Правда, я чуть спину не надорвал, таская ее помятые картонные коробки из-под бананов, набитые книгами, пришлось потом доить, скрючившись в три погибели. А когда я приплелся домой из коровника, она сидела на полу гостиной и рыдала в три ручья из-за того, что ее мебель не подходит к Анитиным обоям. Красивые, кстати, обои, мне всегда нравились, крупные такие цветы с листочками.
— Меня стены давят! Скоро меня совсем засосет в эти чертовы джунгли — и ищи-свищи! — причитала она.
Я уселся рядом с ней на полу и обнял ее. Спина разламывалась, меня то и дело бросало в холодный пот.
— Тогда я устрою сафари, чтобы тебя разыскать! — сказал я, неуклюже ее укачивая. — Отыщу тебя в какой-нибудь тропической хижине, и мы с тобой откроем новую землю, где еще не ступала нога человека! — болтал я без остановки, это был единственный способ ее унять.
— Ты все же неисправимый империалист! — ответила она, но улыбнулась и обняла меня за шею. Пока снова не нашла повод для расстройства, — по-моему, на этот раз это был хозяйственный шкаф.
— Зачем вы заменили старый красивый шкаф с зеркальной дверью на эту пластиковую хреновину? — всхлипывала она.
Сейчас было не время объяснять ей, что эту пластиковую хреновину я соорудил своими руками под руководством Аниты. Анита была в таком восторге, что испекла в тот день шоколадный торт на десерт. Да уж! Сам не сделаешь, никто не сделает…
13. Дезире
Три месяца держала я в секрете от сотрудников свое положение. Квартира была продана, но я не стала об этом никому рассказывать, все равно у меня оставался месяц в запасе и мы еще даже не начали переезжать. Но в один прекрасный день ястребиные глаза Лилиан что-то углядели, и она застрекотала, словно ее челюсти были смазаны машинным маслом. Мы сидели в столовой.
— Слушай, Дезире, либо у тебя булимия, либо ты беременна! Бледная, сонная и все время бегаешь в туалет!
И стоило мне замешкаться, не успев вовремя опровергнуть ее теорию, как она тут же вскочила со стула и поведала радостную новость всем в радиусе двадцати метров от столовой, и персоналу, и читателям:
— Слу-у-ушайте! У нашей-то Дезире малышня на подходе! Милая, я так рада, что наконец-то… — Вероятно, она хотела сказать: наконец-то хоть кто-то на меня позарился.
К тому же меня покоробило это ее «малышня на подходе», как будто в назначенный час из меня высыплется целый выводок детей и тут же начнет кувыркаться на полу.
— Но, позво-ольте, кто же счастливый отец? — продолжала она.
Будь я в нормальном состоянии духа, я бы быстро поставила ее на место, отрезав: «Твой муж! Разве ты не заметила, что он в последнее время стал поздно приходить домой?» Но поскольку я была не в себе, то просто молча сидела с несчастным видом, выслушивая ее поток сознания.
— Что, какая-нибудь новая звезда? — не унималась она. — Ведь не тот же деревенский чудик, с которым ты крутила роман!
(Заткнись! Заткнись! Заткнись!)
— А может… — Она многозначительно понизила голос и наклонилась ко мне, чуть не уткнувшись носом в мою кофейную чашку. — Может, это деликатная тема? Может, папочка работает в нашей библиотеке?
Ох, ну конечно же от нее не ускользнул мой мимолетный роман с нашим шефом Улофом, вернее, наша случайная связь несколько лет назад.
Она умудрилась выставить меня эдакой вертихвосткой, а я только беспомощно хлопала ресницами, смущенно прочищая горло. Все присутствующие уставились на меня, ожидая ответа.
Инес Лундмарк тоже оказалась в этот день на работе и теперь одиноко сидела за столиком в глубине зала, методично, ложка за ложкой, поглощая свой кефир. Она застыла, не донеся ложку до рта, и окинула Лилиан задумчивым взглядом.
