всеми крупными эпидемиями, какие с того времени охватывали Соединенные Штаты. Болезнь легионеров, рак, различные роды гриппа, а также его новейшая шуточка, аллергия.
Дуглас Эвелит надолго замолчал. Потом он продолжал дальше:
— С помощью Энид… Энид, Энн Патнем и оставшихся ведьм, ведущих свой род от первых ведьм Салема… с их помощью я смог связаться с Джозефом Эвелитом, используя знаки на спиритических сеансах. Пока я не освобожу его от власти Тецкатлипоки, моя семья будет проклята, и приговорена к гибели, вечно мучима призраком болезни и разрушения. Моя жена и двое детей… они умерли от воспаления легких. Я сам уже много лет болею ангиной.
— Что же это имеет общего с Микцанцикатли? — спросил я. — Очередной демон лишь ухудшит положение.
Эвелит покачал головой.
— Тецкатлипока — слуга Микцанцикатли и обязан ему подчиняться. Если Микцанцикатли будет у меня и я свяжу его с помощью тех же магических уз, какие использовал шаман наррагансетов во времена Дэвида Дарка, то я смогу заставить его отпустить моего предка. Проклятие будет снято.
— А почему вы не можете использовать ту же магию, чтобы связать Тецкатлипоку? Как слуга Микцанцикатли, он наверняка менее могуч, чем господин.
— Верно. Но заклятия, связывающие Микцанцикатли, сохранились до нашего времени. В то же самое время не сохранилось ничего, касающегося Тецкатлипоки. Мы с Квамусом пробовали сотни заклятий и формул, множество ритуалов. Некоторые из них действовали и вызвали сюда множество таких жестоких духов, о каких вы никогда и не слышали, и даже не можете их себе вообразить. Именно это сопровождалось светом и шумом, которые так бесили наших соседей. Но ни одно из заклятий не смогло укротить Тецкатлипоку или связать ему руки.
Я встал и прошелся вокруг дивана. Неожиданно мне стало не по себе сидеть так близко от Дугласа Эвелита. В нем было что-то сухое и нереальное, как будто смокинг был только фасадом, скрывавшим отсутствие тела.
— А какая у вас может быть гарантия, что Микцанцикатли сделает то, чего вы от него потребуете? — спросил я.
— У меня нет никаких гарантий. Просто демон должен поверить, что получит свободу только тогда, когда отпустит моего предка.
— И вы его освободите?
Дуглас Эвелит покачал головой.
— Я буду его соблазнять обещанием свободы. Можете ли вы себе представить, что случится, если я действительно освобожу этого демона? Он владеет огромной силой, он страшнее десятка мегатонных ядерных бомб. Он может влиять на погоду, на ход истории, даже на вращение земного шара. Он может поднять мертвых из гробов и насылать на живых ужаснейшие муки.
— Вы уверены в этом?
— Вам нужны какие-то доказательства? Микцанцикатли около трехсот лет лежит на дне Салемского залива, потому у меня нет примеров из новейшей истории, которые подтверждали бы правоту моих слов. Но давайте вместе пойдем в библиотеку, и я представлю вам неоспоримые доказательства того, что именно Микцанцикатли отвечает за уничтожение целого народа тольтеков в Мексике. Что его европейское воплощение было причиной всех эпидемий черной смерти, которые только в Европе унесли двадцать пять миллионов человек, и это длилось до конца семнадцатого века, пока Эйса Хаскет не заключил его в ящик. Я представлю вам доказательства, и неоспоримые, и, признаюсь, только косвенные, что Микцанцикатли был замешан в почти все самые кровавые войны и самые жестокие деяния в истории человечества. Плиний пишет, что Калигула, самый жестокий и распутный из всех римских Цезарей, спустя восемь месяцев после начала своего правления попал в сети демона, которого сам называл Костяным Человеком.
— Вы не считаете, — осторожно вмешался я, — что демону трудно будет удержаться в наше скептическое время? Ведь частично источник могущества демона — вера в него, не так ли?
