форма была предпочтительней, но есть и более поэтичные объяснения. По одному из них в куполах- луковицах «собираются» молитвы верующих с тем, чтобы устремиться ввысь. По другому — купола приняли форму воинских шлемов, поскольку Русь была последней линией обороны Запада от Востока, и ее церкви стояли подобно воинам, защищая Запад от истребления.
Церкви на Руси — прямоугольные в плане, с просторным центральным пространством, перекрытым куполом, символизирующим небесный свод. Внутри нет ни скамей, ни стульев, ибо православные считают, что непочтительно сидеть в присутствии Бога. Люди выстаивают службы, как бы долго они ни длились. Это придает богослужениям менее формальный характер, чего нет в западных храмах. Сидящие там ровными рядами верующие не могут даже слегка переместиться, чтобы не нарушить ход службы. В православных храмах молитвы неспешны и бесконечны; прихожане свободно передвигаются по церкви, по своему желанию входят и выходят. Они ощущают себя не служителями Бога, но детьми в доме своего Отца.
С ранних веков своей истории славяне обладали особым чувством родовой общности. Среди европейских народов только они да исландцы и некоторые балканские народности сохранили до наших дней обращение по имени и отчеству. Каждый русский человек, кроме своего имени, имеет второе, производное от имени его отца, а в деревнях люди зачастую зовут друг друга просто по отчеству. Фамилии широко распространились в России лишь в восемнадцатом веке.
Русский народ ощущал себя когда-то единой большой семьей, главой которой являлся Царь-батюшка. Крестьяне на Руси веками обращались друг к другу, причем даже к людям незнакомым, со словами: батюшка, матушка, братец, сестрица. Жизнь отдельного человека была лишь кратким мгновением в общей жизни той огромной семьи, и в свою Церковь верующие в полной мере привнесли это чувство единения, или соборность. На богослужении в храме ощущалась теплота семейного общения; бок о бок стояли перед иконами и простой крестьянин, и богатый помещик. Священник находился в храме, как отец среди своих детей, и его устами с ними говорил сам Господь Бог.
Русский народ верил, что Бог есть не только Бог Истины, но и Бог Красоты. В течение столетий щедрость русского характера, его любовь к декоративности и орнаменту нигде не проявлялась так ярко, как в церквях. Скульптуру запрещали в православных храмах — статуи считались «языческими идолами», зато было множество икон — картин на религиозные темы, написанных темперой по дереву. Иконы в церкви находятся везде: в иконостасе, отделяющем алтарь от остального пространства храма, вдоль стен в особых рамах-киотах; и вряд ли найдется уголок, где бы прихожане не чувствовали на себе кроткого взгляда святого угодника. Иконы напоминают собравшимся о незримом, утешающем присутствии на литургии целого сонма святых.
Символической границей между небесным и земным является сплошь убранный иконами иконостас, скрывающий за собой алтарь. Иконостас одновременно и соединяет, и разделяет священство и паству. В иконостасе, как правило, три двери; центральный вход носит название «Царские врата»: они открываются и закрываются в соответствии с чином службы, что может символизировать Сотворение мира, Рождество Иисуса Христа, Его Воскресение и множество иных событий. В течение пасхальной недели Царские врата постоянно открыты; затворенные двери означают изгнание из Рая… Только священникам — и царю во время коронационных торжеств — разрешалось входить в алтарь через царские врата. Ни одной женщине, даже царице, это не позволялось.
В русской церкви иконостас играл очень важную роль. Со временем он поднимался все выше и выше, пока не достиг потолка, став трех- или даже пятиярусным, так что человек, входивший в церковь, тут же оказывался перед сплошной стеной живописных образов. Позднее иконостасы стали украшать искусной золоченой резьбой, и они привлекали не меньшее внимание, чем сами иконы.
В иконостасе иконы располагаются в определенном порядке. Первый ряд составляют иконы Иисуса Христа, Богоматери и местных святых. Центральное место в следующем, деисусном чине над царскими вратами отводится иконе Иисуса Христа, помещенной между фигурами Божией Матери и Иоанна Крестителя, еще выше располагаются праздничные иконы, пророки и ветхозаветные старцы. Иконы иногда переносят, переставляют, и таким образом открывается глубокая символика незримых событий, происходящих за алтарной преградой, в Царстве Божием. Внутри храма иконы на библейские сюжеты также располагаются по стенам в определенной последовательности, так что вся церковь представляет собой одну большую икону — образ Царства Божия, и сами стены кажутся распахнутыми в вечность.
