— Создаст же природа, — говорит она. — Солнышко пригрело, дождичек полил, и выросла такая громадина из маленького семечка.
А он лежит на тарелке, тяжёлый, полоски зелёные, полоски чёрные, и поросячий хвост весело закручивается.
— Бабушка! Ну, бабушка! Разрезай же скорее!
— Легко сказать, — говорит она, — а вдруг он только снаружи такой хороший? Вдруг внутри окажется ерунда какая-нибудь?
Вот, оказывается, в чём дело. Бабушка боится разочароваться. Так хочется верить, что всё будет хорошо. И Дима верит.
— Он спелый, бабушка, он прекрасный, вот увидишь!
— Ты уверен? Значит, ты, Дима, оптимист.
Наконец она решилась. Раз! Нож вошёл в арбузную корку, раздался треск. И вот первый ломоть лёг на тарелку. Красный, яркий, сочный.
— Ну? Кто говорил? Я говорил! А ты что говорила?
Бабушка смеётся, и Дима тоже смеётся.
Они сидят друг против друга и едят арбуз.
Это совсем особенное занятие — есть арбуз. Это пир и праздник. Прохладный медовый сок льётся прямо в горло. Алые ломти излучают свет. Чёрные семечки выскальзывают, как живые.
Дима и бабушка едят, поглядывают друг на друга и понимают друг друга и улыбаются этому. У Димы сладкий сок стекает по щекам, но бабушка не делает никаких замечаний — человек ест арбуз.
— Я без конца могу его есть, — говорит Дима.
— Ешь, — соглашается бабушка. — Сколько хочешь, столько и ешь.
Она отрезает ещё кусок, и Дима не спеша съедает его. Как хорошо, что арбуз такой огромный, можно отрезать хоть сто ломтей. Но после второго ломтя Дима не может больше сделать ни глотка.
— Всё, — отдувается он, — всё, бабушка.
— Готов? Ну вот и прекрасно. А теперь умываться быстро.
Дима в ванной моет руки, лицо, а бабушка кричит из кухни:
— И шею! И уши!
Приходится помыть и уши, в них тоже попал сладкий сок и чёрные лакированные семечки.
Когда они выходят во двор, Дима вспоминает:
— Бабушка, а кто такой оптимист?
— Оптимист? Это такой человек, который верит, что всё будет хорошо. Он на всё смотрит весело, оптимист. Понял?
Дима понял. Он и правда оптимист. Он верит, что всё будет хорошо — Света придёт вечером, мама разрешит гулять без шайки. А завтра мама продолжит сказку, может быть, даже не придётся ждать до вечера, и она расскажет днём. Потому что завтра суббота, выходной день. Конечно, он оптимист.
Так считал Дима. Он не мог знать в пятницу, что с ним случится в субботу.
Осторожно, двери закрываются
В то утро сначала всё шло спокойно.
Мама сказала:
— Сегодня суббота, я буду стирать.
— А сказку? — спросил Дима.
— Сказку потом. Ты же видишь, самый удобный для стирки день — суббота.
Папа потёр руки и произнёс:
— Суббота — это прекрасно. — Он хотел включить телевизор, но мама поглядела строго, тогда папа взял большую сумку и сказал:
— Свёкла, морковка, капуста. Что ещё?
— Лук, огурцы, — ответила мама.
Это было похоже на загадку.
— И яблоки, — добавила мама. Папа ушёл.
Дима выкатил из-под стола зелёный грузовик и стал играть. Вчера грузовик был грузовиком. А сегодня? Пусть это будет поезд метро. Вот покатился поезд быстро, быстро. Правда, колёса сильно скрипят, в метро никогда не слышно скрипа колёс. Но у машин, которые часто катают под столом, и под креслом, и из угла в угол, почти всегда скрипят колёса. Этого можно просто не замечать.
Летит с огромной скоростью поезд.
— Станция «Щербаковская»! Осторожно, двери закрываются! Следующая станция «Рижская»!
Всё дальше от дома.
У коврика одна станция, у батареи — другая. Входят пассажиры, выходят пассажиры, бежит эскалатор вверх, к подоконнику, бежит эскалатор вниз, от подоконника до коробки с кеглями. Мчится поезд в темноту, в туннель. Осторожно, двери закрываются!
— Пожалуйста, уступите место ребёнку! Разве вы не видите? Маленький мальчик стоит, у него устанут ножки!
Мальчик строго сдвигает брови, мальчик смотрит сердито.
— Я не маленький, мне четыре года и три месяца.
Молодец, парень. Диме нравится этот ответ. Мужчина должен оставаться мужчиной, так всегда говорит мама. Дима тоже так считает — мужчина должен оставаться мужчиной, а не бежать сразу садиться на удобное место. Можно и постоять, у мужчин ноги крепкие. Мальчишка молодец, всё правильно. И Дима улыбнулся маленькому пассажиру — зелёной кегле с круглой головой.
— Следующая станция «Проспект Мира»!
Несётся поезд в темноте, а потом как вылетит на яркий светлый перрон. Выходят из вагона пассажиры, входят другие. Всем надо куда-то ехать. Кому к тёте, кому на вокзал, кому на совещание. Всех отвезёт метро, садитесь побыстрее, поехали.
И тут вдруг Диме становится скучно играть одному. Сначала было интересно, а потом — раз, и стало неинтересно. Поезд метро, сияющий, быстрый, сразу, в одну секунду, превратился в мятый грузовичок с расшатанными колёсами. Исчезают мраморные колонны и бесконечные плавные эскалаторы. Вместо станции «Колхозная» лежит на полу пустая картонная коробка из-под кеглей. А сами кегли — красные, зелёные, жёлтые — уже не пассажиры, не девочки, не мальчики, не дяди, не тёти, а обыкновенные кегли, безрукие фигурки.
И сам Дима больше не объявляет названия станций громким чеканным голосом, а сидит у окна и вздыхает — скучно играть одному.
Там, за окном, солнце и ветер. Белым парусом надулась на чужом балконе мокрая простыня, у тех людей, наверное, тоже стирка. Там, во дворе, студент Вадим заводит свой мотоцикл, и треск слышен на весь район. А у белого дома стоит грузовик, и рабочие сгружают с него пианино. Наверное, они большие силачи — пианино поднимают вдвоём. Может быть, Дима, когда вырастет, тоже станет грузчиком, он пока не решил окончательно. А может быть, дирижёром — взмахнул палочкой, и заиграла красивая музыка. Хорошо!
Солнце блестит в некоторых окнах, а в некоторых нет. И носятся по двору жёлтые листья. Как хорошо бы сейчас пойти погулять. А с кем пойти-то? Каждый в их семье очень занят. Свёкла, морковка, стирка. И бабушка сегодня не придёт, потому что выходной. Солнце сияет, мотоцикл не заводится. Все забыли о живом человеке.
— Мама! Пошли погуляем!
Шумит вода в ванной, мама не слушает. Она полощет папину голубую рубаху, бурные волны бегут по воде. Дима подёргал маму за кофточку.
— Мама, там мотоцикл не заводится, там пианино привезли. Пошли на улицу, а?
Мама разгибается и локтем поправляет волосы.
