театре, который специально подготавливали для этого события; в партере поверх сидений строили помост, чтобы превратить его в огромный зал. Здесь гостеприимно встречали каждого прилично одетого посетителя, независимо от его сословия. Театр заполнялся людьми в странных масках, одетых в костюмы лягушек и птиц. Слуги и крестьяне любили надевать маскарадные костюмы, и были значительно изобретательнее в их изготовлении по сравнению с более высокопоставленной публикой. Согласно обычаю, император всегда появлялся на этих маскарадах, и молодые дамы в масках могли к нему подойти. Случалось, император прогуливался по залу под руку с продавщицей или модисткой. Коль однажды услышал разговор, состоявшийся между Николаем I и портнихой, скрытой под маской, которая невольно воскликнула: «Ах! Какой вы красавец!», на что император ответил: «О! Если бы вы видели, каким я был прежде!»
В последние три-четыре дня масленицы работа замирала практически полностью. Прекращалось ведение всех серьезных дел. Приостанавливались занятия в школах, закрывались учреждения. Надев самые дорогие украшения, состоятельные жители Петербурга устремлялись на утренники с танцами, а затем, вечером, — на какой-нибудь бал. В театрах спектакли шли днем и вечером, в антрактах выступали паяцы и клоуны. Простолюдины начинали пить с самого утра и пребывали в таком прекрасном настроении, что аплодировали всему увиденному Под конец праздничных торжеств император и придворные присоединялись к гуляньям в своих экипажах.
В деревнях делали из соломы чучело
В конце масленицы целые площади были похожи на танцевальные залы после бала, усеяны скорлупой от орехов и апельсиновыми корками. Качели разбирали, раскалывали ломами ледяные горы. Все выглядели удрученными и вялыми. Семинедельный Великий пост, предварявший Пасху, был самым важным в году и соблюдался всеми православными. В эти дни верующим не разрешалось есть мяса ни животных, ни птицы; не позволялось употреблять в пищу молоко, яйца, сливочное масло и сахар. Вместо всего этого ели грибы, капусту, растительное масло, рыбу и картошку, кофе с миндальным молоком. В восемнадцатом веке во время поста продавалось значительно больше икры, так как москвичи использовали ее вместо масла для всех соусов. Первая, четвертая и седьмая недели поста считались самыми строгими. Наиболее набожные исключали из рациона даже рыбу на первой и последней неделе, а по средам и пятницам в эти недели не ели вовсе. Большинство жителей соблюдали пост в первую и в последнюю неделю, а в остальное время — по средам и пятницам.
Когда начинался Великий пост, некоторые горожане покупали птичек, а затем выпускали их на волю в знак надежды, что Бог простит им их грехи. На семь недель общественные развлечения, балы и театральные представления запрещались или, по крайней мере, приобретали иной, более сдержанный характер. Оперы заменялись их концертным исполнением, пьесы — декламацией и
В один из дней пост, к счастью, прерывался наступлением Вербного воскресенья. На Руси это был особый праздник для детей. В деревнях крестьяне шли в лес за вербой, которую они охапками привозили в города. Ветки бывали очень большими, напоминавшими молодые деревца, а иногда — маленькими, и тогда их входило до сотни в связку. Набожный отец семейства покупал целое деревце, которое освящали в церкви, а затем ставили перед образом своего святого.
В последний четверг перед Вербным воскресеньем в городах устраивался рынок, или постная ярмарка, оживленная и бойкая выставка игрушек и цветов. На вербном рынке в Санкт-Петербурге продавались самые разнообразные ветки, которые родители покупали для своих детей, а те носили их по улицам. Не довольствуясь лишь творением природы, русские прикрепляли к голым веточкам бумажные листья и яркие большие и маленькие цветы. Одна ветка превращалась в стебелек лилии, другая — в огромный букет тюльпанов или изумительный гиацинт. На некоторых ветках висели самые разнообразные фрукты, вылепленные из воска, сидели птички и маленький восковой ангел, прикрепленный голубой ленточкой. На вербном базаре во многих лавках торговали исключительно такими восковыми ангелочками, вид и род занятий которых говорили о богатой фантазии их изготовителей: некоторые из ангелочков отдыхали на восковых облаках, другие болтали друг с другом под зелеными восковыми кустиками. Жители Востока и греки продавали восточные шербеты и сласти из Константинополя; здесь также были продавцы икон и крестов, в том числе и вылепленных из пряничного теста.
