсо. Теперь в комнате вахтера горел свет. Через минуту в холле появился Аугусто. Он вынес корзинку для бумаг, чтобы пересыпать мусор в большой бак, стоявший в коридоре.
– А, вот ты где, – сказал старику Руссо. – Скажи, ты слышал, как во дворе что-то звякало?
– Да, профессор. Одна веревка сорвалась. Я ее закрепил.
«Как мог мой сон, – удивился Руссо, – оказаться настолько точным?»
– Хорошо, спасибо тебе. Если это случится еще раз…
– Нет, – ответил Аугусто и покачал головой. – Больше я туда не пойду.
– Но ведь ты уже выходил.
– Нет, – решительно сказал старик, вывалил мусор в бак и отвернулся. – Больше не пойду.
С этими словами он отправился в свою комнату.
Это было так не похоже на него. Он всегда был стеснителен и вежлив, но Руссо подумал и решил не приставать к вахтеру с расспросами. Он открыл дверь, раскрыл зонтик и вышел на темную улицу. Пусть все идет, как идет. Ветер налетел с такой силой, что чуть не вырвал из руки Руссо зонт. «К тому же, – подумал он, – мне вряд ли понравится то, что мне может рассказать Аугусто».
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Следующая неделя у Картера была просто безумной. Как выяснилось, Руссо придал всему предприятию фантастическую скорость, и Картеру пришлось здорово побегать, чтобы все сделать вовремя.
Первым делом Руссо раздобыл временное разрешение на вывоз от Итальянской академии наук. Затем, имея в руках это разрешение, он заручился помощью итальянских военных. Они должны были доставить базальтовую глыбу с окаменелостью грузовым самолетом с базы ВВС в Фраскати в нью-йоркский аэропорт Кеннеди. В стране, славившейся своей бюрократией, Руссо удалось не просто обойти все чиновничьи препоны. Он сделал это в рекордно короткое время. «Почему он так спешит?» – думал Картер. Руссо действовал так, словно хотел как можно скорее доставить свою находку в Нью-Йорк.
Картеру тоже пришлось изрядно потрудиться, чтобы все подготовить к приему важного груза в Нью- Йоркском университете. Утром в понедельник Картер послал фотографии и приложения декану биологического факультета доктору Стэнли Макки, а после обеда зашел к нему в кабинет. Макки был знаменит своими седыми кустистыми бровями, которые, похоже, уже полвека росли без всякого ухода, а также своими находками в ущелье Олдуваи в конце шестидесятых. Когда Картер вкратце обрисовал планы Джузеппе Руссо прислать найденную им окаменелость в Нью-Йоркский университет, косматые брови Макки полезли на лоб.
– Он хочет поделиться с нами находкой, которую сам считает такой необычайной? Но почему он хочет так поступить, хотел бы я знать?
– Мы раньше работали вместе, на Сицилии…
– Где вы обнаружили «Костяную шахту»?
– Да. И профессор Руссо очень помог мне.
– Тем не менее, – сказал Макки, – за все те годы, что я посвятил своей профессии, я по пальцам могу сосчитать случаи, когда палеонтолог, антрополог или археолог когда-либо выражали готовность добровольно поделиться своими заслугами хоть в чем-нибудь. Мне вспоминается гораздо больше случаев, когда чужую славу предпочитали украсть при любой возможности. А уж делиться славой – это из области невероятного.
Картер не знал, что ответить на это. Декан был прав. Всякий, кто думал, что в мире академической науки хищников меньше, чем в мире крупных корпораций, жестоко ошибался. Картер это знал по собственному горькому опыту. Дважды ему пришлось делить научные заслуги в статьях с профессорами, которые только номинально возглавляли проводимые им полевые работы, и это притом что и находки, и выводы, сделанные в статьях, принадлежали ему одному.
Но доктор Макки не стал ждать от Картера ответа.
– Конечно, можно предположить такую возможность, что этот Руссо – просто честный человек и искренний искатель истины. – Он произнес это так, словно в этой истории все же могло быть что-то не из области чудес. – Но, судя по тому, что я увидел на фотографиях и прочел в отчетах о лабораторных исследованиях, столь же вероятно, что он стал жертвой мистификации.
Мистификации? Вот к чему клонил Макки! Картер был ошеломлен.
– Джузеппе Руссо – один из самых блестящих профессионалов из тех, с кем мне довелось работать, – сказал Картер.
– Случалось, и гении обманывались.
– Но все документы, собранные в этой папке, говорят о том, что он все делал строго по правилам.
– Но вы взгляните на полученные им результаты. Вы же сами признали, что они совершенно бессмысленны.
– Вероятно, они смогут обрести некий смысл, если подвергнуть материал исследованию с применением более совершенных методов – например, с помощью ускорительной масс-спектрометрии.
– Так вы об этом просите? Чтобы я дал разрешение на проведение масс-спектрометрии, лазерного анализа и так далее?
