Я воззрился на нее в беспомощном молчании. Что я мог сказать? Только не правду – это я точно знал. «Откуда ты ко мне пришла? – вспомнил я. – Куда теперь…»
Нет. Я отбросил воспоминания. Она никогда не напишет то стихотворение. Ее садовник никогда не найдет тот клочок бумаги.
– Позвольте мне повторить ваши слова, – ответил я. – Пожалуйста, пока не просите у меня объяснений. – Я увидел, как напряглись черты ее лица, и торопливо добавил: – Здесь нет ничего ужасного. Просто, понимаете, еще не пришло время вам рассказать.
Она продолжала всматриваться в океан, очень медленно покачивая головой из стороны в сторону, явно недовольная или расстроенная.
– Вы сердитесь? – спросил я.
Она лишь вздохнула и через некоторое время заговорила медленно, словно размышляя вслух:
– Это все какое-то сумасшествие. Сижу здесь с совершенно незнакомым человеком, а почему, не знаю. – Она повернулась ко мне. – Если бы вы могли понять…
– Я понимаю, – откликнулся я.
– Это невозможно.
– И все же я понимаю, – сказал я. – Понимаю, Элиза.
Она вновь отвернулась от меня, пробормотав:
– Нет.
– Так побудьте немного со мной, – попросил я. – Узнайте меня и тогда решите… – Я замолчал, едва не сказав: «… сможете ли меня полюбить». Я не стал предлагать ей этот выбор. Она должна была меня полюбить, другой возможности у нее не было. – Просто проводите со мной как можно больше времени, – закончил я. Она долго молчала, продолжая смотреть на океан. Потом сказала:
– Теперь мне пора возвращаться.
– Конечно.
Я встал и помог встать Элизе, мечтая обнять ее, но отогнав от себя это желание. «Постепенно, – говорил я себе, – не испорти все». Повернувшись, я увидел огни отеля, высокую крышу из красной черепицы, флаг, реющий над башней Бального зала, и почувствовал прилив любви к этому творящему чудеса зданию, которое помогло мне добраться до Элизы. Я предложил ей руку, и мы пошли в сторону гостиницы.
– А теперь я должен кое в чем признаться, – начал я, когда мы пошли по лестнице, поднимающейся вдоль обсаженного деревьями откоса.
Остановившись, она сняла свою руку с моего локтя.
– Продолжайте идти, – сказал я. – Держитесь за мою руку. Смотрите прямо вперед и приготовьтесь услышать страшное откровение.
Я сознательно пытался не придавать значения тому, что собирался сказать, несмотря на определенную тревогу.
– Что же это? – спросила она с подозрением, не выполнив ни одно из моих наставлений.
Я быстро вздохнул.
– Мне не было плохо.
– Я не…
– Я сказал, что мне нехорошо, только для того, чтобы остаться с вами наедине.
Что означало выражение ее лица? Одобрение? Удивление? Отвращение?
– Вы меня обманули? – спросила она.
– Да.
– Но это омерзительно.
Мне показалось, что ее тон противоречит резкости слова, и я был вынужден ответить:
– Да. И я сделаю это снова.
И снова этот взгляд, словно она пыталась до конца понять меня, рассматривая мое лицо. Потом резко встряхнулась, с возгласом нетерпения. Повернувшись, она снова зашагала в сторону гостиницы; я шел рядом.
– Пожалуй, мне пора найти себе комнату, – сказал я.
Элиза бросила на меня быстрый взгляд.
«Боже правый, это тоже звучит таинственно?» – подумал я.
– У вас нет номера? – удивленно спросила она.
– Не было времени об этом позаботиться, – объяснил я. – Едва приехав, я стал вас разыскивать.
– В таком случае могут возникнуть трудности. – Она нахмурилась. – Гостиница переполнена.
– О-о, – пробормотал я.
Еще одно не учтенное мною обстоятельство. И все же я заставил себя поверить – наверняка что-то есть. В конце концов, зимний сезон.