К Вербному воскресенью слуги делали игрушки, которые они дарили хозяйским детям, а повара приготавливали леденцы. Состоятельные дядюшки и крестные отцы часто посылали своим племянникам и крестникам особенные, богато украшенные ветки вербы. Ангелочек на них был из золота, листики — из серебра, а полые фрукты наполнялись ценными подарками. Наряду с ветками вербы, на разных рынках можно было купить любые живые цветы из богатейших оранжерей Санкт-Петербурга. В ларьках выставляли множество мускусных роз, фиалки, гиацинты, апельсиновые и лимонные деревья, бутоньерки с яркими цветами. Среди цветочниц стояли торговцы игрушками, предлагавшие купить крошечные домики, дворцы, мебель и маленькие церковки с куполами, звонницами и крестами; продавались здесь и миниатюрные модели экипажей всех видов, существовавших на Руси. Все в них было воспроизведено с поразительной точностью, вплоть до гвоздей. Стекольщики предлагали разнообразную крошечную посуду. Коль писал: «Из самых ничтожных материалов, кусочков дерева, льда и теста русские умельцы умудрялись что-нибудь да сделать. На Вербном базаре можно было увидеть бродивших по нему отставных солдат с самыми разнообразными маленькими механизмами, молотилками и трещотками, начинавшими греметь, когда колеса приводились в движение. Один старый моряк в отставке носил на голове целый фрегат с поднятыми парусами. Парусник был таким большим, что казалось, будто моряк уплывал вместе с ним, привязанный к нему веревкой. Еще один солдат-инвалид смастерил из дерева и соломы русский крестьянский двор со всеми его принадлежностями».
Представители всех слоев общества принимали участие в этих веселых Вербных базарах, и император, как и любой из его подданных, также всегда появлялся со своей семьей, лично сопровождая сыновей и дочерей.
Накануне Вербного воскресенья, в память о входе Иисуса Христа в Иерусалим, во всех крупных и небольших городах проводился крестный ход, в котором принимало участие все население. Под пение молитв собравшиеся несли купленные или срезанные собственноручно ветки вербы. В храмах ветки освящались, а после церковной службы все — отцы, матери и дети — шли домой, неся свои простые или разукрашенные веточки. Крестьяне придавали Вербному воскресенью особое значение и рассматривали обряд освящения веток в том числе и как благословение деревьев в своих садах.
На следующее утро, по принятому обычаю, дети должны были вставать рано, а тех, кто просыпал, весело стегали веточками вербы. Ребятам так хотелось пробудиться как можно раньше, что они почти не спали всю ночь. В ночных рубашках они на заре подкрадывались к спящим и радостно хлестали их веточками, выкрикивая: «Верба бьет, бьет до слез. Не я бью тебя, а верба».
На базаре в Вербное воскресенье, а затем в дни, предшествовавшие Пасхе, продавались миллионы искусно выполненных и раскрашенных яиц, игравших значительную роль в великом празднике. Издревле яйцо приобрело символический смысл. Греки и римляне считали, что яйца, употребленные в пищу, способствуют обновлению; китайцы дарили красные яйца в день появления на свет ребенка. В древности полагали, что яйцо символизирует жизнь и надежду на этом свете, а в эпоху раннего христианства яйцо воспринималось как символ Воскресения и загробной жизни. Пасхальная традиция россиян была описана еще в шестнадцатом веке английским моряком Энтони Дженкинсом: «У русских есть обычай, связанный с празднованием Пасхи, который они строго соблюдают: расписывать или окрашивать в красный цвет несколько яиц. В пасхальное утро одно такое яйцо каждый житель страны дарит священнику своего
