техническо-боевых групп только с разрешения окружных комитетов, имели скорее формальный характер. На руку Пилсудскому было также решение о лишении Центрального рабочего комитета исключительного права назначать членов отделов и контролировать кооптацию в их состав, а также передаче этого права самим отделам.
1906 год оказался для Пилсудского непростым. В партийном руководстве постепенно зрело понимание того, что оно теряет контроль над Боевой организацией, значение которой в жизни ППС, в связи с наметившимся спадом революционной волны, заметно возрастало. Желание ЦРК вновь подчинить себе боевиков проявилось на заседании Партийного совета в июне 1906 года. На фоне весьма жестких оценок «молодыми» положения дел в Боевой организации было решено произвести ее реорганизацию. С этой целью съезд избрал специальную комиссию и определил основные параметры перемен. Было решено восстановить подчинение Боевого отдела Центральному рабочему комитету, он же должен был утверждать бюджет отдела и распоряжаться всеми конфискованными средствами. Организационная структура Боевой организации подлежала перестройке путем ликвидации деления на центральные и локальные боевые группы; вся ее деятельность должна была контролироваться окружными комитетами с участием подконтрольного ЦРК руководителя боевых сил. Компетенции Боевого отдела ограничивались вооружением и боевой подготовкой партийных организаций, выделением инструкторов, разработкой и координацией плана боевых действий в масштабах всего Царства Польского. Над «старыми» нависла угроза утраты Боевой организации и полного устранения из руководящих партийных инстанций.
Неблагоприятные для Пилсудского тенденции давали о себе знать и в Боевой организации. Люди приходили в нее по велению сердца, движимые желанием активно бороться с имперским господством, а вместо этого им предлагали тактику выжидания, накапливания сил для будущих боев. Росту недовольства содействовала и успешно проведенная варшавской организацией операция по освобождению десяти приговоренных к смерти политических заключенных из варшавской следственной тюрьмы Павяк. Ее план был разработан самой организацией и ЦРК, без участия Боевого отдела. Весной 1906 года недовольные линией отдела члены организации даже созвали конференцию, на которой выразили свои претензии к руководителям. Для успокоения фрондирующих соратников Пилсудский согласился на проведение нескольких небольших боевых акций, в том числе террористических и так называемых «эксов», то есть нападений на почтовые фургоны, волостные кассы и управы с целью экспроприации денежных средств. Планировалось также нападение на почтовый поезд в окрестностях Варшавы в июне 1906 года.
План операции был тщательно продуман, но совершенно неожиданно, когда группа боевиков уже готовилась напасть, в руках Валерия Славека разорвалось взрывное устройство. Бедолага был тяжело ранен, потерял глаз и оглох на правое ухо, у него были изуродованы лицо и руки. Опасаясь провала, товарищи Славека по операции оставили его в лесу, где он и был задержан полицией. В декабре 1906 года суд оправдал его, не сумев опровергнуть версию боевика, что во время прогулки он якобы нашел пакет, а когда поднял его, то раздался взрыв. После выхода на свободу Славек поспешил покинуть Царство Польское и выехал в Галицию. До полного выздоровления он жил в Кракове, на квартире у Пилсудского.
Сам «товарищ Мечислав», видя в решениях июньского Партийного совета серьезную угрозу позициям «старых» в ППС, решил не дожидаться пассивно дальнейшего развития событий. О направлении его дальнейших действий свидетельствовал ход созванной в начале июля 1906 года конференции боевой организации ППС, которая в самом начале своей работы самоопределилась как съезд Боевой организации. В ответ на резкую критику Боевого отдела за недостаточную активность Пилсудский согласился отойти от прежней тактики и усилить деятельность Боевой организации. Его не могло не радовать, что в главном для него вопросе – отношении к решениям Партийного совета – съезд занял сторону Боевого отдела, причем так решительно, что в воздухе опять запахло расколом партии. И вновь Пилсудский счел момент не подходящим для столь решительного шага, лишавшего его надежды на восстановление в ППС позиций «старых». Поэтому он приложил максимум усилий, чтобы убедить участников съезда не идти на крайний шаг.
