больших городах строятся и упорно защищаются баррикады. Т. Николай Рогдаев быстро несется из-за границы в Россию. Но теперь Рогдаев уже не останавливается в местностях ранее им созданных анархо- коммунистических групп. Он посещает их лишь мимоходом, как бы с предупреждением, что он жив и не сегодня-завтра они его увидят в авангарде своих боевых колонн путях анархической практики: но в данный час он стремится в Москву. Он глубоко и беззаветно верит в то, что Москва должна явиться тем центром, откуда должен исходить импульс анархической практики и морального вдохновения для всех анархических групп на путях социальной Революции - так как в это время российской действительности только мы, анархо-коммунисты, выдвигали лозунги Социальной Революции, и только мы защищали их до издыхания...
В Москву т. Рогдаев прибыл, когда в отчаянной борьбе Революции местами перевес брала уже реакция. К этому еще он, по полученным связям в гор. Нежине, в Москве никого не нашел и принужден был искать связи на улицах, на подходах и баррикадах, в народной толпе. И он, как истый анархист- революционер, к тому же обладавший даром ораторского слова и нужной страстью борца для таких моментов, быстро находит себе нужную связь в толпе революционного народа и через все пробирается к баррикадам у Красных ворот, где и узнает точно о районах, в каких были сооружены и героически защищались баррикады анархистов и революционных тружеников, шедших за ними. На эти баррикады т. Рогдаев перебрался спустя два-три дня и под псевдонимом (если не ошибаюсь) «Непримиримый», приступил со свойственным ему революционным энтузиазмом к деятельности на баррикадах и в этих районах. Но на Московских баррикадах т. Рогдаев не успел выявить своих революционно-анархических сил полностью. Через неделю революционные силы Москвы были разбиты. В городе и окрестностях его воцарилась снова черная реакция царско-помещицкого строя. Над Москвой прокатились повальные обыски, аресты и расстрелы. Буржуазия изуверски мстила революции и носителям ее идей. И т. Рогдаев с особым трудом пробирается из Москвы в деревню и бежит на далекий революционный юг - в город Екатеринослав. То было время, когда юг еще не сдавался - по городам и крупным селам революционные труженики еще отчаянно сопротивлялись атакам реакции. Здесь Николай Рогдаев с двумя-тремя товарищами такими же, как и он, энтузиастами, закладывает основание, из ранее созданных групп, екатеринославской организации анархистов-коммунистов. По его же инициативе и при непосредственном его участии эта организация совершает экспроприацию почтового поезда по Екатеринославской ж. дороге и открывает на суммы, взятые при экспроприации, нелегальную типографию у самой резиденции царя - близ г. Ялты, в Ливадии.
Выпуск своей, отвечающей моменту, литературы, в особенности листовок с призывом помочь организации, сравнительно скоро завоевал должные симпатии среди рабочих, крестьян и революционно настроенной интеллигенции. Товарищ Рогдаев умело подобрал и подготовил внутри этой организации кадр хороших пропагандистов и организаторов, что и содействовало тому, что екатеринославская организация выпустила из своего нутра ряд хороших работников анархизма, некоторые из них долгие годы вдохновляли и направляли всю работу екатеринославской организации анархистов-коммунистов и сохранились до сих пор, несмотря на все козни большевицкой диктатуры, которая, то и дело, гоняет их из одной ссылки в другую.
И именно отсюда, из Екатеринослава, т. Николай Рогдаев под псевдонимом «Дяди Вани» становится известным для всей России, в особенности знаменитого по своей самоотверженной отваге отбоя смертников из-под конвоя, только что получивших в суде смертные приговоры и по дороге из суда в тюрьму, в камеры смертников, получивших свободу...
Но таких смелых и дерзких, по отваге и частых по своему идейному замыслу актов, за Екатеринославской организацией под идейным и организационным водительством «Дяди Вани» числится немало, и непримиримый «Дядя Ваня» в них играл первенствующую роль.
