Слово выплыло из головы и все никак не давало покоя. Что бы оно значило? Не просто ягодок захотелось? Что-то определенно большее.
Я напряг память, свой прочищенный и насквозь изученный учеными мозг, но ничего конкретного в голову так и не приходило. Только всплыли какие-то смутные образы.
Развалившийся домик с пробитой в нескольких местах крышей.
Грязный пол, по которому разлита вонючая и дымящаяся лужа, а еще огромное количество щепок, словно кто-то стругал здесь. Или ломал что-то.
Чей-то смутный силуэт, лежащий то ли на печке, то ли на каком-то неровном камне.
Что бы все это значило?
Я не помнил ничего, но было такое чувство, какое бывает, когда неожиданно резко будят.
Оборвавшийся на середине сон мгновенно забывается. Но все еще кажется, что ты его помнишь и все пытаешься восстановить в памяти.
Вот и мне казалось, но воспоминания не возвращались. Даже наоборот: становились мутнее и все дальше удалялись в никуда.
Ну, хоть бы что-то ухватить. Какую-нибудь мыслишку, которая бы привела к отгадке, кто я есть такой на самом деле.
И почему они все так держатся за меня?
Вспомнив, как несколько дней назад Вася не хотел даже, чтобы я приехал к нему на квартиру, я усмехнулся. Знай он о том, кто к нему напрашивается, он бы так недовольно не болтал.
А Вероника словно чувствовала, что во мне что-то есть. Не ушла, не стала вытаскивать своего Максима из лап сумеречных. А первым делом нашла меня, чтобы предупредить и попытаться спасти. Конечно, это ее средневековое французское благородство, но все же. Семнадцать человек передо мной тоже могли спастись, но у них
не получилось.
У них не было шанса. При них еще существовали Исправители, да и сумеречные играли по правилам. И ни один из игроков Зари не был на их стороне. А на моей сейчас еще и партизаны, о которых даже Сом ничего не знал.
А где, кстати, он? Отдыхает, наверное, тоже. А может, просто решил, что нас в комнатке слишком много, и поэтому остался ждать там, на четвертом этаже. Он же прагматичен до мозга костей. Как англичане. Может, он и есть англичанин? Надо будет спросить при случае.
Я повернул голову и увидел рядом столик, на котором стоял поднос с яблоками.
Взял одно и стал задумчиво жевать, почти не ощущая вкуса. Спать не хотелось, но и вставать тоже. Во всем теле — словно какая-то усталость. Излишняя расслабленность, я бы сказал.
И все же черешенка что-то значила. Пусть и не самое важное, но что-то, что помогло бы отыскать ключ к загадке, кто я такой…
Я встал с постели спустя час, когда уничтожил всю тарелку яблок и захотел поесть что-нибудь еще.
Прошелся по комнате, заглянул в холодильник и, отыскав в нем два покрытых тонким слоем инея яйца, пошел на кухню.
'Глазунья' получилась не ахти какая, но все же есть было можно. Правда, только поглотив ее, я вспомнил, что можно было пойти к Евгению Валерьевичу. Он, помнится, говорил, что у него есть бутерброды.
Теперь надо было выяснить еще одно — где одежда? Не разгуливать же по Театру Уродцев в одних трусах. Сам кого угодно напугать смогу своими-то волосатыми ногами.
Штаны я нашел под кроватью. Не мои, но по размеру подходили, и я натянул их безо всякого угрызения совести. Майка лежала в кресле. Тоже не моя. Ну и ладно. Я натянул и ее. Теперь можно было смело подниматься на четвертый этаж в общество своих бессмертных друзей. И хотя слабость все еще не проходила, я так и поступил, даже насвистывая себе под нос какую-то популярную некогда мелодию.
Четвертый этаж походил на третий только одним — там тоже был коридор. Правда, дверей всего три, и все расположены с одной стороны.
Я подошел к ближайшей и легонько толкнул ее. Она не поддалась.
Зато отворилась средняя, и показалась Васина голова.
— Там заперто, — сообщил он. — Проходи сюда. А мы тебя ждем. Я уже полчаса стою высматриваю.
Я прошел и очутился в просторной комнате, целиком заставленной аппаратурой. Вдоль всех стен стояли компьютеры, соединенные толстыми проводами с какими-то неизвестными мне машинами, которые, в свою очередь, тоже соединялись с другой техникой неизвестного назначения. Неподалеку стоял стол, за которым сидели Акоп, Вероника, Сом и еще три человека в белых халатах. Судя по всему, какие-нибудь ученые, которые занимаются расшифровкой моего подсознательного мышления. Я уже перестал удивляться всему.
— К нам подкрепление! — бодро сообщил Вася остальным, когда мы подошли.
Какой-то человек в толстом свитере подсунул мне стул. Я благодарно кивнул и подсел к остальным.
Они были заняты тем, что изучали разложенные по всему столу листы с чертежами и текстом.
интересного в твоей голове! Ты, наверное, и сам не знал
о себе такого.
— И не только о себе, — добавил один из 'профессоров'. — У него в голове масса информации о его предках.
Ничего себе!
— И откуда она взялась?
— Молодой человек, вам лучше об этом знать, — ответил 'профессор', — но вы первый, у кого я наблюдал подобное. Скорее всего, ваши гены наилучшим образом приспособлены к тому, чтобы хранить в себе информацию, передаваемую предками. Так сказать, маленькие резервуары.
— То есть, я как бы одна большая ходячая библиотека.
— Не совсем точное определение, но, в принципе, верно. — 'Профессор' улыбнулся.
Что ж, это радует. Я взял первый листок, лежавший рядом, и пробежался по нему глазами.
'Вероятно, девятнадцатый век. Небольшая комната, заставленная полками с книгами.
Много полок — тянутся до самого потолка. Рядом стоит специальная лестница, при помощи которой можно дотянуться до верхних книг. Еще чуть неподалеку — стол с лампой, за которым сидит человек. Карлик. У него короткие, тонкие волосы, морщинистое лицо и задранный кверху, приплюснутый нос. Карлик одет в сюртук с пышным воротником, закрывающим шею. Он совершенно не обращает на подошедшего человека внимания. Перед карликом лежит раскрытая книга, которую он лениво перелистывает. Но не читает — рассматривает что-то…'
— Что это такое? — недоуменно поинтересовался я, протягивая лист одному из 'профессоров'.
— Что-то похожее на воспоминания твоего прадеда или еще какого-нибудь далекого родственника, — ответил тот, просмотрев лист. — Можно будет сказать точно, когда мы составим полную хронологию событий, начиная от самых ранних воспоминаний.
— Но как я могу помнить о том, что мой дед был в библиотеке, да еще и видел какого-то карлика?
— Ты и не помнишь, — ответил 'профессор'. — Твои гены помнят. Правда, как я уже говорил, такое обилие информации в тебе крайне странно. Единственное объяснение то, что она была заложена в тебя специально для того, чтобы кто-нибудь когда-нибудь прочитал ее. Вполне возможно, что кто-то в прошлом хотел, чтобы ты стал своеобразной библиотекой, которую кто-нибудь прочитал бы. Даже, наверное, не только ты. Кто-то из твоих потомков.
— То есть как?
— То есть, если бы мы не обнаружили тебя, то вся эта информация перешла бы к твоему сыну, или дочери, а затем к внукам и так до того момента, пока ее не прочитал бы кто-нибудь другой, в будущем…
— Сергей Александрович, я поражен! — честно признался Акоп.
— Я и сам поражен, — ответил Сергей Александрович. — Эта идея не нова, но я впервые сталкиваюсь
