В Санкт-Петербурге на льду Невы возводили открытую часовню, разрисованную яркими красками и отделанную позолотой. Купол часовни, увенчанный золотым крестом, опирался на колонны. Храм украшали иконы с изображением Иоанна Крестителя. Внутри находились кресты и священные книги. В центре часовни во льду вырезалась прорубь, называемая Иорданью. Неподалеку от храма небольшой участок отделяли плетнем из еловых веток. Там сооружали помост и покрывали его алым ковром, таким же, каким устилали часовню и путь для крестного хода.
После окончания службы в дворцовой церкви архиереи в роскошных облачениях, расшитых жемчугом и сверкавших золотом, с зажженными свечами выходили из Зимнего дворца и с пением молитв направлялись к Иордани. Императорская семья и придворные в богатых нарядах следовали за священниками. Во время этой торжественной церемонии войска, расквартированные в столице, выстраивались огромным кольцом на льду Невы со своими полковыми штандартами. Здесь же устанавливались артиллерийские орудия, готовые к пальбе. После длительного молебствия священник, подняв руки, трижды осенял воду крестным знамением и освящал ее, погружая святой крест в воду. В это время гром пушек сливался в мощном и торжественном крещендо. Когда празднество завершалось, матери с детьми спешили к проруби, чтобы окропить свои чада; петербуржцы толпились у Иордани, набирая воду. Считалось, что святая вода надолго останется свежей и будет исцелять от всех болезней.
Зимой по замерзшим рекам стремительно мчались сани, развозя седоков. Иногда с севера приезжали в Петербург самоеды, и тогда жители катались по Неве на оленьих упряжках. В деревнях сооружали снежные крепости и играли в снежки. Но из всех зимних развлечений самым любимым и исконно русским было катание на санях с ледяных гор, строившихся во всех селениях и городах. Ледяные горы и снежные крепости, возводившиеся на масленицу, известны на Руси с пятнадцатого века. В такой равнинной стране, как Россия, горы — это некое чудо! Русские от мала до велика любили мчаться по ледяным горкам под скрип полозьев. Многие жители России с самого детства были весьма искусными ездоками.
Как только приходила зима, на площадях и в людных местах по всей стране сооружались ледяные горы. Часто их строили неподалеку от реки. Узкий, на высоких столбах деревянный помост устанавливался на высоте в 10–12 метров, а иногда и выше. Опирался он на массивные бревна и деревянные колонны. На эту верхнюю площадку вела деревянная лестница. Два помоста, возведенные один напротив другого, располагались таким образом, чтобы ступени, ведущие на одну гору, находились прямо у окончания ледяной дорожки другой горы. Сани, увлекаемые силой скольжения с одного помоста, подкатывали к ступенькам второй горки, и человек, взобравшись по ним, мчался вниз в обратном направлении. Подобно склону утеса, спуск вначале был очень крутым. Затем он становился более пологим, а внизу, у основания — ровным. Самый конец ледового пути посыпали песком, чтобы замедлить движение летящих санок. По всему спуску укладывали большие сверкавшие глыбы льда. Их поверхность выравнивали, поливая ее водой, мгновенно замерзавшей, а чтобы скат был гладким, набрасывали на него снег и еще раз заливали водой. В деревнях с простых ледяных горок мальчишки и девчонки мчались вниз стрелой. Ребята вырезали небольшие санки из кусков или глыб льда, подстилали в углубление солому и на одном конце просверливали дырку для веревки. В городах, в больших дворах возводились горки для детей.
Коль писал, что однажды, гуляя рано утром по улицам Санкт-Петербурга, он увидел снежную гору высотой до самой крыши, с которой ребятишки и слуги, казалось, только что вставшие с постели, весело скатывались вниз на матрасах. Для любившей развлечения императрицы Елизаветы сооружалась роскошная ледяная горка в Царском Селе по проекту архитектора Растрелли. Горка достигала почти 50 метров в высоту, на верху ее был установлен павильон высотой в 25 метров, увенчанный золоченым куполом. Скатиться с этой горки можно было на расстояние в 275 метров. Механизм, который приводили в движение ослики, поднимал санки на вершину горки.
