ним по пятам, бросал на него сердитые взгляды исподлобья и что-то бормотал себе под нос. Не помогло даже то, что отец велел парню отправляться на работу. Чаток отвечал, что батраки и без него управятся, Векольд начинал злиться, парень грубил… В общем, ничего хорошего.
А Эдана словно ничего не замечала, радуясь вновь обретённому сыну. Её не интересовало то, что Шелих успел забыть всё приключившееся с ним до падения в реку, вырасти, стать взрослым мужчиной, непревзойдённым мастером Карсидаром, что у него теперь новые, совершенно чуждые ей интересы, необычные, зачастую опасные друзья… О, женщины, женщины! О, материнская любовь!
Но если хорошенько рассудить, все эти всплески эмоций дали неожиданный результат: отношение Пеменхата к Карсидару и Читрадриве понемногу, почти неуловимо изменялось, причём определённо в лучшую сторону. По идее, всё должно было случиться как раз наоборот – ведь теперь стало ясно, что Карсидар, он же шлинасехэ Шелинасих, он же маленький Шелих, явился сюда прямиком из страны колдунов. Более того, при наличии некоторой сообразительности можно было заподозрить, что он не просто пришёл оттуда, но и родился там. Урождённый колдун – и вдруг лучший из мастеров! Почти такой же легендарный, как сам Пеменхат!
Однако, благодаря этому обстоятельству, взгляды почтенного Пема на обитателей Риндарии изменились. Кажется, он понял: колдун такой же человек, как и остальные. Колдуны тоже рождаются, растут, совершенствуются в своём искусстве… даже могут стать мастерами – и не только в колдовстве. А если у них бывают дети, значит, и семьи у них есть, и свои человеческие отношения. Да, да, да! Колдуны точно такие же люди, как и прочие. Не очень-то понятно, кем виделись они Пеменхату прежде – злобными человеконенавистниками, трупоедами, отвратительными чудовищами или духовными гиенами. Теперь же он смотрел на них, как на обычных людей. Кажется, это был шанс наладить более или менее нормальные отношения в их отряде и, по крайней мере, мирно дойти до Риндарии. И то неплохо. Но сейчас не это главное. Всё это мелочи. Читрадриве предстоял серьёзный разговор с Карсидаром – пора вербовать в свои ряды настоящего насехэ, то бишь принца.
Поэтому, бросив последний взгляд на лучившийся искристым светом камень перстня, Читрадрива спрятал его обратно в кармашек пояса и направился к дому, где Эдана совала в руки Карсидару громадную гроздь лилового винограда, а тот лишь слабо отнекивался, утверждая, что терпеть его не может и признаёт пригодным к употреблению лишь один виноградный продукт – вино. При этом Векольд молча похлопывал его по плечу, как бы подталкивая к согласию, а Чаток нервно цыкал сквозь стиснутые зубы.
– Бери виноград, и пойдём. Разговор есть. – По своему обыкновению Читрадрива действовал прямо, без всяких уловок.
– Вот и я говорю, чтобы взял, – женщина послала Читрадриве застенчивую улыбку, благодаря за поддержку.
– Если не мать даст, то кто ж ещё, – поддакнул Векольд, но тут же перевёл разговор на интересующую его тему: – Тем более, что вы уходить собрались, как я понял. Не знаю, в какие далёкие земли вы забредёте, а такого винограда, как у нас, в Толстом Бору, не сыскать нигде.
– И ты так любил его, когда был маленьким! – умилённо заворковала Эдана. – Бывало, выбежишь из дома сюда, на это самое место и как крикнешь: «Има, давай анавим!» Забавное такое слово. И ножкой так забавно топал…
«Да, анвем – это виноград», – подтвердил мысленно Читрадрива.
«Но я действительно не люблю его», – подумал Карсидар.
«Неважно, всё равно возьми», – велел Читрадрива, а вслух сказал:
– Ты прав, почтенный Векольд, мы действительно собираемся в дорогу, поэтому нам нужно кое-что обговорить.
Эдана огорчённо вздохнула, губы Чатока дрогнули, хотя так и не сложились в довольную ухмылку. А старик медленно проговорил:
– Ну, не знаю, не знаю… Могли бы подольше задержаться, дорога от вас никуда не убежит…
И добавил оживившись:
– А теперь идёмте к столу. Жена таких лакомств наготовила! Шелинасих… то есть Карсидар… Давай. И ты заходи, Дрив. Как-никак, прощальный обед получается.