— Демоны — это не колдуньи из мультфильмов, — заявил старый Эвелит, поворачиваясь, чтобы взглянуть на меня. — Мы не станем сильнее потому, что миллионы во все мире будут вопить: „Не верим в демона!“
— И тем не менее, — настаивал я. — Я не верю, чтобы какой-то гигантский скелет мог серьезно потрясти людей, которые живут под угрозой ядерной войны, ездят на машинах, построили дома высотой чуть ли не в милю. Вы-то в это верите? На самом деле?
— Что вам ответить? — вздохнул старый Эвелит. — Микцанцикатли — самое могучее и самое мстительное существо всех времен, за исключением Господа нашего, Бога. Опасаюсь, что термоядерные бомбы, „шевроле“ и небоскреб Сирса не произведут на него ни малейшего впечатления. Нет, извините.
В ту же минуту раздался короткий стук в дверь, и вошел Квамус.
— Мистер Эвелит, покорнейше прошу простить. Прибыла гостья к мистеру Трентону. Мисс Маккормик.
Дуглас Эвелит встал.
— Проводи ее сюда, Квамус. Может, она останется у нас на обед, мистер Трентон?
— Если это не будет для вас слишком хлопотно.
— Ну почему же? Этот дом уже много лет не видал гостей. У нас будет приятное общество.
Вошла Джилли. Я представил ее Дугласу Эвелиту. Она улыбнулась и кивнула головой. Вся эта усадьба, ворота, доберманы и старинная обстановка дома явно смущали ее. Когда же Дуглас Эвелит оставил нас двоих, она подошла, нежно обняла меня и поцеловала. На ней было льняное платье с вышитыми узорами на карманах и на плечах, в котором она выглядела молодо, свежо и привлекательно.
— Я чувствую себя так, будто нахожусь в замке Дракулы, — заявила она. — Ты проверил, отражается ли мистер Эвелит в зеркалах?
— Уже слишком поздно, — ответил я. — Садись. Я даже налью тебе бокальчик. Останешься на обед?
— С удовольствием. Этот дом так безумно выглядит.
Я налил две небольшие порции виски из початой бутылки, которую привез в чемодане.
— Как там Эдвард? — спросил я. — Бесился после моего ухода?
— Эдвард просто смешон. Не думай о нем плохо. Он так долго искал этот корабль, что теперь, когда он нашел его, буквально боится к нему прикоснуться. Он из тех археологов, которые обожают исследовать неведомое, но когда наконец им удается найти разгадку, они понятия не имеют, что с этой разгадкой делать.
— Наверно, я понимаю, в чем тут дело. Но почему он так трясется над этим корпусом? Почему рогом уперся, чтобы доставать его так медленно? Ведь он же знает, что демон очень опасен.
— Он просто боится совершить ошибку, — объяснила Джилли. — Если он повредит этот корабль, то все его знакомые по Музею Пибоди будут считать его безграмотным любителем. Кроме того, люди не относятся к нему серьезно, так же, как и к тебе. Никто не верит в демонов, даже я. Ну, ты веришь в демонов, но ты исключение. Во всяком случае, если он грубо вломится в корабль и уничтожит его, а потом окажется, что там ничего нет или что этот медный ящик не содержит ничего опасного… то как он позже сможет все объяснить? „Я разрушил ценный исторический памятник, так как думал, что в нем сидит дьявол?“ Иисусе. Джон, его же просто выгонят с работы. Его и так хотят выгнать, он чересчур часто берет отгулы за свой счет.
— Мое сердце истекает кровью от жалости, — сказал я без тени сочувствия. — А в это время кошмарные призраки мучают жителей Грейнитхед. Знаешь, что сегодня ночью исчез мой сосед? Он сказал, что идет на встречу со своим умершим братом, а теперь его не могут найти. Клянусь тебе, Джилли, я готов сам нырнуть и вытянуть оттуда этот медный ящик.
— Если действительно хочешь это сделать, поспеши. Эдвард хочет завтра зарегистрировать этот корабль как собственность „Морского археологического треста Уордвелла-Броу“, или как там он его назовет. А еще он хочет устроить так, чтобы береговая охрана отметила буем место, где лежит „Дэвид Дарк“ и следила за ним круглые сутки. К тому же он собирается дать объявление в газеты и по телевидению.
— А я думал, он хочет пока все сохранять в тайне.
— У него было такое намерение, но после твоего ухода он уже не может рассчитывать на деньги