— Лилиан, что-то ты слишком интересуешься этой темой! — произнесла она. — Может, ты просто пытаешься разузнать, где шляется твой муженек по вечерам?
Инес! Да я бы и сама лучше не справилась!
Лилиан поморщила свой острый носик, покраснела, истерически засмеялась и выскочила из столовой, цокая каблучками. Инес наверняка знала, что у Лилиан и впрямь не все благополучно на этом фронте. А поскольку Инес практически никогда не делает язвительных замечаний на чей-то счет, слова ее были восприняты всерьез и все тут же принялись шушукаться друг с другом, мгновенно позабыв обо мне.
Все, кроме Лилиан. Она, видно, решила взять надо мной шефство и сразу начала давать советы в своей покровительственной манере:
— Да, милая, теперь у тебя начнется другая жизнь! Больше по утрам с кроссвордом не поваляешься! Обязательно закажи доставку памперсов на дом, можно прямо по Интернету, и стоит всего на пару сотенных дороже, а будешь коляску выбирать — не экономь, лучше добавить немного, но чтобы непременно качественная, в которой ребенок может на животике лежать и по сторонам смотреть, когда не спит. А когда колики начнутся — у них вечно то колики, то воспаление уха, — в доме должен быть кто-то из близких, чтобы ты хоть пару ночей могла поспать. Главное — хорошенько высыпаться, иначе состаришься раньше времени! И не слушай, что там тебе эти акушерки наплетут про грудное кормление, — как ни крути, а форма все равно теряется, разоришься потом на операциях.
Я ее покусать была готова. Форма груди меня не особо волновала, но остальные ее слова били прямо в цель. Вряд ли мы с нашими доходами сможем себе позволить доставку памперсов на дом, и, скорее всего, нашему ребенку придется лежать на спинке в какой-нибудь развалюхе из секонд-хэнда. Близкие в доме? Я представила, как мой престарелый отец, который в жизни не думал ни о ком, кроме себя, бродит ночами по Рябиновой усадьбе в своей форме майора с посиневшим от крика ребенком на руках. Других близких у нас не было. Не считая двоюродной сестры Аниты.
Я и сама не знаю, почему скрывала все эти перемены в своей жизни от своих коллег — наверное, по привычке. В тот день во время обеденного перерыва я, ни от кого не скрываясь, прочесала отдел «Для будущих матерей», а потом позвонила Бенни. Он сначала уперся, заявив, что не потащится в город посреди дня, это, видите ли, нарушает его планы, как он любит выражаться. Но я настояла, пригрозив, что расторгну к чертовой матери договор о продаже квартиры, в кои-то веки можно поднять свою задницу и приехать! Я хотела все спланировать. Купить какие-то вещи, чтобы будущее приняло конкретные очертания. И я не собиралась заниматься этим в одиночестве.
Вообще-то мне было поручено каталогизировать новые поступления, но вместо этого я взяла отгул, а потом приехал Бенни, и мы пошли в детский отдел универмага «Оленс». Там я сразу же уткнулась носом в пару крохотных ползунков, а Бенни нацепил малюсенькую кроссовку двенадцатого размера на большой палец и расплылся в улыбке до ушей.
14. Бенни
Что-то замкнулось у меня в голове, когда я увидел этот крохотный башмак, будто винтик какой переклинило. Я тут же купил эту пару, хотя мне и так еле-еле хватало на новые фильтры для дойки, за которыми я и приехал.
Этот башмачок скоро окажется на маленькой ножке, а ножка будет расти до тех пор, пока ей не понадобятся армейские кирзачи сорок четвертого размера — хотя что это я, тогда небось и армии уже не будет, к тому времени солдат станут нанимать в каких-нибудь охранных фирмах… Ну, значит, просто кованые сапоги сорок четвертого размера!
