командующего в Галлии и остаться частным лицом по меньшей мере до новых консульских выборов осенью 49 г. до н. э. В этот период его можно было привлечь к суду, а желающих сделать это было предостаточно среди его завистников и недругов. Поэтому Цезарь добивался продления своих полномочий в Галлии и возможности заочно, не приезжая в Рим, выставить свою кандидатуру на выборах. Законы же Помпея запрещали заочное выдвижение кандидатов и назначение наместником в провинцию раньше, чем через пять лет после отправления должности.
Сенат, почувствовав за собой силу, потребовал, чтобы Цезарь сложил командование в Галлии и распустил армию. Цезарь согласился, но только при условии, что то же самое сделает и Помпей. В ответ последовало сенатское постановление, поручавшее Помпею «следить, чтобы государству не было причинено никакого ущерба». Смысл этих слов был понятен каждому римлянину: они означали, что в государстве официально вводится чрезвычайное военное положение. Помпею разрешалось набирать войска по всей Италии и получать деньги из государственной казны. Два народных трибуна, сторонники Цезаря, наложили запрет на это сенатское решение, но их выгнали из сената. Им пришлось, переодевшись рабами, тайно бежать из Рима к Цезарю.
Цезарь в это время находился в городе Равенне в непосредственной близости от северной границы Италии. С ним был только один легион и 300 всадников. Остальные его войска (девять легионов) находились еще за Альпами, на расстоянии нескольких недель пути. Но Цезарь недолго пребывал в раздумьях и колебаниях. Как это не раз бывало в Галлии, он решил положиться на храбрость своих солдат и внезапность действий. 11 января 49 г. тайно послав вперед когорты, он провел день как обычно, но вечером во время ужина покинул гостей, сел в повозку и нагнал своих марширующих солдат у небольшой речки Рубикон, которая отделяет Цизальпийскую Галлию от собственно Италии. Здесь им ненадолго овладели сомнения, и он сказал находившимся рядом друзьям: «Еще не поздно вернуться; но стоит перейти этот мостик, и все будет решать оружие». Но потом, как бы отбросив все сомнения, он воскликнул: «Вперед, вперед, куда нас зовут знаменья богов и несправедливость противников!» – и добавил по-гречески: «Пусть будет брошен жребий!»
Переход через Рубикон означал начало гражданской войны. Известие о стремительном продвижении Цезаря и о добровольном переходе на его сторону многих италийских городов вызвало в Риме настоящую панику. Сторонники Помпея, помпеянцы, как их стали называть, больше рассуждали о предстоящей войне, чем всерьез готовились к ней. Рассчитывая на свой военный опыт и популярность, Помпей высмеивал тех, кто страшился войны, а тем, кто указывал на отсутствие войск, отвечал: «Стоит мне только топнуть ногой в любом месте Италии, как тотчас же из-под земли появится и пешее и конное войско». Теперь же, когда Цезарь всего с одним легионом приближался к Риму, ошеломленный Помпей не мог ничего противопоставить своему сопернику. Семь из подчиненных Помпею легионов находились в Испании, два в Кампании, а еще один только формировался, и набор его шел очень туго. В такой ситуации Помпей принял решение оставить Рим. Он призвал магистратов и сенаторов последовать за ним, заявив, что будет считать врагами отечества всех, кто не станет сражаться на его стороне. Вместе с консулами и значительной частью сената Помпей направился на юг Италии в портовый город Брундизий. В спешке помпеянцы даже забыли захватить с собой государственную казну. Преследуя бежавших, Цезарь, минуя Рим, пошел прямо к Брундизию и осадил его. По дороге он существенно пополнил свои войска, но, не имея кораблей, не смог помешать отплытию помпеянцев в Грецию.