По результатам продолжительной дискуссии участники съезда Боевой организации почти единогласно приняли весьма провокационное по отношению к партийному руководству решение. С одной стороны, они согласились с идеей придания ППС характера боевой структуры, унификации деятельности Боевой организации и ее более тесной связи с работой партии. С другой стороны, категорически заявили, что считают определенные Партийным советом методы осуществления этих идей вредными и даже убийственными как для дальнейшего развития и усиления боевой организации, так и судеб революции, а тем самым и для дела польского пролетариата. Боевики зарезервировали за собой право созывать съезды Боевой организации без санкции ЦРК, лишь уведомляя его об этом.
юз Одновременно было выдвинуто требование приостановить до созыва очередного съезда ППС реализацию принятых июньским Партийным советом решений, касавшихся Боевой организации.
Таким образом, представители Боевой организации продемонстрировали решимость диктовать руководству ППС условия, на которых они были готовы действовать в дальнейшем, но при этом вынудили руководителей Боевого отдела скорректировать прежнюю тактику. Оценивая годы спустя итоги июльского съезда Боевой организации, Пилсудский отметил, что он отверг пути как Партийного совета, так и Боевого отдела, и выбрал промежуточный – «создания централизованной армии, не растворяющейся в локальных организациях и при этом идущей в бой невзирая на имеющиеся силы, чтобы своим примером увлечь народ и толкнуть его на революцию»[52].
О том, как себе представлял Пилсудский реализацию этой концепции, оставил свидетельство его ближайший сподвижник по боевой организации В. Славек. В своих воспоминаниях он писал: «То, что боевики преодолели в себе благодаря качествам собственных характеров, то же нужно было преодолеть в коллективной психологии. Поэтому разлив боевой акции по всему Царству рассматривался нами уже не как плановое развитие боевых действий, а как акция, целью которой была, скорее, психологическая подготовка народа к последующей борьбе... Эти нападения на поезда, почты, монопольки, волости и российских чиновников заставили противника всюду расставить войска, каждый полицейский исполнял службу не иначе как в сопровождении не менее четырех солдат. В результате это вело к распылению военных сил на маленькие отряды. Можно представить, и я знаю, что Пилсудский об этом думал, что если бы напряжение революционного движения можно было сохранить более продолжительное время без психологического спада как на польской территории, так и во всей России, и если бы численно возросло количество вооруженных отрядов, то тогда бы начался второй этап борьбы. А именно – можно было бы, атакуя мелкие, распыленные отряды русской армии, принудить их к концентрации в более крупные отряды, вследствие чего были бы освобождены определенные районы страны и появилась возможность организации более крупных повстанческих отрядов»[53].
Фактически был взят курс на национальное восстание, на войну с царизмом за свободу Царства Польского. Это был, несомненно, слишком умозрительный план, реализация которого зависела не столько от собственных возможностей Боевой организации ППС, сколько от ситуации во всей империи, на которую Пилсудский не имел никакого влияния. А Боевая организация ППС, общая численность которой не превышала в июне 1906 года 840 человек, конечно же не могла выиграть открытого столкновения с расквартированной в Царстве Польском третьей частью русской армии.
Выполняя решения июльского форума, Боевая организация заметно активизировала террористическую деятельность. Помимо «эксов», один из которых – нападение на почтовый поезд недалеко от городка Прушкув под руководством Юзефа Монтвил-Мирецкого – принес добычу в размере 172 тысяч рублей, началась настоящая охота на высокопоставленных царских чиновников. 15 августа 1906 года в Варшаве, Лодзи и еще нескольких городах Царства Польского была устроена серия покушений на жандармов и полицейских, жертвами которой стали около 80 человек. Стражи порядка в тот день предпочли на улицах городов не появляться. Успешные теракты оказывали, несомненно, определенное психологическое воздействие на общество, но не сумели переломить объективный ход событий.
На распутье
Революционная волна неумолимо шла на спад, и даже самые громкие покушения не могли поколебать позиций российских органов государственной власти в Царстве Польском. Таким образом, ни тактика «молодых», ни тактика «старых» не принесли ожидавшихся в 1904 – 1905 годах результатов. Несомненно, и те и другие сыграли определенную роль в развитии революционного процесса, но все же главным в нем было стихийное движение масс, возглавить которое в Царстве Польском так и не удалось ни социалистам, ни их конкурентам из Социал-демократии Королевства Польского и Литвы. Зато рабочими
