решили отдохнуть и перезимовать в благодатном краю: очень уж привлекательными показались им после трудных переходов удобные жилища, роскошная еда и теплые бани.
Это позволило Марию выиграть время и соединить свою армию с войском Катула. Марий, в пятый раз избранный консулом, отказался от предложенного ему триумфа за победу над тевтонами, отложив празднования до полного разгрома варваров, и во главе объединенного войска выступил против кимвров. Противники встретились около города Верцеллы. Царь кимвров Бойориг, подъехав к римскому лагерю, предложил, по германскому обычаю, римскому полководцу самому назначить день и место сражения. Марий сказал в ответ, что никогда еще римляне не совещались о битвах с противником, но он сделает кимврам эту уступку. Решено было сразиться через два дня на широкой равнине, удобной и для римской конницы, и для развернутого пешего строя варваров. В назначенный день, 30 июля 101 г. до н. э., войска выстроились для битвы. Марий намеренно избрал для сражения туманный и ветреный день, чтобы в глаза врагам несло пыль. Конница кимвров, числом до 15 тысяч, выехала во всем своем блеске, в шлемах виде чудовищных звериных морд с разинутой пастью, с сулатанами из высоких перьев, отчего еще выше казались всадники, одетые в блестящие железные панцири, вооруженные сверкающими белыми щитами, дротиками и большими тяжелыми мечами. Однако из-за густого утреннего тумана варварская конница столкнулась с римской раньше, чем ожидала этого, и была отброшена назад к пехоте, которая не спеша выходила из лагеря и вставала в огромный квадратный строй, колыхавшийся, словно море. Марий, который командовал легионами, стоявшими на флангах, первым бросился преследовать врага, но из-за огромного облака поднявшейся пыли упустил противника, пройдя мимо главного вражеского строя. Основной удар кимвров пришелся по центру римского строя, где стояли легионы под командованием Катула. Здесь произошло самое жаркое сражение. Но на стороне римлян были не только выучка и стойкость – им помогало даже солнце, светившее неприятелям прямо в глаза, и припекавшее так сильно, что непривычные к зною варвары задыхались, потели и щитами прикрывали лица. Римские же солдаты были так закалены и выносливы, что ни один из них даже не покрылся потом и не задыхался, несмотря на духоту и частые перебежки. Самые воинственные из врагов сражались в первых рядах, связанные друг с другом длинными цепями, чтобы не разрывать строя. Они погибли на месте, остальные были обращены в бегство. Римляне, достигнув вражеского лагеря, увидели страшное зрелище: женщины стояли на повозках и убивали метавшихся беглецов – кто мужа, кто брата, кто отца; потом собственными руками душили маленьких детей, бросали их под колеса повозок или под копыта лошадей. Некоторые женщины, схватив топоры или пики, бились с нападавшими римлянами, другие закалывались сами, третьи, сделав петли из своих же волос, вешались на деревьях или оглоблях повозок. Несмотря на это массовое самоубийство, в плен попало 60 тысяч кимвров; столько же, если не больше, погибло в самой битве, в их числе и царь Бойориг, храбро сражавшийся в первых рядах. Римляне же потеряли менее 300 человек. Племя тигуринов, шедшее следом за кимврами, развернулось и бежало на родину, узнав о разгроме своих союзников.
Умирающий галл
Италия и Рим были спасены от страшного нашествия. Сограждане приписывали это спасение Гаю Марию, называя его третьим – после Ромула и Камилла – основателем Рима. Марий вернулся в Рим и отпраздновал двойной триумф, благородно разделив его с Катулом, под чьим командованием центр римского войска внес решающий вклад в победу при Верцеллах. Даже те, кто возмущался небывалым возвышением простого крестьянского сына, не могли не признать теперь, что Марий действительно великий полководец.
Нельзя было не признать и того факта, что ключевую роль в одержанных победах сыграли те преобразования, которые Марий осуществил в организации и тактике римской армии. Все эти преобразования диктовались острой, давно назревшей необходимостью. Старая система не соответствовала новым условиям. Зажиточные граждане шли на службу крайне неохотно, в то время как среди безработных бедняков, не имевших права служить в легионах, желающих стать солдатами было очень много. Для италийских крестьян продолжительные походы вдали от родины были тяжким бременем, а неимущим пролетариям служба в армии сулила доход и возможность поправить свое материальное положение за счет, прежде всего, военной добычи. Кроме того, отслужив положенный срок, солдаты могли надеяться на получение земельного надела в качестве награды от полководца – такая практика скоро вошла в обычай. Длительные войны, защита границ и поддержание порядка в провинциях требовали постоянной, хорошо обученной армии. Ополчение, ежегодно собиравшееся из военнообязанных граждан, мало годилось для решения этих задач. Римские войны II в. до н. э. показали это с полной ясностью. Уже в годы Второй Пунической войны ополчение фактически начало превращаться в постоянную армию.
Устройство римской армии в середине I в. до н. э.
Решающий шаг в этом направлении сделал Гай Марий. Отправляясь в качестве командующего на войну с Югуртой, он, как мы уже отмечали, записывал в легионы добровольцев, не обращая внимания на их имущественное положение. В годы борьбы с вторжением германских племен, когда после гибели нескольких римских армий, проблема пополнения легионов особенно обострилась, привлечение на военную службу пролетариев оказалось единственным способом сохранить вооруженные силы. Конечно, в глазах приверженцев старинных обычаев вербовка в войско безземельных бедняков была «отвратительным видом набора», как пишет один римский писатель. Но она отныне стала главным источником пополнения легионов. Как бы ни сожалели противники Мария о прежнем порядке, когда весь народ с готовностью посвящал себя воинским трудам и не было необходимости поручать защиту государства неимущим, – вернуться назад было уже невозможно. Имущественный ценз, значительно сниженный еще до Мария, окончательно перестал играть роль. Единственным условием для поступления в легион было теперь римское гражданство. Срок службы устанавливался в 16 лет, независимо от мирных или военных условий.
Новая система набора превратила крестьянское ополчение в армию профессиональных солдат, которые готовы были посвятить военной службе лучшие годы своей жизни, надеясь обеспечить достаток себе и своим детям. Появился новый тип римского солдата, для которого военный лагерь был единственной родиной, война – единственной наукой, а удачливый и щедрый полководец – главным источником надежд. Для такого солдата привязанность к сослуживцам и боевым товарищам значила больше, чем гражданские или даже семейные связи. Он служил уже не столько государству, сколько полководцу, от которого получал награды, добычу и чины. Приказ полководца стоял для такого солдата выше законов Республики и решений Народного собрания. Солдаты и ветераны готовы были не только поддержать своего любимого вождя как избиратели при голосовании в Народном собрании, но и выступить в его поддержку с оружием в руках, где угодно и против кого угодно. И очень многие римские военачальники, начиная с Мария, сознательно стремились добиться популярности среди солдат и обеспечить их личную преданность. Изменения, которые произошли в социальном составе, характере армии и в отношениях между солдатами и полководцами, способствовали тому, что войско превратилось в орудие политической борьбы. Не случайно уже вскоре после военных реформ Мария, в 80-е гг. I в. до н. э., Римская республика вступает в период ожесточенных и кровопролитных гражданских войн. В этих войнах крупные военачальники, которые одновременно были и политическими деятелями, вели борьбу между собой за власть, опираясь на армию, а римские бедняки и новые граждане из числа италийских союзников[33], вступая в ряды войска и поддерживая тех или иных военных вождей, фактически боролись за землю – земельный вопрос и после реформ братьев Гракхов оставался ключевым в жизни римского общества. Гай Марий был первым римским политиком, который использовал свои войска для достижения политических целей.
Но более успешно сумел воспользоваться армией злейший противник Мария Луций Корнелий Сулла, который во время Союзнической войны своими блестящими победами затмил славу постаревшего Мария. В конечном итоге Сулла вышел победителем в первой гражданской войне, разгромив сторонников Мария и восстановив с помощью беспощадной диктатуры господство сенатской знати. В этой войне Марий также запятнал себя ужасной жестокостью, учинив – впервые в истории Рима – массовые беззаконные убийства своих политических противников. Он не пощадил даже Лутация Катула, который был его коллегой по консульству и вместе с ним справил триумф за победу над кимврами. И даже седьмое консульство, полученное после этого, не принесло Марию радости: изнуренный муками совести, тревогой и ночными кошмарами, он впал в отчаяние, предался пьянству, заболел и умер на 70-м году жизни. Но до последней минуты Марий оставался солдатом. Рассказывают, что в предсмертном бреду ему чудилось, будто он вновь командует войсками, и потому он издавал громкие крики и отдавал приказы, словно во время битвы.