Ему же, Рогдаеву - «Дяде Ване» принадлежит инициатива и организация раскола эсеровской организации в г. Севастополе в начале 1907 г., когда 50 человек, виднейших работников севастопольской организации партии социалистов-революционеров, во главе с т. Митрофаном, приняли идеи анархического коммунизма и оформили свою организацию под девизом «Свобода внутри нас». Правда, «Дядя Ваня» этим своим делом меньше всего кичился, тем более что официальным виновником этого эсеровского раскола был лидер интернациональной группы анархистов-коммунистов тов. Сергей Борисов; но т. Борисов и шагу не сделал в этом направлении без «Дяди Вани»: даже больше этого, во всех переговорах и диспутах с эсеровской группой Митрофана главную роль играл «Дядя Ваня». При его же непосредственном участии т. С.Борисов сделал в своей квартире ловушку для виднейших чиновников севастопольских жандармов и охранного отделения с их начальниками во главе, следствие которой явилось то, что они почти все были взорваны специально приготовленной бомбой-македонкой.
В области диспутов с противниками идей анархизма «Дядя Ваня» также не оставлял никогда наших пропагандистов в обиде. Всегда, где только не вызывали их наши враги на этот диспут, товарищи призывали «Дядю Ваню» к себе на помощь. И противные стороны всегда несли поражения, следствием которых их ряды очень часто редели, а наши пополнялись, ибо рабочие и революционно настроенная интеллигенция их покидали и переходили к нам.
В 1907 году «дядя Ваня» представлял российский анархизм на международном конгрессе анархистов в г. Амстердаме (Голландия).
На Амстердамском конгрессе «Дядя Ваня» также занимал достойное место первого среди равных представителей Российского анархо-коммунистического движения.
Присутствовавшие на этом конгрессе представители анархистских движений других стран говорят и теперь, что Николай Рогдаев - «Дядя Ваня» - своей серьезно продуманной, полной глубины анархической мысли и революционного пафоса речью окрылил конгрессистов: один из самых спокойных из них - Эрико Малатеста с особым энтузиазмом восторгался этой речью, а т. Луджи Фабри и сейчас вспоминает этот момент с особым чувством восхищения. Но нужно ли ссылаться на все это при воспоминании о славном революционно-анархическом борце - Николае Рогдаеве - «Дяде Ване» или просто о «дядьке», как его называли на юге России - в украинской крестьянской и рабочей анархической среде, - пусть лучше наши молодые товарищи прочтут конспект этой его речи на Амстердамском конгрессе в журнале «Буревестник» за 1907 год, и в особенности - «Приложение русских анархистов-коммунистов к амстердамскому конгрессу», распространенное в России особой брошюрой, выдержавшей несколько изданий и послужившей в свое время большим подспорьем для роста и деятельности наших групп. По этим документам товарищи сами могут составить свое мнение о том, кто был т. Рогдаев для нашего движения и какую роль он сыграл в былое время для его развития...
В начале 1908 года Николай Рогдаев снова появился в России. Это было время, когда Екатеринославская организация, пережив целый ряд счастливых своих удач на путях террора против царских сатрапов, а также отбоя смертников из-под конвоя и тюрем, в частности, знаменитого отбоя из севастопольской тюрьмы (посредством взрыва ее ограды) т.т. Тата и Шуры Мудрова 21 июня 1907 года, готовилась к организации побегов нашим товарищам из Екатеринославской и Симферопольской тюрем, и Рогдаев - «дядя Ваня» целиком погрузился в дело организации этих побегов. Правда, из этих двух побегов удачным был симферопольский побег. В Екатеринославе он не удался, и наши лучшие товарищи вместе с некоторыми социалистами-революционерами пострелялись на крыше заднего тюремного строения, и многих перестреляли тюремная администрация и солдаты по распоряжению губернатора. Но это случилось по причинам, исходящим из тюрьмы.
За это деяние губернатора организация, при участии «Дяди Вани», организовала убийство его и ряда других высших чинов городской и губернской администрации.
В начале лета «Дядя Ваня» провел целый ряд диспутов с социал-демократами и социалистами- революционерами под Екатеринославом и в Александровске, под с. Вознесенка. Эти диспуты проводились в поле, на зеленых полянках и по ночам. Каждая из спорящих сторон приводила своих членов и друзей, поэтому часто на них собиралось народу по несколько сот человек, что усиливало работу для наших боевиков, так как в таких случаях посты охранения местности диспутов занимали исключительно наши товарищи, им верили все и социал-демократы и социалисты-революционеры.
В результате этих серьезных и затяжных диспутов, социал-демократы, правда, пострадали мало, но социалисты-революционеры и под Екатеринославом и в особенности в Александровске - под Вознесенкой были разгромлены совершенно. Лучшие члены, даже комитетов эсеровских организаций, такие как Борисов, Яценко, Чайка перешли в наши ряды.