– Ничего, мы ещё поужинаем сегодня и завтра с утра поедим, – поспешил утешить его Карсидар, но старик отвернулся и пробормотал что-то неразборчивое.
– Идите, идите, – сказал Читрадрива. – Мы скоро присоединимся к вам. А пока позовите к себе Пеменхата, он никогда не против того, чтобы поесть.
– Да, конечно, – отозвался Векольд и скрылся в доме.
За ним последовали Чаток и Эдана.
– Хорошие они люди, – протянул задумчиво Карсидар. – Жаль, что так неловко получается: утратили они сына, сколько лет уже прошло, вдруг он нашёлся – и раз! Уезжать пора. Вновь сын исчезает.
Кажется, ситуация не на шутку растрогала его.
– Надеюсь, всё случившееся не повлияет на твоё первоначальное решение отправиться на поиски Риндарии, – спокойно сказал Читрадрива, взял из рук Карсидара гроздь винограда, принялся отщипывать ягоды и отправлять их одну за другой в рот. – Гм, неплохой сорт… Что ты скажешь на это?
– Ты про Ральярг или про виноград? – спросил Карсидар, рассматривая собеседника в упор.
– Про Риндарию, ясное дело. – Читрадрива повернулся, зашагал по тропинке, ведущей к колодцу и мотнул головой, приглашая следовать за собой. Вот сейчас самое время приступать к серьёзному разговору, решил он и сказал: – Только вот что, насехэ, пора бы тебе начать называть вещи своими именами. Проще говоря, изучить анхито и обычаи твоего народа. А по-нашему никакого Ральярга нет, по-нашему есть Риндария. Ты понял, мой принц?
Всем нутром он ощутил, как в душе Карсидара медленно закипает гнев. Правда, он так и не разразился горькой тирадой. Карсидар мог протестовать в замке светлейшего князя, когда на основании промелькнувшего в его мозгу туманного видения Читрадрива впервые заподозрил в нём урождённого анаха. А сейчас крыть нечем, правда налицо – он действительно насехэ.
Карсидар долго не отвечал, а когда наконец совладал с возмущением, произнёс сдержанно:
– Во-первых, не называй меня на свой манер, гандзак. Для этих людей я могу быть Шелинасихом, ладно уж, они меня растили некоторое время. Но ты… для тебя… Не надо, ладно? А во-вторых, у нас есть дела поважнее. Я тут перекинулся парой словечек с Векольдом…
– Знаю, знаю, – бросил Читрадрива, лениво пережёвывая виноградинки. – Он же только что уговаривал нас задержаться. Эдана тужит за милым приёмышем, которого она рискует утратить почти сразу после того, как нашла, а Чаток ждёт, не дождётся, пока ты пересечёшь границу княжества. Да и после этого, думаю, долго не будет спокойно спать по ночам. Всё это довольно предсказуемо, а потому малоинтересно.
– Я, кстати, не о том, – процедил сквозь зубы Карсидар. – Я пытался разузнать у него что-нибудь про вход в Ральярг.
– И что? – с иронией в голосе спросил Читрадрива.
– Да ничего. – Карсидар вздохнул. – От одного намёка, что мы ищем загадочную страну, Векольда аж перекосило.
– Ещё бы! Так он тебе и скажет про Риндарию. Это же страна колдунов, как ты не понимаешь!
– Так оно и было, – подтвердил Карсидар. – Я пробовал возразить, что я родом оттуда, поэтому, мол, мне и надо вернуться. Да только он ответил, что неизвестно, почему и от кого я бежал, когда был ребёнком. Значит, в Ральярге не так безопасно, как может показаться.
– Вот видишь, он не собирается говорить, – хмыкнул Читрадрива.
– Но его сын собирается.
Читрадрива остановился, повернулся на каблуках и удивлённо воззрился на Карсидара. Однако в недоумении он пребывал всего несколько секунд, затем рассмеялся, размахнувшись зашвырнул оставшуюся от виноградной грозди обглоданную веточку подальше в кусты и воскликнул:
– Как же, как же! Чатоку не терпится избавиться от новоявленного претендента на наследство. Тоже мне доброжелательный помощник!
– Зато дорогу покажет. Насколько я понял, мы отклонились на запад, но совсем-совсем немного. Начало тропы, ведущей туда, лежит всего в нескольких часах перехода от ближайшего виноградника…
