- Скажи...
- Мне уже не надо никакой награды, потому что я встретил тебя.
Она улыбнулась - и радостно, и печально. И тогда Вальгаст положил руки ей на плечи, привлекая к себе. Никогда бы не позволил он себе поступить так с девушкой обычного мира, мира людей, сразу же после знакомства. Но здесь время словно остановилось, а привычные чувства не имели значения. Лесная Царевна обняла его и словно ветерок прошелестел менестрелю ее слова:
- Мы можем быть здесь счастливы... Но только однажды...
Дальнейшее Вальгаст вспоминал с трудом. Никогда и ни с кем ему не было так хорошо, как с той женщиной дивного народа. Казалось, она перенесла его в иную реальность, само пребывание в сферах которой наполняло душу восторгом и счастьем. И в то же время Лесная Царевна была такой же, как земные женщины - как лучшие из них. Ее мягкие, чувственные губы слились с губами Вальгаста, она угадывала и исполняла каждое его желание, и бродяга-менестрель ничего не хотел, кроме того, чтобы как можно дольше держать ее в объятиях, чувствуя тепло ее тела: И он закрыл глаза, целиком погружаясь в безбрежный океан Запредельного.
Но всему когда-нибудь суждено завершиться. Не желая верить в это, Вальгаст прижал к себе теплое женское тело и увидел над собою два больших и любимых глаза. Он понимал, что уже никогда и ни с кем не забудет этого абсолютного счастья - счастья, уже оставшегося в прошлом.
Странная слабость охватила его, все тело онемело, объятия разжались, и тогда Лесная Царевна поднялась и отступила на шаг, представ перед его взором без одежды, во всей своей волшебной красоте. Силы с каждым мгновением покидали Вальгаста, затягивая в сон, и он смог лишь прошептать:
- Куда же ты?..
И снова словно легкий ветерок принес ему ответ:
- Мы больше не имеем права встречаться здесь...
- Но почему?!
- Таков закон, над которым мы не властны.
- Не уходи - тут неведомые чары окончательно сковали менестреля. Ослепительный свет разгорался вокруг, и в нем стирались очертания окружающего, таял милый облик.
- Прости меня, Вальгаст. Человек не должен любить подобную мне. Забудь меня... Найди себе женщину из мира людей... Прощай!
Менестрель неведомо как еще нашел в себе силы прошептать исчезающей мечте, которая отныне будет приходить лишь во снах:
- Я все равно буду всегда тебя любить! - и сознание покинуло его.
А потом он проснулся ранним утром на росистых травах, полный сил для дальнейшего пути.
Вальгаст тряхнул головой, отгоняя ненужные воспоминания, отложил инструмент в сторону, окинул взглядом примолкших слушателей, усмехнулся - и принялся рассказывать похабные и невероятно смешные басни
6.
Решающий день неумолимо приближался. Собрав огромное воинство, Хейд ждал лишь подходящих времени и места для атаки. Пока же наворопникам Светозара все чаще и чаще попадались разъезды черной конницы из трех-пяти всадников. Повелитель Закатных Земель не желал отдавать инициативу в руки восставших, постепенно очерчивая то пространство, в котором находился противник, чтобы одним точным ударом покончить с непокорными. Светозар, как и Хиргард в свое время, был вынужден принимать этот вызов, чтобы не быть отрезанным от освобожденной территории, снабжавшей его постоянно увеличивавшеесе войско продовольствием.
