Мастера фэнтези 2005 (сборник)

– Кое-кто сказал бы, что вы не слишком щедро отплатили за мое гостеприимство, госпожа Каэрита, – наконец отрывисто бросил он.

– Кое-кто — без сомнения, милорд, – ответила она, стараясь говорить как можно спокойнее. – Мне очень жаль, если вы разделяете их мнение.

– Наверняка жаль, – ответил он, чеканя каждое слово. Закрыл глаза и покачал головой. – Как бы я желал, – теперь его голос звучал мягче, с оттенком печали, чтобы вы вернули ее мне! Чтобы когда моя дочь – мое единственное дитя, Каэрита! – вышла к вам из темноты, на краю одинокого пути, убегая из родного дома и от нашей с Ханатхой любви, вы поняли бы все безумие затеянного ею и остановили ее. – Он открыл глаза – в них блестели слезы – – и посмотрел рыцарю в лицо. – Не говорите мне, что не могли помешать ей сломать свою жизнь, отбросить всех и все, что она когда-либо знала. Если бы вы только попытались!

– Да, могла, – решительно заявила Каэрита, не отводя взгляда. – Несмотря на всю ее решимость и мужество, я могла остановить ее, милорд. И едва не сделала это.

– Тогда почему, Каэрита? – умоляюще спросил он – сейчас никакой не барон, не хозяин Западного округа, а всего лишь убитый горем отец. – Почему вы не сделали этого? Это разобьет Ханатхе сердце, как уже разбило мое.

– Потому что таково было ее решение, — ответила Каэрита. – Я не сотойка, Телиан, и не претендую на понимание ваших подданных и их обычаев. Но когда ваша дочь прискакала к моему костру, внезапно появившись из тьмы и дождя, она убегала не от вашей любви и не от любви Ханатхи. Она убегала к ним.

Долго сдерживаемые слезы заструились по изнуренному, небритому лицу Телиана. Каэрита почувствовала жжение в собственных глазах.

– Вот что она просила передать вам, – продолжала избранница Томанака. – Что она, наверно, никогда не сможет выразить, как сильно сожалеет, что своим поступком причинила боль вам и матери. Однако она также понимает, что это лишь первое сделанное ей предложение. Будут и другие, если вы откажете этому претенденту, Телиан, и вы знаете это. Точно так же, как знаете, что все эти предложения будут сделаны совсем не из тех соображений, которые могли бы ее устроить. Точно так же вы знаете, что не сможете отвергнуть их все — разве что заплатив за это заметной потерей политического влияния. Да, ей только четырнадцать, но она видит и понимает это. Поэтому она и приняла единственно, по ее мнению, возможное решение. Не только ради себя самой, но ради всех, кого любит.

– Но как она могла вот так оставить нас? – хриплым от волнения голосом воскликнул Телиан. – Теперь но закону все связи между нами полностью разорваны, Каэрита! У нее будет отнято все, что она имела. Почему вы позволили ей заплатить такую цену, чем бы она ни руководствовалась?

– Потому что она та, кто она есть, – ответила Каэрита. – Не «что» – не дочь барона, – а человек. Вы же сами вырастили ее такой. Слишком сильной, чтобы смиренно удовлетвориться в жизни ролью высокородной племенной кобылы для какого-нибудь Черного Холма. И слишком любящей, чтобы позволить кому-то вроде него и барона Кассана использовать ее как оружие против вас. Вы с Ханатхой вырастили молодую женщину, достаточно сильную и любящую, чтобы отказаться от всех привилегий своего происхождения, пережить боль бегства от вас и даже еще более тяжкую боль от понимания того, что она разбивает ваши сердца. Не потому, что она глупа, обидчива или испорчена, – о нет! Она сделала это лишь из любви к вам обоим.

Слезы заливали лицо отца. Каэрита подошла ближе и положила руки ему на плечи.

– Что я могла сделать перед лицом такой любви, Телиан? – мягко спросила она.

– Ничего, – прошептал он, наклонил голову и ладонью накрыл лежащую у него на плече руку.

Они стояли так долго – целую вечность. Потом он глубоко вздохнул, легко сжал ее руку, поднял голову и смахнул слезы.

– Я от всего сердца хотел бы, чтобы она этого не делала, – сказал он уже спокойнее, но все еще очень тихо. – Я никогда не выдал бы ее замуж против воли, какую бы политическую цену ни пришлось за это заплатить. Полагаю, она понимает это?

– Думаю, что да, – печально улыбнулась Каэрита.

– Однако, как бы сильно я ни сожалел об этом, что сделано, то сделано. И вы правы – это решение, продиктованное не слабостью или трусостью. Поэтому, несмотря на всю боль и печаль, которую оно причинит мне и Ханатхе – и Лиане, – я горжусь ею.

Он покачал головой, как бы не веря собственным ушам, но все же повторил: – – Да, я горжусь ею.

– У вас есть для этого все основания. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, в глазах его отразилось что-то похожее на умиротворенность.

– Скажите ей… – Он замолчал, подыскивая нужные слова. Пожал плечами, видимо, осознав, что все очень просто. – Скажите, что мы любим ее. Скажите, что мы понимаем, почему она так поступила. И что если она передумает во время «испытательного срока», мы будем счастливы ее возвращению домой. Но также скажите ей, что решение принадлежит ей самой, а мы примем его и будем продолжать любить ее, чем бы все ни кончилось.

– Я передам. – Каэрита склонилась в полупоклоне.

– Спасибо вам, – сказал он и, к ее удивлению, хрипло рассмеялся. Каэрита вопросительно вскинула брови. – Меньше всего на протяжении последних трех дней я предполагал, что, нагнав вас, произнесу слова благодарности, госпожа Каэрита. Хоть вы и избранница Томанака, я собирался обойтись с вами очень круто!

– Будь я на вашем месте, милорд, – она криво улыбнулась, – я бы думала о палаче и плахе.

– Не стану утверждать, что такая мысль у меня не мелькала, — признался он, – хотя, несомненно, было бы трудно объяснить это Базелу и Брандарку. С другой стороны, я уверен – какую бы кару я для вас ни придумал, это ерунда по сравнению с тем, что я должен сделать, по мнению моих телохранителей. Все они глубоко преданы Лиане, и некоторые ни за что не поверят, что она выкинула такую штуку без поощрения со стороны. И наверняка будут винить вас. Кое-кто из моих слуг и вассалов воспримут ее поступок как бесчестье и оскорбление моему дому. И им тоже захочется найти того, кого можно обвинить.

– Следовало ожидать, – сухо сказала Каэрита.