выпали все зубы.
– Из всех путей из этой страны путь через Турцию самый опасный, – сказала Хелен. – Я отправлю вас в отделение Организации Объединенных Наций, и вы получите развод и разрешение на выезд из гуманных соображений. Тогда вы сможете вернуться в Америку.
– Только вместе с дочерью, – решительно ответила я.
– Вы не отдаете себе отчета в сложившейся ситуации, – сказала Хелен. И добавила: – Почему вы не уедете и не оставите ее здесь? Прошу вас, покиньте эту страну и забудьте о ней.
У меня не умещалось в голове, как Хелен может быть такой бесчувственной и говорить подобные вещи в присутствии Махтаб. У нее просто не было понятия о тех глубоких узах, которые связывают мать и ребенка.
– Мамочка, не уезжай в Америку без меня! – горько расплакалась Махтаб.
Я крепко прижала ее к себе, пообещав, что ни за что в жизни, никогда не оставлю ее. В эту минуту я утвердилась в мысли, что нужно действовать, и действовать немедленно!
– Я хочу связаться с этими женщинами, – заявила я решительно.
Глаза Хелен расширились, а господин Винкоп нервно раскашлялся. Я сама не верила своим словам, просто не допускала, что могу позволить себе так рисковать.
На какое-то время воцарилась тишина. Убедившись в серьезности моих намерений, господин Винкоп глубоко вздохнул и сказал:
– Наша обязанность – предоставить вам информацию, но я все-таки не советовал бы связываться с ними.
– Я намерена воспользоваться любой возможностью, – ответила я.
Он подал мне номер телефона Триш, и я сразу позвонила ей.
– Я звоню из посольства, от вице-консула, – представилась я.
Триш обрадовалась моему звонку.
– Вчера вечером я разговаривала с вашей мамой, – сообщила она. – Мы общаемся с ней ежедневно. Она все время плачет. Она в отчаянии, просит, чтобы мы чем-нибудь помогли вам, и мы обещали сделать все, что в наших силах. Мы ждали, пытались с вами связаться. Как нам встретиться?
Мы согласовали детали. Завтра утром я скажу Муди, что после школы мне нужно сделать покупки, так что мы возвратимся несколько позднее обычного. Если у него не появятся подозрения, я позвоню Триш и подтвержу встречу. Мы с Махтаб в 12 часов 15 минут будем у бокового выхода из парка Карош. Триш и Сьюзан подъедут туда на белой машине.
– Договорились! – сказала Триш. – Мы будем там.
Мне понравился ее энтузиазм, но я была насторожена. Что все это значит? Ей нужны деньги или это жажда острых ощущений? Я так хотела верить в искренность ее намерений, но какие у нее возможности? И все же ее оптимизм заражал, а это для меня сейчас было так важно.
Когда я положила телефонную трубку, Хелен долго не могла успокоиться.
Муди ничего не заподозрил. Чуть позже я спросила:
– Вы не хотели бы съесть на ужин пиццу?
– Очень хотели бы! – хором ответили Муди, Маммаль и Насерин.
Никто из них не подозревал, что я что-то замышляю. Мною обуревали разные мысли, сомнения, которые лишали сна. Разумно ли я поступаю? Нужно ли мне слушать советы сотрудников посольства или попытаться вырваться на свободу любыми способами? Подвергаю ли я Махтаб опасности? Имею ли на это право? А если нас поймают? Отошлют ли меня к Муди или же, что еще хуже, депортируют из страны, а Махтаб передадут законному, по их пониманию, хозяину, то есть отцу? Это было страшнее всего: я не могла вернуться в Америку без Махтаб.
Почти невозможным оказалось продумать и предусмотреть ход событий предстоящего дня. Ранним утром, когда Муди поднялся к молитве, я продолжала думать, все еще не придя к окончательному решению. Нырнув снова в постель, Муди прижался ко мне, чтобы согреться и спрятаться от холода зимнего утра. Притворившись, что сплю, я уже знала, что сделаю: я должна убежать как можно дальше от этого омерзительного человека!
Спустя два часа, когда мы с Махтаб были уже готовы идти в школу, Муди все еще валялся в постели.
– Я вернусь сегодня немного позже, – бросила я как бы мимоходом, – я должна зайти в пиццерию за сыром.
– Ага, – промычал Муди.
Я приняла эту реплику как знак согласия.
Когда в полдень закончились уроки, Махтаб была так же взволнована, как и я, но, пожалуй, скрывала это лучше меня. Мы поймали такси и поехали в парк Карош, где нашли телефон-автомат.
– Мы уже на месте, – сказала я Триш.
– Через пять минут мы будем.
Вскоре появилась белая машина с двумя женщинами и несколькими расшумевшимися детьми. Та, что сидела на переднем сиденье, выскочила, схватила меня за руку и потащила в машину.
– Быстро! – скомандовала она. – Едем с нами. Я освободилась от нее.
– Нам нужно поговорить, – сказала я. – Что здесь происходит? Что все это значит?
