— Что же делать? — с отчаянием говорила бабушка, и слезы медленно текли по ее морщинистым щекам. — Пропадет мальчишка! Семь лет, куда он один денется?
— Зря вы, мамаша, так говорите! — остановил бабушку пожилой рабочий. — Внук ваш не пропадет. Он же в советской стране живет! У нас о каждом человеке заботятся. Вашего внука поместят в хороший детдом. Да он лучше, чем у вас, жить будет! Наверно вы и старших внуков собираетесь в детский дом отдать? Разве в такое время можно старому человеку всех прокормить!
Бабушка замолчала. Верно сказал проезжий: Геню и Валю она и сама думала определить в детдом.
— Но там они жили бы близко. Всегда можно навестить, — сказала она вслух.
— Подрастет парнишка, война кончится, — сам приедет к вам, — убеждал бабку собеседник. — Адрес-то знает он?
Бабушка повернулась к Наде. Та молчала. Валя твердо сказала:
— Новый адрес он не знает, но старый, где папа был председателем, знает. Он всем рассказывал, что приедет туда трактористом.
— И наверное приедет! — смеясь подтвердил рабочий.
В это время проходивший проводник сказал им:
— Через остановку вам выходить!
Пора было собирать вещи и протискиваться с ними к выходу.
На станции бабушка попросила Надю послать телеграмму, куда — она и сама не знала.
— А может Геня обратно вернулся?
К Боровичам пробирались с большими трудностями и очень долго. Пешком, с узлами, плохо одетые, они тащились по размолотым грузовиками дорогам. Часто водители машин сажали Валю с бабушкой в кабинку, а Надя взбиралась в кузов грузовика. В теплой кабинке казалось необыкновенно хорошо. Несколько километров Валя блаженствовала. Потом — остановка, машина поворачивала в другую сторону. Вылезать на холод и ветер так страшно! Валя ревела, просила оставить ее с дяденькой. Ей безразлично, куда он ее повезет. Лишь бы тепло было.
Надя брала сестру за руку, помогала идти бабушке. Опять ноги вязли в снегу. Опять холодно, и очень хочется есть…
Уже теплеть стало, когда они добрались до Боровичей. Здесь многое напоминало родные места.
Бабушка жила не в самом городе, а в пригородном колхозе. Сразу по приезде она пошла на работу. Посоветовавшись с председателем, решила Валю поместить в детдом. Все хлопоты по устройству сестры взяла на себя Надя. Она понимала, что старой бабушке жить трудно и надо ей всеми силами помогать.
Надя привыкла без матери справляться с хозяйством. У бабушки была небольшая комната. На жизнь она с трудом зарабатывала. Устроив сестру, Надя сама стала работать в колхозе в огородной бригаде. Первое время работа в колхозе отнимала все силы. По вечерам Наде казалось, что на другой день она уж и встать не сможет. Невыносимо болела спина, натруженные руки горели. Она едва добиралась домой и засыпала, даже не поужинав. Постепенно привыкла, окрепла. Кормили в колхозе неплохо. Силы понемногу восстанавливались.
Вале понравилось в детдоме. У них было свое подсобное хозяйство. Среди подруг работалось легко.
Сестры жили за несколько километров друг от друга.
Бабушка правильно говорила о новой обстановке. Только не обстановка, а количество забот не давали Наде думать о постигшем ее горе. Она все помнила. О брате писала всюду, куда ей советовали. Всегда приходил один и тот же ответ:
— Если такой мальчик к нам поступит, — немедленно сообщим.
Приходилось ждать.
Ане она писала часто. Рассказывала обо всем. Но подруга не могла сама читать и писать. Ей приходилось просить посторонних. Тяжело, когда между тобой и адресатом стоит третье лицо. А в дружбе это мучительно. За Аню писали иной раз и малознакомые люди. Ей трудно было просить их. И невыносимо было слышать или передавать маленькие, простые, ласковые и такие близкие сердцу слова. Аня мучительно переживала непонимание того, кто читал ей письмо. Для нее каждое слово Нади было дорогим.
Постепенно она все реже отвечала на письма. Надя не понимала. Спрашивала, почему она молчит?
«Если б ты знала, Надюша, как нужны мне твои письма! И люблю я тебя еще крепче, и всегда буду, верь этому. Как хочется послушать книгу! Но все сейчас очень заняты, и мне стыдно отнимать у них время. Помнишь «Мцыри»? Я постоянно хожу в читальню, там вслух читают газеты. Как далеко Красная Армия прогнала врагов! Наверно и твои родные места скоро будут свободны…»
Все короче становились письма Ани. И отвечала она не сразу. Надя понимала, что если б у Ани были глаза, если б она сама писала, — было бы иначе.
Надя привыкла жить в большой, дружной семье. Сейчас она фактически осталась одна. «Бабушке не до меня, — думала она. — Она так устает!..»
А хотелось посоветоваться, поговорить с близким, понимающим человеком.
Кончалось лето. Надо было подумать о школе. Отец просил ее обязательно учиться.
«Ты обещала маме», — писал отец. Он уже знал о смерти жены. Бабушка тоже соглашалась с отцом. Говорила, что заработанные ими трудодни дадут Наде возможность учиться.
— У нашей бригадирши дочь тоже поступает в школу. Они недавно приехали. Женщина, видать, хорошая. Мужа у нее на войне убило. Две дочери остались. Старшая — твоих лет. Да ты сама ее видела.
— Это Люся?
Бабушка утвердительно наклонила голову.
Надя слышала, как на колхозном собрании просто и толково говорила Люся. Она работала в полеводческой бригаде и умело отстаивала требования своей бригадирши. Надя тогда еще обратила на нее внимание. Думала поближе познакомиться. Но это как-то не удавалось.
Узнав от бабушки, что Люся поступает в школу, Надя пошла к ней. Был вечер. Коровы, громко мыча, шли по улице. Они сами сворачивали в знакомые ворота, где их встречали хозяйки. Маленький подпасок с азартом щелкал бичом, поднимая пыль.
Люся жила в крохотном домике, бывшей бане. Она сидела на скамейке под высокой ветвистой липой и что-то читала, низко опустив голову. Две черных косы сползли с плеч и почти касались земли. Услышав шаги, девушка подняла голову.
— Я к вам! — сказала Надя.
Девушка подвинулась, предложила гостье сесть. Вскоре они разговаривали, как старые знакомые. Люся уже подала заявление в школу. Через месяц будет держать экзамены в седьмой класс.
— Я тоже хочу поступить, — перебила ее Надя. — Я уже сдавала экзамены и принята была в седьмой класс, но не взяла удостоверения. Тогда не до того было. — И она рассказала Люсе, почему у нее пропал год.
— А мы из-под Пскова… За годы войны в разных местах жили. Последнее время — в Ленинграде. Думали, — там и останемся. Нас опять эвакуировали. Вот и попали сюда… Если будем сдавать в один класс, давайте и заниматься вместе.
Надя охотно согласилась. Они просмотрели программу.
— Вам придется немного догнать меня. Пройденное вы быстро вспомните. На повторение уйдет дней десять, не больше, — уверенно говорила Люся.
Взяв программы и некоторые учебники, Надя довольная, но в то же время смущенная, возвращалась домой. Срок в десять дней ей казался слишком коротким.
«Разве можно столько выучить? Нет, наверно мне не догнать!»
В тот же день Надя засела за книги. Часто она приходила в отчаяние, хотела бросить учебники.
«Все равно не сдам!» — твердила она себе. Но приходила Люся — спокойная, уверенная, и незаметно все становилось на свое место.
Они обе выдержали экзамены. Попали в один класс и, понятно, сели за одну парту. Вместе ходили в школу и обратно, а это каждый день четыре километра.