Он многому научился, слушая рассказы бывалых воинов. И прежде всего - он учился у самого Хейда, усвоив главный урок завоевателя: дисциплинированное, грамотно построенное и организованное войско, каждый воин которого представляет собою частицу едтного монолита, способно разгромить во много раз превосходящие аморфные толпы неприятеля. Поэтому теперь пехотинцы, в большинстве своем снабженные большими прямоугольными щитами из дерева, учились перемещаться в построениях не нарушая строй и повинуясь ритму барабанов, а лучники стреляли все разом по приказу, накрывая ливнем стрел большие пространства, в том числе - и навесом. Конницы, к сожалению, при всем желании завести было нельзя - благодаря отсутствию лошадей и неумению сражаться верхом. Более сложной проблемой была нехватка полноценного оружия, металлических мечей и боевых топоров, не говоря уже про настоящие копья. Основная часть пехоты по-прежнему сражалась тяжелыми деревянными палицами, самодельными чеканами и боевыми ножами, а роль копий играли охотничьи рогатины. Впрочем, дисциплина и знание местности, как надеялся Светозар, должны были компенсировать это.
Кое в чем он пошел даже дальше Хейда. Тот вполне мог рассматривать своих воинов лишь как детали военного механизма, но для потомка языческих героев и былинных богатырей такой подход был невозможен. Светозар уделял много внимания и индивидуальной подготовке каждого человека, чтобы тот мог постоять за себя и один на один, не в строю, или точно поразить стрелою конкретную цель. Это тоже должно было возместить недостатки в других областях.
Но самую главную проблему составляли внутренние раздоры, и в первую очередь - религиозные. Хотя завоевания Хейда практически полностью уничтожили все языческое в Закатных Землях, у каждого народа нашлись те, кто решил восстановить древнюю Веру и отринуть культ Небесного Господина как навязанный захватчиками. Созданные заново культы Владана, Кернунноса и Радегаста со Свантевитом призваны были учить людей жизни по Законам Природы, быть сильными, храбрыми и свободомыслящими, а также - ненавидеть любого врага своего рода, в том числе - верующего в Единого Бога-Творца. Те, в свою очередь, обвиняли в предательстве самих язычников, утверждая, что Хейд не только не создатель, но напротив - враг веры в Небесного Господина, и что с вампирами следует сражаться, как с воплощением непокорных Творцу злых духов. Кроме того, в него верил сам Хиргард. Противостояние разных вер было тем сильнее, что язычниками называли себя иные из тех, кто понимал под древними культами разврат и непотребство, а сторону Творца приняли мрачные фанатики, порицавшие Хейда в первую очередь за то, что тот не был достаточно строг! Третья часть войска Светозара, те, кто вообще о богах особо не задумывался, настороженно относилась и к тем, и к другим. Зараза этого противостояния просочилась даже в ряды предводителей, на словах порицающих всякие внутренние споры, но на деле так же ненавидящих инакомыслие.
О, как ненавистны все эти споры тому, кто по-настоящему любит свой народ и свою Родину! Сколько сражений было проиграно, сколько империй пало лишь потому, что братья по крови предали родство во имя лживых идей, подкинутых врагом! Как же все эти фанатики гордятся своим превосходством над теми, кто не ведает 'истины', с какой бы радостью они бросились истреблять, жечь живьем ближних, которые мыслят иначе: Настоящий патриотизм, настоящая верность Роду не в том, чтобы остервенело, до истерических судорог и пены на губах, стоять на своем, а в том, чтобы первым протянуть руку тому, с кем тебя разделила вера, но соединяет кровь, и сказать: 'Брат! Оставим раздоры, ослабляющие нас! Ты слышишь? Слышишь - это грохочут копыта вражеской конницы, это раскричались вороны, чующие скорую поживу, это стонет Родная Земля! Если в твоем сердце есть любовь к Родине, если ты верен заветам предков, если не хочешь видеть свой дом разоренным, а любимую и детей - рабами, то бери свой меч, брат, и вставай на битву рядом со мной! А на стороне защищающих свою Свободу людей - все Светлые Боги, как бы мы с тобою их не называли: Хватит раздоров, брат! Пришло время сражаться!' И какой бы веры ни был человек одного с тобою рода, скажи ему эти слова от всего сердца - и он почувствует твою искренность, и будет насмерть сражаться рядом с тобою. Но если ложь 'пророков' и 'мудрецов' застилает его взор, если его сердце утратило чувство родства, если он может предать, ударить в спину, вступить в сговор с врагом или