Огромные ледяные горы в Москве и Санкт-Петербурге, возводившиеся на Рождество и в другие праздники за счет муниципальных средств, были особенно великолепны и служили развлечением для всех горожан. На площадках устанавливались ярко расписанные открытые павильоны, зачастую в стиле китайских пагод, на крышах которых развевались разноцветные трепещущие на ветру флажки. Боковые стороны спуска украшали небольшими елочками. На некоторых горках спуск был таким широким, что по нему можно было одновременно мчаться на тридцати санках, катясь вдоль нескольких домов. Чтобы поддерживать ледовое покрытие ровным, нанимали рабочих, которые добивались зеркальной гладкости ската. Специально обученные саночники в жестких кожаных рукавицах стояли с санками внизу, под площадками; саночники всего за несколько копеек с готовностью помогали желающим прокатиться с горки. В санках ездили чаще всего вдвоем, а иногда и втроем. Кер Портер так описывал катание с гор: «Сани, выполненные безо всякого предварительного проекта, по форме напоминавшие поднос для разделки мяса, украшались самым фантастическим образом резьбой и раскрашивались яркими красками. Сани ставили на верхней площадке горы. Местный житель усаживался в глубь саней, вытягивая ноги вперед. Тот, кто собирался прокатиться, садился спереди, принимая такую же позу, и оба неслись вниз по ледяному склону. Местный житель направлял сани руками настолько ловко, что они успешно объезжали тех, кто свалился на горке. Многие мчались с горы на санях без посторонней помощи, а некоторые — на коньках, держась абсолютно прямо… Человек, впервые решившийся съехать с горки, испытывал страх, однако, скатившись в санях, рассекающих воздух, несколько раз, он приходил в небывалый восторг. Как ни странно, но это действительно так: когда несешься с горы, тебя охватывает чувство неземного упоения и испытываешь огромную радость!»
Катавшимся на санках не разрешалось выкидывать какие-либо трюки, но иногда бесшабашные мальчишки неслись, лежа в санях на спине со скрещенными на груди руками, или на животе, вперед головой, и при этом они летели с такой скоростью, что городовым не удавалось их поймать. Люди выстраивались вдоль ледяного пути, чтобы поглазеть на забаву. И хотя иногда в конце спуска образовывалась настоящая «куча мала», несчастные случаи, на удивление, были весьма редки. Благопристойные английские леди, приехавшие в Петербург, мчась с горок, больше всего беспокоились, как бы их нижние юбки не задрались выше головы, что казалось им верхом нескромности.
Готье писал с явным восторгом, что в Санкт-Петербурге «…часто после спектакля в театре или вечера, проведенного с друзьями… когда снег сверкает, как мраморная крошка, луна светит ясно и холодно, а звезды оживленно мерцают на морозе… компания юношей и девушек, закутанных в теплые шубы, отправляется поужинать на Острова. Они усаживаются в тройку, и запряженные веером лошади трогают с места под звон бубенцов, вздымая серебряную пыль… Спящий трактир пробуждается… самовар закипает, шампанское охлаждается, тарелки с икрой, ветчиной, селедкой… и пирожки появляются на столе. Молодые люди болтают, смеются и шутят, а затем «на десерт» взбираются на одну из ледяных горок, освещенных факелами, и мчатся вниз. Часа в два-три ночи они несутся вихрем в город навстречу бодрящему, резкому и целебному ночному воздуху, наслаждаясь прелестью стужи».
Русским так нравилось катанье на санках, что даже в своих домах они строили деревянные полированные горки. У царевича Алексея и у его сестер в танцевальном зале Александровского дворца была катальная горка из красного дерева, и дети любили съезжать с нее на подушках, проносясь по натертому до блеска полу. Летом ледяные горки часто заменялись сооруженными из полированного дерева. С них съезжали на ковриках, больших кусках гладкой древесной коры — «лубках», или на маленьких тележках на колесиках. В конце девятнадцатого века в парках появились механические горы с вагонетками. По совершенно непонятным причинам в России их стали называть «американскими», в то время как, например, во Франции их именовали «русскими горами», а в Америке санки на роликах для катания с гор считались подарком русских всему миру.
Как раз в то время, когда всем уже казалось, что зима длится невыносимо долго, начинались приготовления к Пасхе. В России приход Пасхи был ежегодным фантастическим спектаклем с прологом, развитием действия, концовкой и даже любопытным эпилогом. Два месяца в году уходило на подготовку к празднованию Воскресения Христова и встречи весны. Торжество начиналось еще в то время, когда лежал снег, — с языческой грубоватой масленицы, прославлявшей жизнь. Сразу вслед за этим наступал длительный строгий пост и, наконец, — кульминация — победа весны, возрождение природы и всеобщее ликование по поводу воскрешения Иисуса Христа.
Восемь дней продолжались праздничные пиршества, гуляния и карнавалы, называемые