В Византии искусство иконописи было строго канонизированным, подчиненным точным правилам. Используемая гамма красок и рисунок не соотносились напрямую с природой; как писал святой Иоанн Дамаскин, «икона — это открытая книга, напоминающая нам о Боге… если язычник попросит вас объяснить ему суть вашей Веры, приведите его в церковь и покажите ему наши иконы… Икона — это песнь Славы и Откровения… это вечный памятник победы святости и поражения дьявола». Иконописцы стремились показать, что люди, животные и растения могут избегнуть земного тления и возродиться в их небесных образах. Чтобы подчеркнуть духовную природу святого, изображаемого на иконе, художники изменяли пропорции ликов — рот уменьшался, утончался нос; глаза святого неизменно излучали свет покоя и умиротворения, дарованных ему в небесной жизни.
Православные верили, что можно распознать в человеке присутствие Благодати Святого Духа и поведать об этом людям с помощью искусства. Вот почему назначение иконописца во многом совпадало с тем, чем занимался священник, и хотя, конечно, мастерство художника было необыкновенно важно, но главным для него оставалась глубокая искренняя вера. Тем, кому предстояло написать икону, следовало подготовить себя к этому духовно: соблюдать пост, молиться, читать Священное Писание; создание иконы становилось подлинным испытанием, а не просто искусством живописи в обычном смысле.
Подобно тому, как русские люди одушевили многое в византийской церкви, они очеловечили и икону. Не отказываясь окончательно от жестких канонов древних мастеров, они стали пользоваться более яркими красками, свойственными природе, изображая святых с добрым, наполненным сострадания взглядом, и внося в свои образы жизнь, любовь, а иногда и юмор. В десятом-семнадцатом веках русская живопись сводилась почти исключительно к писанию икон и за долгие столетия выросло несколько независимых школ иконописи, каждая со своим собственным стилем и колоритом. В Новгороде тринадцатого-четырнадцатого веков сложилась живописная школа, ставшая одной из трех самых значительных в Европе. Новгородские художники обладали особым талантом в восприятии и передаче цвета. Их иконы с изображением живых сцен отличались яркими чистыми красками — синей, желтой, зеленой и доминирующей звучной киноварью.
Для православного верующего иконы значили гораздо больше, чем обычные картины. Они были осязаемым свидетельством незримого мира и подтверждением возможного приобщения к миру преображенному, который человек пытался разглядеть и понять. Иконы не были застывшими изображениями, — исполненные внутренней жизни, они позволяли человеку проникнуть в иной, неосязаемый мир; они поддерживали человеческий дух в его стремлении искупить грехи и спасти себя силой красоты и искусства. Столь великолепны были русские церкви с их богатым убранством, так проникновенно звучал православный хор — музыка, льющаяся без сопровождения инструментов, — что многих зарубежных послов охватывало благоговение, когда они вступали в эти Дворцы Господа, и, подобно древним русским посланцам в Константинополе в Софийском соборе, иностранцы говорили, что чувствуют себя словно на небесах.
Эта сила восприятия совершенства духовного мира и выражения красоты в церковном богослужении — особый дар России. Человек, по православной Вере, наиболее полно выражает себя в молитве, в прославлении Бога. Во время богослужения высвобождаются незримые божественные энергии, которые помогают человеку подняться над человеческим в нем и приобщиться святости уже в этом, земном мире.
Православная литургия всегда была источником вдохновения для поэтов, музыкантов и художников, так как, в отличие от католической мессы, изначально была понятна всем прихожанам — здесь верующие молились на родном славянском языке, а не на греческом или латинском. Самосознание русского народа и его идеалы, соединившись с традициями, заимствованными в православной Византии, заложили фундамент всей русской культуры. На протяжении столетий русские даже в светском искусстве сохраняли убеждение, что творчество есть высший Божественный дар и предназначение искусства заключено в служении Богу и возвышении человеческой природы.
