— Опять ты медленнее всех ешь? Оставь капусту, отправляйся в класс. Я тебе говорю, Китаев.
Алеша заныл:
— Я не наелся, я доесть хочу. Я быстро.
Разве правильно отгонять человека от стола? Имеет он право на свою законную тушеную капусту?
— Я голодный, — настаивал Алеша. Впрочем, делал он это довольно весело.
— Голодные, Китаев, едят быстро. Они над тарелкой не задумываются, голодные.
— Ангелина Ивановна, — вдруг сказал Гоша, — но Китаев вообще медленный. Он же не нарочно.
Захотелось защитить недотепу из шкафа, Алешку Китаева. И тут же получил от Ангелины Ивановны:
— Опять ты, Нечушкин? Неужели я без тебя не знаю, кто тут у нас медленный, а кто быстрый? Слишком быстрых нам тоже не надо.
Она все-таки выставила Алешу Китаева из столовой. Он понуро побрел в класс. Согнулся в три погибели, напустил на себя большую печаль. Смотрите все, какой я несчастный.
Конечно, полтарелки солянки не заслуживают такой скорби. Но Алеша хочет довести Ангелину Ивановну, и цель, кажется, достигнута. Она взвивается:
— Не сутулься ты, Китаев! Прекрати мученика изображать! Как же вы мне надоели!
Алеша выпрямился и весело побежал в класс. Урок математики. Кого Ангелина Ивановна вызовет первым? Гоша притаился — хорошо бы не его.
— Нечушкин! — До чего у нее беспощадный голос. — Ты решил?
— Я решал, решал. — Тут самое главное — смело глядеть в глаза Ангелины Ивановны. Глаза у нее усталые, недовольные, учительница редко улыбается. Гоша смотрит в хмурые глаза, не моргая, не отводя взгляда. Может быть, она поверит: он решал. Не сойтись с ответом может у любого, даже самого старательного ученика.
Не верит учительница. Глаза говорят: что ты мне рассказываешь? Разве я тебя не знаю? Да я таких, как ты, тысячу видела — все вы одинаковые и все мне смертельно надоели.
— Решал, — упрямо повторяет Гоша.
— Ха, решал! Все у Федоровой списал. — Это сказал Вова Климов. И презрительно хмыкнул. Как будто сам Климов ни разу в жизни ни у кого не списывал.
Ябеда Климов, ненавидит его Гоша. Но — про себя. Пакостник Климов врет без конца. Хоть бы кто- нибудь ему врезал. Нет, не находится никого. Все только: «Вова, Вова. Скоро Климов уедет от нас. Усыновили Климова!» Конечно, боятся его ребята. Как так? Все ребята — одного Климова? Да, все ребята — одного Климова. А вот Гоша его не боится. А почему не проучит? Да связываться не хочется. Знает, знает Гошка, что так рассуждают прогульщики. Но умеет Гоша прогонять неприятные мысли. Взял и эту отогнал подальше.
— Списал, списал он! — Климов смеется.
— Тише, Климов, — Ангелина Ивановна все поняла, — иди, Нечушкин, к доске, во всем сейчас разберемся.
Ну, Гоша Нечушкин, тут уж все от тебя самого зависит. Сам себе помогай, Гоша Нечушкин.
Он медленно, как сонная муха, выползает из-за своего стола. Как можно медленнее, еще медленнее. Не обращать внимания на нетерпеливый взгляд Ангелины Ивановны. Он ползет, ползет из-за стола. Выбрался. Теперь он, еле передвигая ноги, идет по классу. Как будто ботинки на каждом шагу прилипают к полу, а он их отдирает с великим трудом. Но и это не может продолжаться бесконечно. Гоша Нечушкин все- таки дотащился до доски. И последняя надежда оставалась: вдруг потерялся мел? Если мел потерялся, его надо искать, а на это, как известно, уйдет сколько-то времени. Но мел не потерялся. Ангелина Ивановна протянула Гоше длинный аккуратный кусок мела, похожий на толстый карандаш.
— Пиши пример, Нечушкин. Не тяни время, пиши.
— Я и не тяну.
Ничего он не понимает в этих примерах. Бессмысленный набор цифр. И вчера он переписал из тетрадки Лиды Федоровой бессмысленный набор цифр. Гоша сейчас не решит ни одного, это же ясно. Сейчас начнет Ангелина Ивановна. Главное — не бояться. Ну что она ему сделает? Убьет, что ли? Нет, не убьет. И все равно страшно.
Он выводит цифры на доске — первую, вторую. И в эту минуту, в эту счастливую минуту, в самый нужный миг раздается звонок! Да, да! Он дребезжит весело, победно. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что Гоша — невезучий человек. Да он именно везучий! Звонок заливается на всех этажах, громкий, добрый звоночек дорогой.
И сразу задвигались все в классе, загремели стулья, зашаркали ноги. И преподаватель физкультуры, самый лучший на свете Вадим Анатольевич, вошел в класс. Огромный, румяный, у него светлые усы. Он вошел — и сразу стало как-то свежо и радостно.
— Переодеваться, суслики! Бегом, бегом! Алексей Китаев сегодня переоденется первым! Уверен в тебе, Алеша.
И Алешка сияет. Он постарается, он сумеет. Если, конечно, не задумается о чем-нибудь важном с майкой в руках.
Ангелина Ивановна на прощание говорит:
— Ты не особенно радуйся, Нечушкин. Следующий урок не за горами. Завтра же я тебя вызову.
А лицо у нее такое, как будто она собирается завтра съесть Гошу вместе с тетрадкой и учебником математики.
«Все равно поймаю», — говорит ее взгляд. «А вдруг удастся увернуться?» — отвечает он ей взглядом. Завтра будет видно…
К вечеру все выходят во двор, и Гоша начисто забывает об Ангелине Ивановне. Четвертый «Б» кидается в разные стороны.
— Пасуй, Телега, мне! Мне!
Девчонки летят на качели. И только Ира Косточкова не бежит никуда. Она останавливается посреди двора, лениво посматривает на всех полуприкрытыми глазами. Ее интересует сейчас только одно: смотрят ли на нее? Все ли замечают ее великую неземную красоту?
Гоша тоже хотел играть в футбол, но не сразу пошел к футбольному полю: лучше быть подальше от Климова. И тут Гоша почувствовал чей-то пристальный взгляд. Обернулся — от троллейбусной остановки, которая была у самого их забора, шли к метро люди. Среди них бежала девочка. Светлая куртка, гордо откинутая голова. Очень похожа была эта девчонка на Светку-Сетку. Ну просто вылитая Светка. И походочка ее, мелкий шажок: не то идет, не то бежит, не то прыгает. Не разглядишь толком: быстро девчонка удаляется, да и толпа загораживает ее. Да чушь все это, откуда здесь возьмется Светка? Чего ее сюда принесет? Нет, просто похожая девчонка. Мало ли их, похожих-то? А сердце чего-то пело, радовалось. Глупо, конечно. Но никто не заметил. И Гоша побежал играть в футбол. Не станет он бояться Климова. Пусть этот Климов сам его боится.
С того дня Гоша часто поглядывал на то место у троллейбусной остановки. Вдруг там опять появится светлая курточка? Нет, не появлялась. И пускай, и не нужна она никому, Светка-Сетка. Он и вспоминать о ней не станет.
Первая драка
Алла Шикляева в последнее время получила прозвище, которое ей самой очень нравится. Ее теперь зовут Алла гордая.
