помощью близкого полякам британского журналиста Дэвиса Дугласа[35] ему удалось получить рекомендательное письмо британского консульства в Киеве японскому посольству в Лондоне. По дороге в Великобританию Йодко встречался с сотрудником японского посольства в Париже, но никаких конкретных результатов их беседа не дала.
15 марта 1904 года состоялась первая из серии встреч Йодко-Наркевича с японскими дипломатами в Лондоне, положившая начало сотрудничеству ППС с Генеральным штабом и министерством иностранных дел Японии, длившемуся до завершения Русско-японской войны. Уже с начала переговоров стало ясным, что японцев интересуют только участие польских социалистов в совместных действиях оппозиционных сил в России, которые ослабляли бы ее изнутри, диверсии на железной дороге и получение информации разведывательного характера о переброске войск из Европейской России на театр военных действий. Как уже упоминалось выше, предложение о создании польского легиона было японцами с порога отвергнуто под тем предлогом, что оно противоречит их конституции, запрещающей службу иностранцев в национальной армии.
Следует согласиться с польским историком Рышардом Сьвентеком, что Йодко-Наркевич и японский посланник в Лондоне Тадасу Хаяси 20 марта 1904 года заключили соглашение, означавшее, что японская сторона согласна на сотрудничество с ППС на определенных условиях и только в военной области. Польские социалисты брали на себя обязательство поставлять японской стороне информацию разведывательного характера. Были решены технические вопросы, касающиеся каналов связи и передачи разведывательной информации, а также получено согласие на поездку в Токио эмиссара ППС Дугласа в качестве корреспондента львовской газеты «Слово польске», издававшейся ярыми противниками партии Дилерского – национальными демократами[36]. Одновременно японцы требовали от польских социалистов единства действий с другими революционными и оппозиционными партиями и организациями России. Это создавало серьезные трудности для ППС, изначально отрицавшей сотрудничество с российскими революционерами в борьбе с самодержавием. Нужно было искать такой алгоритм поведения, чтобы он устраивал японцев и в то же время не требовал отказа от главных программных постулатов, принятых в ППС в момент ее основания. Совершенно естественно, что Йодко- Наркевич не мог взять на себя решение возникшей проблемы без совета с Пилсудским и другими членами группы, посвященными в план операции «Вечер».
Положение облегчалось тем, что японцы не торопили своих партнеров с ответом. Это позволяло Пилсудскому более детально продумать тактику дальнейших действий. С конца марта 1904 года он активно включается в операцию «Вечер». Выслушав отчет Йодко-Наркевича о результатах переговоров с японским посланником в Лондоне, Пилсудский одобрил достигнутые в их ходе договоренности, в том числе и по вопросу о сборе и передаче японцам информации разведывательного характера. Более того, как сообщал Йодко-Наркевич в письме посланнику Хаяси от 26 марта 1904 года, Пилсудский был уверен в том, что, как только будет достигнута договоренность о финансировании японцами ППС, она незамедлительно создаст организацию, способную учесть каждого русского солдата, направляющегося в Сибирь. Заверения о готовности группы Пилсудского сотрудничать с японцами были подкреплены приложенными к письму сведениями разведывательного характера, касающимися мобилизационных мероприятий, предпринятых в России накануне и после начала войны.
Вслед за этим Пилсудским был подготовлен специальный доклад, состоявший из подробного плана организации разведывательной сети в Западной Сибири и Европейской России, а также калькуляции необходимых для его осуществления финансовых средств. Текст доклада, отредактированный и переведенный на английский язык Титусом Филиповичем, был передан японцам в конце апреля 1904 года, но с его основными положениями они были ознакомлены уже на рубеже марта и апреля.
Важно отметить, что именно в этом докладе Пилсудский и его ближайшие сотрудники впервые прибегли к мистификации как средству достижения крупных политических целей. Он был составлен от имени якобы существовавшей в ППС особой структуры – департамента военной разведки, занимавшегося сбором информации военного характера на территории Польши и Литвы. Эта структура изъявляла готовность собирать аналогичную информацию и в других районах России, но только при условии соответствующего финансирования. Понятно, что этот блеф был нужен польским участникам операции «Вечер» только с одной целью: продемонстрировать дальневосточным партнерам свой солидный разведывательный потенциал и склонить их к финансированию ППС.
Их расчеты оказались верными. Уже 22 апреля 1904 года японцы передали через Филиповича «разведывательному бюро» ППС ряд конкретных заданий разведывательного характера, а спустя три дня сообщили о своей готовности выделить ППС на создание разведывательной сети в Западной Сибири и Европейской России громадную сумму в 10 тысяч фунтов стерлингов. Но японцы предполагали выплатить ее не сразу, а частями и только в случае регулярного получения интересующих их сведений. Это был большой успех авторов плана операции «Вечер», у которых появился реальный шанс получить деньги, существенно превосходившие все прежние годовые бюджеты партии. Но японского транша было явно недостаточно для подготовки нового крупномасштабного польского восстания, которое как раз и было программной целью ППС.
Одновременно под давлением японцев предпринимались шаги по налаживанию сотрудничества с российскими революционными партиями, в частности эсерами, РСДРП, а также с грузинскими, финскими, еврейскими, литовскими и прочими нелегальными организациями. Но делалось это крайне неохотно, постоянно подчеркивалось, что взаимодействие возможно только на условиях равноправного партнерства, а само оно ограничивалось главным образом поддержанием контактов и обсуждением возможных направлений сотрудничества. В каких-либо конкретных совместных действиях с этими партиями группа Пилсудского не участвовала ни до, ни после визита миссии ППС в Токио летом 1904 года.
В конце апреля 1904 года произошло важное событие в развитии операции «Вечер». Познакомившись с предложениями Пилсудского и его соратников, Генеральный штаб и МИД Японии пришли к заключению о необходимости проведения в Токио прямых переговоров с представителями ППС. 7 мая известие об этом было получено Пилсудским, решившим отправиться в японскую столицу лично. 21 мая в Вене состоялась первая прямая встреча «товарища Мечислава», которому ассистировал Иодко-Наркевич, с приехавшим из Лондона японским военным атташе Таро Уцуномия, в обязанности которого входило поддержание прямых контактов с представителями ППС.
Показательно, что Пилсудский, выступавший под собственной фамилией, представился членом Центрального рабочего комитета ППС, в отделе которого якобы и существовал департамент военной разведки. Это означало, что он не собирался отказываться от линии поведения, выбранной при подготовке упоминавшегося выше плана сотрудничества с японцами. То есть Пилсудский давал понять, что развертывание ППС полномасштабной разведывательной и подрывной деятельности возможно только при условии ее полноценного финансирования японцами. Однако Уцуномия показал себя весьма опытным дипломатом и быстро поставил Пилсудского на место. Он согласился и в будущем оплачивать поставляемую разведывательную информацию на прежних условиях, то бишь за 90 фунтов стерлингов в месяц. Но при этом восточный спонсор не скрывал, что Токио сотрудничает не только с ППС, но и с другими враждебными царизму политическими и национальными партиями и организациями России. Его слова могли означать только одно: в случае несговорчивости Пилсудского и его соратников японцы найдут других партнеров.
Уцуномия также намекнул Пилсудскому, что японцы параллельно поддерживают контакты и с другими поляками, которыми могли быть только национальные демократы. Для Пилсудского не было секретом, что их лидер Роман Дмовский именно в это время завершал важный идейный поворот, придя к выводу, что решение польского вопроса возможно только в два этапа. Сначала следовало объединить все польские земли под властью династии Романовых на условиях автономии, и только затем бороться за их полную независимость. При этом из тактических соображений Дмовский предпочитал не говорить о том, как будет протекать второй этап. По его мнению, неудачное восстание в Царстве Польском (а в его победу Дмовский не верил) непременно опрокинуло бы этот сценарий, и решение польского вопроса вновь было бы отложено на десятилетия. О том, что Дмовский с 15 мая 1904 года уже находился в Токио, Уцуномия Пилсудскому не сказал; это значило, что японцы не собирались делать ставку в их игре только на его партию.
Результаты венских переговоров были оценены их польскими участниками как неудовлетворительные, но не безнадежные. Именно тогда Пилсудский окончательно понял, что решения стратегического характера могут быть приняты только в ходе его прямых переговоров в Токио и туда следует ехать как можно быстрее.
