— Без пятнадцати десять!
— А, пожалуй, она завтра приедет. Шофер побоится четыреста километров на ночь ехать!
— Каких четыреста? — встревожено забеспокоился Волк.
— Таких. Считайте, почти двести сюда, да столько же обратно. Дорога плохая, машину пожалеет. Да приедет! Куда она от своего дома денется, — уверенно сказала Надя.
Он уже откупорил бутылку и шарил глазами по столу, куда бы налить. Не обнаружив никакой посуды, выплеснул прямо на пол чай из кружки и Надиного стакана и разлил водку.
— Я водку не пью, мне категорически запрещено, я петь учусь.
— Знаю, слышал! Но трохи можно! За компанию, говорят, жид удавился!
— Ладно уж! — согласилась она, — за исполнение желанья, так и быть выпьем. — Но тотчас в испуге вскочила. — Слушайте, а дверь-то у нас не заперта!
— Тьфу, леший тебя дери! Я думал, что… Иди, запри!
— Вы идите! Там темно, я боюсь, — с виноватым видом сказала Надя и подала ему ключи. — На улицу не выходите… Вот этим запрете.
Волк взял ключи и, чиркая спичкой, пошел запирать дверь, натыкаясь в коридоре на стены. Надя мгновенно выплеснула водку в ведро с водой и зачерпнула воды.
— Ключи не потеряйте, — предупредила она, когда Волквернулся. — Вон, в шкаф положите, на полку. Тетя Варя всегда там ключи кладет.
— Ей! — воскликнул он, отворив створку шкафа. — Тетка твоя не только ключи сюда прячет! А говоришь, старуха не пьет, для чего тогда водку держит?
— Для огорода! Весной за водку вам огород пахать будут. Она огород хороший сажает, огурцов одних пропасть! Где-то тут, в подполе у нее, только я не полезу, хоть убей! Боюсь!
— Эх ты! Горе-бандитка, темноты боишься! — снисходительно произнес он.
— Кто же вам сказал, что я бандитка? Анна? — нахмурив
брови, обиженно воскликнула Надя.
— Какая Анна?
— Анна Вейгоца, подружка ваша…
— А ты откуда знаешь Анну? — насторожился Волк, впиваясь в нее глазами.
В неверном свете керосиновой лампы Наде почудилось, что глаза его сверкнули, как два красных угля. «Держись», — шепнул бес.
— Да ты что, Василь, очухайся! В прятки со мной вздумал играть? Я же от Анны все про тебя знаю, еще когда и в глаза не видала! — воскликнула она, переходя с ним на «ты».
— Что знаешь? — спокойно спросил он, но Надя всем своим существом ощутила явную угрозу в его голосе, опасную для себя.
— А то и знаю! — игриво засмеялась она, кокетливо передернув плечами. — Что ж я кого попало в дом к тете привела бы?
— Что? — еще раз переспросил Василь, не спуская с нее глаз ни на миг.
— Со школы вы путались! Любовь до гроба, дураки оба! Но Василь не принял ее шутки, а продолжал ощупывать взглядом настороженных глаз ее пылающее лицо.
— А еще что? — медленно спросил он.
— Что? Что? — возмутилась Надя. — Ты что, в самом деле? Тебе Анна не говорила, что мы с ней десять лет из одного котелка баланду хлебали?
— Это я знаю! А что ты знаешь?
— А то и знаю, любовник ты ее! — выпалила она. — На «Капиталке» пристроился, ждал ее. Письмо твое показывала. А теперь тебя за «бугор» с собой возьмет.
— От сучня! — грохнул кулаком по столу Василь.
Надя едва успела подхватить на лету бутылку, но не удержала, и та покатилась по столу, разливая остаток водки, пока не свалилась на пол.
— Чего ты воюешь? Разве нет?
— Вода у вас, у бабья, в заднице не держится! Вот чего!
— Знаешь, друг сердечный! — обиженно сказала Надя. — За десять годков мы много о чем с ней переговорили. Неужели, если бы она мне не доверяла…
— Сучка! — повторил он еще раз, но уже более миролюбиво, успокаиваясь…
— Я ее сперва за немку приняла, сторонилась, а потом, когда она раскололась, что не немка вовсе, тут уж мы сдружились. Я тогда посылки получала, — задумчиво сказала Надя.
В кухне стало жарко, Василь снял пиджак и тоже задумался, терзая вилкой кильку.
— Что же ты такой умница, голова, как сельсовет, а не ушел со своими?
— С какими своими? — спросил Василь, мрачнея и хмурясь.
— Ну, со своими ребятами, «галичанами», из Нахтигаль?
— Ушел бы, кабы умнее был. Значит, не умен! А куда идти?
— Не знаю! Куда все драпали? В Аргентину, в Канаду, в Бразилию…
— Значит, дурак! — рявкнул он.
— Да, не умно! — поддержала Надя. — Сейчас где-нибудь в Париже гулял бы. Это тебе не в Старом Самборе в лесу отсиживаться! — и пригубила свой стакан.
— Как ты пьешь? — рассерженно крикнул Василь. — Смотреть противно, как цедишь!
— Экономлю! Продлеваю удовольствие! — искренне сказала Надя, радуясь, что все идет так, как она себе задумала.
— А ты не экономь! У бабки вон, в шкафу, стоит, возьмем взаймы.
Василь полез в шкаф за бутылкой и тут же откупорил ее, собираясь разлить. Надя быстро прикрыла свой стакан.
— Куда льешь? У меня есть, и ты тоже давай заканчивай, до утра не просохнешь!
— Было бы с чего просыхать! — И налил себе полную, доверху кружку.
— А все же, Василь, плохо тебе вот так, по чужим документам, как крысе, прятаться, обидно! — сказала, сожалея, Надя.
Лицо его, такое свежее, румяное, сразу потемнело и осунулось, и весь он как будто полинял, стал бледным и угасшим.
— Пока проживаю! — помолчав, сказал он глухо.
— Анна говорила, опознали тебя девчата, когда на рентген к вам на «Капиталку» их водили.
— Было! А я и знать не знал. Недавно сказали…
— Рузя со Львова, не то Марийка тебя узнали…
— Да знаю я! — нетерпеливо перебил Василь. — Ты вот что скажи, в тетке своей уверена? Не «того» она?
— Чего «того?»
— Не чекистка она?
— Тю! С ума ты спятил! Учительница она, в младших классах ребят учила! Ты вот чего бойся, чтоб не узнал тебя кто-нибудь, а то чекисты быстро раскопают, кто откуда!
— Это в ваших книжечках они работают четко, вам, дуракам, темнят! А мы-то знаем точно: вся их работа по доносам. Донесут, значит, схватят. А кого? За что? Без разбора.
— Это ты верно! Немцы-фашисты лучше работали!
— Порядок у них был!
— Был, был! — подтвердила Надя. — Те разбирались. Коммунисты, комсомольцы, пионеры… Да кто же у нас не пионер, не октябренок? Не комсомолец, не коммунист? Беспартийный у нас и работы приличной не получит! Если балерина какая-нибудь вроде Улановой! Будто ты не знаешь! Из Африки приехал!
— А тебе-то чего? Чем не угодили? Или срок дали?
— Не нужны нам, вот чего! Свои надоели!
— То-то и есть. Насажали себе жидов на шею, полон Кремль, теперь сами не рады! К стенке, да из автомата!
— Ну, положим, тех, в Кремле, тебе не достать, руки коротки. Вы с Анной все по мелочи вылавливали, кого словить легко было, мелкую сошку! Она мне говорила… Волк самодовольно ухмыльнулся:
