занимал престол царя Македонии. Он был не только храбрым воином, но и высокообразованным писателем, автором ученых трудов о военном искусстве. Но в первую очередь был он искателем славы и приключений. Поэтому-то он с такой готовностью откликнулся на приглашение Тарента, обещавшего к тому же предоставить под его командование крупные силы наемников и оплатить расходы на войну. Ему было тесно в его маленьком царстве. Пирр мечтал о грандиозных завоеваниях и о создании на Западе великой державы, подобной той, что создал Александр Македонский на Востоке.
Боевые слоны с башнями
В начале 280 г. до н. э. Пирр высадился в Таренте во главе мощной, но разношерстной армии. Она состояла частью из его собственных войск, частью из македонян и греческих наемников. Всего силы царя насчитывали двадцать тысяч пехотинцев, три тысячи всадников, две с половиной тысячи лучников и пращников, а также двадцать слонов, которых никогда прежде не видели в Италии. Призвал он в войско и многих тарентинцев.
Первое большое сражение произошло у города Гераклеи. Здесь римляне расположили свои главные силы – четыре легиона под командой консула Публия Валерия Левина. Накануне битвы Пирр сам отправился верхом на разведку. Осмотрев опытным глазом охрану, расположение и все устройство римского лагеря, увидев царивший повсюду порядок, он с удивлением сказал одному из своих спутников: «Порядок в войсках у этих варваров совсем не варварский. А каковы они в деле – посмотрим». В начавшемся сражении семь раз сталкивались римские манипулы с фалангой Пирра. Сам царь бился с оружием в руках, делом доказывая, что его слава вполне соответствует доблести. При этом он не терял хладнокровия и командовал войсками так, словно следил за битвой издали. Исход сражения, впрочем, решили слоны: своим видом они испугали лошадей римских всадников и заставили обратиться их в бегство. Вслед за всадниками дрогнула и римская пехота. Если бы один храбрый римский солдат – его звали Гай Минуций – не ранил одного из слонов и тем не привел в замешательство противников, то римская армия была бы совершенно истреблена. Преследуя бегущих, Пирр овладел римским лагерем. Древние историки называют разные цифры потерь. Римляне потеряли убитыми и ранеными 7 или 15 тысяч, а еще 2 тысячи попали в плен. Но и потери Пирра были велики – 4 тысячи самых сильных и храбрых его воинов полегли на поле сражения (а по другим данным – 13 тысяч).
После поражения римлян на сторону эпирского царя перешли многие племена Италии, старые противники Рима, и почти все южные греческие города. Перед Пирром открылся путь для дальнейшего наступления в глубь страны. Он продвинулся до города Пренесте, находящегося в непосредственной близости от Рима. Но римляне не дрогнули. С исключительной энергией они готовились к новым битвам. Старые латинские города и римские колонии сохранили верность Риму и закрыли ворота перед завоевателем. Пробыв в Лации несколько дней, Пирр отвел свои войска на зиму в Тарент. Храбрость римских легионов в сражении произвела на Пирра сильное впечатление. Но еще больше поразила его твердость римлян после поражения. Когда он предложил пленникам, захваченным при Гераклее, поступить к нему на службу, ни один человек на это не согласился.
Эпирский царь решил заключить с римлянами почетный мир и отправил для переговоров искусного оратора и дипломата Кинея. Явившись в Рим, Киней встретился с самыми знатными римлянами, поднес их женам и сыновьям подарки от имени царя. Но этих даров никто не принял. Посланник выступил с долгой льстивой речью в сенате. Его красноречие подействовало на сенаторов, и они заколебались и стали склоняться к заключению мира. Но в этот самый момент в здание сената на носилках внесли Аппия Клавдия, бывшего консула и цензора, который, ослепнув от старости, уже оставил государственную деятельность, но пользовался всеобщим уважением. Приподнявшись с носилок, он обратился к сенаторам с гневной речью: «До сих пор, римляне, я роптал на судьбу, лишившую меня зрения, но теперь, слыша ваши совещания, я жалею, что только слеп, а не глух. Не думайте, что, вступив в дружбу с Пирром, вы от него избавитесь. Вы только откроете дорогу тем, кто будет презирать нас в уверенности, что любому нетрудно нас покорить, раз уж Пирр ушел, не поплатившись за свою дерзость». Эта речь устыдила колеблющихся сенаторов. Сенат передал царю такой ответ: пусть Пирр уходит из Италии и тогда, если хочет, ведет переговоры о дружбе, а пока он остается с войсками в Италии, римляне будут воевать с ним, даже если он обратит в бегство еще тысячу консулов. Римляне и в этой трудной ситуации не изменили своему правилу: мириться с врагом можно только после победы, а не после поражения.
