Томас Четтертон был поэтом, чьи фиктивные средневековые истории, переписанные поддельным почерком на старинном пергаменте, депрессивная жизнь и самоубийство в юном возрасте, увлекали художников и писателей девятнадцатого века. Уордворт называл его «неутомимой душой, измученной собственной гордыней».
Если Бетани была здесь, она должна была увидеть и прочесть это, и наверняка ее поразили эти два завораживающих прекрасных образа самоубийства...
– Видишь, насколько очаровательна смерть в молодом возрасте, – сказал Адам тихо. – Россетти был одержим идеей земной любви, прерванной ранней смертью, поклоняясь своей возлюбленной, которая на небесах. Как Данте поклонялся Беатриче.
О чем он говорит? Неужели и ему пришла в голову эта мысль?
– Фантазии Россетти воплотились в жизнь. Я часто думаю, не превзошли ли они его ожиданий.
Она остановилась.
Он с силой схватил ее за руку, его пальцы до боли сжали ей запястье.
– Я кое-что хотел тебе сказать.
– Отпусти меня. Мне больно.
Он отпустил ее руку. Наташа отошла и села на скамейку, потрясенная, старясь сохранять дистанцию, глядя прямо перед собой.
Именно в этот момент она заметила небольшую акварель, висящую слева от «Офелии». Это был рисунок Тернера, изображавший Мост Вздохов в Венеции.
Джейк Ромилли снял Бетани в Оксфорде, под мостом с таким же названием. Возможно, эта идея появилась у него здесь. Возможно, они все вместе приходили сюда. Бетани, Адам, Джейк Ромилли.
Должно быть, Адам проследил ее взгляд.
– Мост Ватерлоо иногда называют Мостом Вздохов, потому что на нем совершается много самоубийств.
Она посмотрела на него. Потом вспомнила разговор, который только что состоялся между ними. Адам указал на возможную причину соседства этих трех картин, объяснил, почему прелестная акварель, изображавшая мост, висит возле картин, на которых нарисованы убившие себя люди.
Но она не могла отделаться от мысли, что Адам знает об оставленной Бетани записке. Он знает обо всем.
Все это было ловушкой, своего рода уловкой. Он играл с ней, играл жестко и отвратительно, и она никак не могла понять зачем.
До нее донесся голос Адама:
– Когда я пришел сюда с Бетани, она кое-что сказала мне.
Дело в том, что прерафаэлиты считали, будто дьявол имеет женскую природу. Красивая женщина разрушает и уничтожает мужчин, которые любят ее. Бетани тогда сказала:
«Именно это происходит у меня с тобой. И я ничего не могу с собой поделать. У меня больное сердце».
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
– Давай уйдем отсюда. – Следуя указателям, Наташа спустилась в цокольный этаж, где должны были находиться кафе и ресторан. Она выбрала кафе, надеясь, что здесь их обслужат быстрее. Они с Адамом заказали по бутылке пива, которые получили сразу же.
Адам открыл крышки.
– Как ты думаешь, что она имела в виду?
Она посмотрела на него.
– Понятия не имею.
Но при этом думала об ореоле тайны, которым себя окружала Бетани, о ее внезапном уходе. Что же все-таки она скрывала...? По всему выходило, что она не доверяла Адаму, но, быть может, если за исчезновением Бетани стоит какая-то тайна или преступление, кроме него в этом замешан еще кто-то? Если, конечно, он не настолько умен и это не было еще одной ложью, еще одним ходом в игре.
– А ты уверен, что ее уход не был шуткой?
Он отклеил от бутылки уголок влажной этикетки очень осторожно, как люди обычно снимают ценники с подарков, – так, чтобы не осталось липкого пятнышка.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом. Я просто хотел, чтобы ты это знала, вот и все.
– Было бы лучше, если бы ты сказал об этом раньше.
– Ну, не сказал.
– Есть что-нибудь еще?
– Нет.
Вопреки здравому смыслу, ее расцветшее буйным цветом недоверие и подозрение по отношению к нему сжалось до размера маленького росточка. Но у этого ростка, как и у любой сорной травы, были разветвленные корни, которые нелегко уничтожить полностью.
На столе лежала ее сумка, из которой выглядывал уголок книги. Адам прочитал название на обложке:
