осколков на мою спину, бедра и ягодицы. Постель была порезана на куски, из продырявленных подушек пух вздымался как снег.
Я ждал с закрытыми глазами, пока не утих звон бьющегося стекла. Холодный мартовский ветер влетел через окна и трепал страницы журнала, который я оставил на телевизоре. Я посмотрел на Джилли. Она снова была собой, не Джейн или кем-то еще, хотя ее лицо было бледно от страха и сбоку на лбу появилась небольшая ранка.
— Вылезай из-под меня, — прошептал я. — Осторожно, вся постель в стекле. И у меня куча осколков в спине. Наверняка ничего серьезного, но я не могу пошевелиться, пока ты их не вынешь.
Под влиянием шока и ужаса глаза Джилли наполнились слезами.
— Что случилось? — спросила она, дрожа. — Я не понимаю, что случилось.
— Видимо, я переусердствовал с оргазмом, — ответил я, стараясь говорить беспечно.
— Ты весь дрожишь, — шепнула она. — Не шевелись.
Она смогла выскользнуть из-под меня. Потом сказала:
— Лежи спокойно. У тебя на спине штук двадцать осколков. Но все они, вроде бы, врезались не слишком глубоко.
Она нашла свои туфли и пошла в ванную за ватой и полотенцем. Потом села рядом со мной на постели и начала извлекать из моей спины осколки стекла. Крови было немного, но ранки побаливали, и я облегченно вздохнул, когда она вытянула последний кусочек, торчавший из внутренней стороны моей левой ляжки.
В дверь постучали. Кто-то закричал:
— Извините! Вы здесь? Это помощник управляющего.
— А в чем дело? — крикнул я.
— Нам сообщили, что в вашем номере был слышен какой-то шум и звон разбиваемого стекла. Все ли у вас в порядке?
— Минутку, — ответил я. Джилли нашла мои брюки. Я вытряхнул из них стекло, натянул их и на цыпочках подошел к двери. Я приоткрыл ее, не снимая цепочки, и выглянул. Помощником управляющего был высокий мужчина в смокинге, с очень блестящими черными волосами и в очень блестящих лакированных черных туфлях.
— Я купил сегодня моей кузине комплект бокалов, — объяснил я. Сувенир из Салема. Но, к несчастью, ноги у меня запутались в халате, когда я их нес. И, к тому же, я налетел на стол.
Заместитель управляющего посмотрел на меня проницательным взглядом.
— Надеюсь, вы не покалечились?
— Покалечился? Нет. Нет, нет. Не покалечился.
Он помолчал, потом заявил:
— Вы позволите мне заглянуть в номер?
— В номер?
— Если вы не возражаете.
Я глубоко вздохнул. Не было смысла блефовать дальше. Если заместитель управляющего хотел заглянуть в номер, то я не мог его удержать.
— Честно говоря, — сказал я, — у нас были хлопоты с окнами. Но я за них заплачу. Если вас это устраивает.
16
Мы поехали домой к Джилли на Витч-хилл-роуд, с видом на парк Галлсус-хилл. Квартирка была маленькой, но в ней царил педантичный порядок. На выкрашенных в белое стенах висели оправленные в рамки эскизы платьев, в красивых белых португальских горшочках росли кусты юкки. Мои ранки чуть саднили, но все они были чисты, и только одна из них, на плече, еще не закрылась, и из нее продолжала сочиться.
— Выпьешь вина? — спросила Джилли.
Я сел враскорячку на покрытый бежевым покрывалом диван.
— Предпочел бы двойное шотландское, если можно.
— Извини, — заявила она, возвращаясь из кухни с большой, покрытой изморозью бутылкой „Пино Шардонне“, — но все мои знакомые пьют вино.
— Только не говори мне, что они еще и вегетарианцы.
— Некоторые, — улыбнулась она.
Она поставила на столик два бокала на высоких ножках и села рядом со мной. Я взял бутылку и налил нам обоим до краев. Раз уж я приговорен к вину, подумал я, то по крайней мере не должен быть ограничен в объеме.
— Как ты думаешь, сколько тебе надо будет заплатить в „Корчме любимых девушек“? — неожиданно спросила Джилли.
— Наверно, несколько тысяч. Эти большие окна, наверно, стоят кучу денег.
— Я все еще не понимаю, что случилось.
Я поднял свой бокал в молчаливом тосте и одним глотком наполовину опорожнил его.
— Ревнивая жена, — объяснил я.
Джилли растерянно посмотрела на меня.
— Ты же говорил, что твоя жена…
— Мертва, — решительно закончил я. И повторил еще тише: — Мертва.
— Значит, ты хочешь сказать, что то, что сегодня случилось… это была она? Твоя жена? Она это сделала?
— Не знаю. Такая возможность есть. Может, это был просто исключительно сильный порыв ветра. Помнишь ту бурю в Бостоне, когда ветер выбивал окна? Может, то же самое случилось и в „Под боярышником“.
Джилли смотрела на меня с миной, выражающей полное непонимание.
— Но если твоя жена мертва, то почему ты думаешь, что это была она? Ты хочешь меня убедить в том, что и она тоже дух? Твоя погибшая жена дух?
— Да, я видел ее, — признался я.
— Ты видел ее, — повторила Джилли. — Боже, я не могу в это поверить!
— И не нужно. Но это правда. Я ее видел уже два или три раза, а сегодня, когда мы любили друг друга, я снова ее увидел. Я посмотрел на тебя и увидел ее лицо.
— Знаешь, в это очень трудно поверить.
— Мне тоже это было нелегко.
— Знаешь, мне еще никогда не приходилось заниматься любовью с мужчиной сразу после того, как мы познакомились — как с тобой.
— Перестань оправдываться, — прервал я ее. — Я тоже сразу захотел тебя. Разве разница только в том, что ты женщина?
— Вообще не в этом дело, — ответила Джилли со слабым возражением в голосе.
— В таком случае, совершенно не нужно переживать.
— Но теперь ты ставишь меня в крайне неловкое положение.
— Неловкое? — удивился я, опять потянувшись за бокалом.
— Да, да, неловкое, ведь я впервые в жизни соблазнила мужчину… я впервые это сделала, и оказалось, что этот мужчина помешан на своей умершей жене. А в его номере в мотеле вылетают окна.
Я встал и подошел к застекленным дверям, ведущим на узкий балкон. За стеклом трепетали на пронзительном ночном ветру кустики герани. Вдали виднелось смазанные пятна света Уиткрафт-Хейс. Был уже третий час ночи. Я был слишком потрясен и вымотан, чтобы ссориться или выслушивать обвинения. Мое отражение в стекле подняло бокал и отпило вина.
