– Ты должен уйти. Я говорю серьезно. Ты должен уйти и оставить меня в покое. Я больше не могу выносить твои детские выходки. – Амели побледнела из-за недостатка сна, а ее потемневшие глаза не выражали никаких эмоций. – Я не хочу быть грубой с тобой, честно, но завтрашняя презентация очень важна для меня, поэтому мне осточертела твоя клоунада. Пожалуйста, покинь мой дом.
Чарли выглядел так, словно хулиганы растоптали его игрушечный паровозик, а потом убежали с его световым мечом.
– Отлично, я уйду, – мрачно заявил он. – Уже ушел. – Он выпрямился и зашагал прочь. – Вообще-то я думал, что сделаю тебе приятный сюрприз, навестив тебя и принеся ореховых пирожных. Как я ошибался! Господи… Я никогда еще не встречал человека, столь поглощенного своей работой. Ты просто одержимая. Я проделал такой путь, чтобы увидеть тебя… И… ты не можешь уделить мне даже секунду своего драгоценного времени!
Амели почувствовала, что сейчас взорвется:
– И ты еще смеешь меня упрекать! Мне еще ни разу не удалось поговорить с тобой о чем-нибудь, кроме тебя, твоей актерской игры, твоих нынешних и предполагаемых агентов! Чарли, ты хороший парень и все такое, однако ты один из самых эгоцентричных людей, которых я когда-либо встречала!
Лицо Чарли исказила гримаса отвращения. Казалось, он не верит своим ушам.
– Очень забавно слышать это от тебя! – Он попятился и тряхнул головой, выражая крайнюю степень возмущения. – Знаешь что? Я думал, ты милая, когда увидел тебя впервые, но я не уверен, что мне нравится Амели Холден, которая сейчас стоит передо мной. Вот что я скажу тебе: от «быстрых свиданий» нет никакого толку. Можешь меня процитировать в своей дурацкой рекламной кампании! Продолжай заниматься своими «быстрыми свиданиями», Амели! Но только не рассчитывай больше на меня! Ты только что порвала с Номером двадцать семь!
Провозгласив это, мужчина ринулся на кухню и схватил пакетик с пирожными, которые по справедливости принадлежали ему. Затем он направился к двери, сделав круг, чтобы пройтись по бумагам и раскидать их ногами для пущего драматического эффекта. Амели смотрела на него, широко открыв рот. Забрав свою газету, Чарли вылетел из квартиры и на прощание со всей силы хлопнул дверью. Стены дома еще содрогались от последствий его эмоциональной бури, когда Амели села на диван, испытывая слабость и в то же время странное облегчение.
Через некоторое время девушка вернулась к своим рекламным заботам, стараясь изгнать из памяти последние два часа. Она сознавала, что мерзко поступила с Чарли, но актер достал ее до такой степени, что у нее не осталось ни одной причины, по которой она могла бы желать новой встречи с ним. После его прочувствованной речи и устроенного им представления Амели поняла, что прежде всего ее привлекала в Чарли его артистическая натура – образ Орландо, Септимуса или любого другого героя. Но, разглядев за маской реального человека, она пришла к выводу, что ему нужна другая женщина, не говоря уже о том, что ей требовался другой мужчина.
Анализируя события последних двух месяцев, Амели с удивлением припомнила свое торжественное заявление в начале года. В тот день она сидела в хокстонском баре вместе с Клер и клялась, что наступающий год посвятит исключительно карьере. И чем она занималась вместо этого целый месяц? Она ходила на одно свидание за другим, причем все они заканчивались безрезультатно. У нее так и не появилось ни одного подходящего кандидата, который мог бы претендовать на звание «Единственного». Нет, ее первый порыв был правильным: этот год будет полностью посвящен карьере, а потом, на следующий год, она, возможно, снова подумает о любви. Сейчас ей нужно работать.
Амели печатала и делала наброски, однако чем дальше, тем яснее в ее сознании вырисовывались две мучительные истины, каждая из которых заслуживала отдельного внимания:
1. Во-первых, она, хоть убей, не умела рисовать.
2. Во-вторых, у нее не было шансов закончить эту презентацию в одиночку.
Амели горько было это признать. Она вложила в подготовку кампании столько сил и даже разработала базовые идеи, однако реальное осуществление проекта находилось на грани катастрофы. Она достигла кризисной фазы. Разве она могла завтра представить на публичное обсуждение свои полуоформившиеся мысли и беспорядочные записи? С другой стороны, кто дал ей право сдаваться, даже не попытавшись?
Амели вздохнула и включила мобильный телефон, в глубине души надеясь, что Дункан прислал SMS с извинениями и уже спешит ей на помощь. Однако она обнаружила только послание от своей мамы Люси, которая удивлялась, почему давно не получала вестей от дочки. У Амели кольнуло сердце, однако она понимала, что сможет позвонить матери не раньше чем послезавтра. Сейчас ей нужно было поговорить с Дунканом. Девушка набрала его номер, но попала на автоответчик. Сперва она хотела записать голосовое сообщение, но потом передумала и повесила трубку. Оставался только один человек, который, она твердо знала, захочет и сможет помочь. Ее последняя надежда.
Пролистав адресную книгу, Амели выбрала имя и нажала кнопку вызова. Знакомый голос ответил после третьего гудка:
– Алло?
– Привет! Это Амели. Ты сейчас занят? – не давая возможности собеседнику вставить слово, выпалила она на сверхскорости. – Послушай, мне необходима твоя помощь. У меня появилась великолепная идея насчет «Быстрой любви», а Дункан, как назло, застрял в Кардиффе, поэтому на него рассчитывать нельзя. Ты можешь заехать и посмотреть, не удастся ли нам использовать мою задумку?!
– Я приеду через полчаса.
В семь двадцать девять Джош Грант стоял перед дверью Амели, припарковав машину на дорожке у дома.
– Добрый вечер! – прохрипела Амели, одуревшая от кофеина и счастливая, что к ней явился спаситель в образе Джоша. – Входи! Входи! – Она махнула рукой, приглашая гостя в квартиру, и спросила. – Ты будешь что-нибудь пить? Я только что собиралась сделать новую порцию кофе.
– Вообще-то я принес несколько банок «Ред Булла», оставшихся после вечеринки в Винге. Похоже, у нас впереди длинная ночь. Я сейчас открою одну. Ты ела?
Амели совершенно забыла о еде.
– Нет, но я не голодна. Нам сейчас предстоит многое обсудить. Я поставлю банки в холодильник. А ты не проголодался?