Вернувшись, Киней сказал Пирру, что боится, как бы не пришлось сражаться с неким подобием гидры[14]: ведь римское войско уже вдвое больше, чем было раньше, а в Риме остается еще во много раз больше людей, способных носить оружие. Надеясь все же склонить римлян к миру, Пирр решил проявить милосердие. Он позволил римским пленным отправиться без охраны в Рим на праздник Сатурналий с тем условием, что если римский сенат согласится на мир, они останутся дома. Если же он этого не примет, они должны будут вернуться. Сенат приказал пленникам, отпраздновав, вернуться к Пирру в назначенный день.
Весной 279 г. до н. э. Пирр начал наступление в Апулию, куда навстречу ему выдвинулась 70-тысячная римская армия. Под знаменами эпирского царя было 70 тысяч пехотинцев, более восьми тысяч всадников и 19 слонов. Для отражения слонов римляне соорудили особые колесницы, снабженные жаровнями, длинными копьями и другими приспособлениями. Но они мало помогли в битве, которая произошла близ города Аскула. В первый день после боя победа, скорее, осталась за римлянами. Они вынудили Пирра принять сражение на крутых и болотистых берегах реки, где он не мог ни развернуть строй, ни употребить в дело свою конницу и слонов. Но на второй день царю удалось перенести военные действия на равнину, где он смог полностью развернуть свою мощную фалангу. Римские воины упорно бились мечами против сарисс, не обращая внимания на раны, и держали боевую линию до тех пор, пока в атаку не пошли слоны. Многочисленный легковооруженный отряд, прикрывавший слонов, градом стрел и камней прогнал римских солдат, сражавшихся на колесницах, и открыл путь для огромных животных. Против их натиска воинская доблесть была бессильна. Римляне бежали в свой лагерь, потеряв убитыми до 6 тысяч человек. Правда, и враги лишились трех с половиной тысяч бойцов; в их числе было много военачальников и близких друзей Пирра. Сам царь был ранен дротиком. Когда его поздравляли с победой, он с горечью воскликнул: «Еще одна такая победа – и мы окончательно погибнем!» Такова была знаменитая «Пиррова победа», равнозначная поражению.
Эпирский царь видел, что после всех поражений и потерь римляне отнюдь не пали духом и вновь пополняют свои легионы. Поскольку война грозила затянуться, союзники Пирра стали уклоняться от военных действий. Недовольны были Пирром и в Таренте. Поэтому, когда от греческих городов Сицилии к Пирру прибыло посольство просить о помощи против карфагенян, он воспользовался этим и покинул Италию. Римляне же заключили военный союз с Карфагеном против общего врага, рассчитывая на помощь карфагенского флота. Карфагенянам, однако, нелегко пришлось в Сицилии, когда там появился Пирр, и серьезной поддержки Риму они оказать не могли. Пока Пирр воевал на острове, римляне последовательно покоряли тех италийских союзников царя, которые, храня ему верность, продолжали сопротивление.
В Сицилии Пирр очень энергично взялся за дело и загнал карфагенян на юго-западную оконечность острова. Казалось, еще немного – и он сможет переправиться в Африку для окончательного разгрома противника. Но Пирр был по своему характеру солдатом и повелителем, а не дипломатом. Добившись весомых успехов, он в отношении сицилийских греков повел себя как настоящий надменный самодержец. Его взаимоотношения с греческими городами настолько испортились, что некоторые из них даже подняли мятеж против царя, а другие перешли на сторону карфагенян. Встретив поддержку греков, карфагенская армия перешла в контрнаступление. В этих условиях Пирр счел за лучшее вернуться в Италию, куда его настойчиво призывали самниты и тарентинцы, теснимые римлянами.
У него еще были значительные военные силы, хотя при переправе в Италию карфагеняне удачно атаковали его корабли и немалую часть их потопили. Решающая битва с римлянами произошла в 275 г. до н. э. у самнитского города Беневента. Римское войско под командованием консула Мания Курия Дентата стояло здесь лагерем, ожидая подхода второй консульской армии. Пирр решил напасть на римлян прежде, чем подойдет эта армии. Один из своих отрядов, усилив слонами, он отправил ночью к римскому лагерю. Но при ночном переходе через густой лес этот отряд заблудился и в решительную минуту остался в бездействии. В начавшемся поутру сражении римский полководец, выйдя из лагеря, успешно атаковал передние ряды наступавших врагов и обратил их в бегство. Но когда бой разгорелся уже на равнине, одно крыло римлян было отброшено фалангой и слонами назад, до самого лагеря. Находившиеся в лагерном охранении стрелки