Вернувшись в столицу, где все с трепетом ожидали его прибытия, Цезарь не стал казнить никого из своих политических противников и провозгласил, что будет считать своим другом всякого, кто не выступит против него с оружием в руках. Захваченных в плен солдат Помпея он без всяких условий отпускал по домам. Милосердие и великодушие Цезаря очень многих привлекали на его сторону. Он твердо держался этой политики. Даже после того, как к Помпею перешел его ближайший друг и помощник в галльских войнах, очень способный командир Тит Лабиэн, Цезарь проявил величие духа: он отправил вслед перебежчику все его деньги и имущество. Только единственный раз он прибегнул к насилию. Нуждаясь в средствах для продолжения войны, Цезарь приказал забрать деньги из оставленной Помпеем государственной казны. Его не остановил даже протест народного трибуна. Когда тот преградил ему дорогу к казнохранилищу, Цезарь пригрозил ему смертью, сказав: «Знай, что мне гораздо труднее сказать это, чем сделать». Однако и этих средств было недостаточно. Поэтому Цезарь занял денег у своих военных трибунов и центурионов. Этим займом он привязал к себе командиров, а щедростью купил расположение солдат. Однако самоотверженность и преданность солдат и без того были поразительны. Еще в самом начале гражданской войны они обещали ему служить добровольно, без жалованья и пайка: те, кто побогаче, брались заботиться о тех, кто победнее, а центурионы предложили снарядить по всаднику из своих сбережений.
Пока высадившийся на Балканском полуострове Помпей собирал отовсюду своих сторонников и формировал новые легионы, Цезарь предпринял поход в Испанию. Нельзя было оставлять у себя в тылу сильную неприятельскую армию. Военные действия на Пиренейском полуострове складывались сначала не очень удачно для Цезаря. Противники, обеспечив себя всем необходимым, заняли позиции на труднодоступном холме около города Илерда на берегах бурной реки Сикориса. Цезарю удалось скрытно от помпеянцев навести через реку мост и обеспечить снабжение своей армии продовольствием. Несколько сильных испанских племен примкнули к Цезарю. Помпеянцы решили отойти к реке Иберу, через которую заранее навели понтонный мост. Цезарь бросился преследовать неприятеля. Но из-за глубокой воды смог переправить через Сикорис только конницу. Однако легионеры сами обратились к полководцу, уверяя его, что у них вполне хватит сил и смелости перейти через реку вброд там, где была переправлена конница.
На обратном пути в Италию Цезарь взял город Массилию, уже давно осаждаемую его войсками. С ее жителями он обошелся довольно милостиво, из уважения к славному имени их города и его древнему происхождению. Теперь предстояло готовиться к решающей схватке с самим Помпеем. Правда, положение осложнялось несколькими неудачами командиров Цезаря, которые действовали в Африке и у берегов Иллирии. Кроме того, в войсках, вернувшихся из Испании, произошел небывалый до сих пор случай – взбунтовался один из легионов. Солдаты требовали обещанного вознаграждения и обвиняли начальников в намеренном затягивании войны. Срочно прибывший Цезарь напомнил мятежным легионерам о своей неизменной щедрости и заявил, что на основании отеческих законов казнит по жребию каждого десятого человека из мятежного легиона. Командиры легиона, упав на колени, умоляли о пощаде и с большим трудом добились того, что Цезарь согласился подвергнуть децимации только 120 человек, которые считались главными зачинщиками. При этом выяснилось, что один из предназначенных к казни легионеров обвинен ложно. Цезарь приказал казнить вместо него того центуриона, который оклеветал солдата.
Прибыв в Рим, Цезарь вступил в должность диктатора и провел выборы, а затем, уже в ранге законно избранного консула, поспешил в Брундизий. Здесь были сосредоточены его войска (12 легионов и 10 тысяч всадников), предназначенные для борьбы с Помпеем. Под началом Помпея тем временем собрались значительные силы: 7 тысяч конных воинов, 11 легионов пехоты и многочисленные вспомогательные войска, набранные у союзных Риму государств. Главное, в руках Помпея был практически весь римский военный флот в 500 кораблей. Оружие и припасы имелись в изобилии. Несмотря на свой возраст (57 лет), Помпей самолично упражнял свои войска, состоявшие в основном из новобранцев. Он действовал, как
