памяти ответил Скобин. — Ну, так они и начали с чистого листа-с! Однако Варварин доложил на прошлой неделе, что стапеля будут готовы к закладке кораблей уже в июне-с.
— Да, это хорошо! — резюмирую я. Моисей Варварин — инженер Стальградской верфи, отправленный в Николаев «на усиление». Талантливым администратором оказался мужик — я от него подобной прыти не ожидал, рассчитывал, что стапели построят к осени. Надо будет его чем-нибудь наградить — «Анну», что ли, на шею повесить?
После Скобина заходит Коля Воробьев, неся в руках изящную кожаную папочку с каким-то золотым тиснением и чьими-то вензелями. Любит паренек мишуру — это у него так беспризорное детство сказывается.
— Тут это… Александр Михалыч, то дело, что вы мне вчера поручили… — издалека начал Воробей. Да, ораторское искусство — не его конек. — В общем… вот!
Он извлекает на свет божий несколько сплошь исписанных цифрами листов бумаги. Старательно разложив их передо мной на столе, Коля с гордым видом отходит на пару шагов, окидывая взглядом получившийся натюрморт.
— Воробей, твою мать, это что?! — хриплю я. Сил нет даже на мат. — Объясни нормальным языком! Или ты решил, что я Лобачевский?
— Дык… хозяин, это… того… — мямлит Коля, но под моим взглядом вытягивается в струнку и четко рапортует: — Расчет потребности в квалифицированных кадрах, технике, оснастке, материалах и времени на реализацию проекта «Бешеный пес».
— Так-так… — озадаченно качаю головой. Верно, сам вчера поручил Воробьеву рассчитать все вышеперечисленное. Только не ожидал, что он за сутки управится. Проект «Бешеный пес» — это строительство боевого корабля нового типа. По технологии, уже обкатанной на речных пароходиках, — шаблонно-плазовым методом. — Ты, Воробей, конечно, мастер вычитать, делить, умножать и складывать, но вот оформляешь свои выводы просто отвратительно! Ну и где у тебя итоговые цифры?
Коля, потупившись, ткнул пальцем с въевшейся под ногтем оружейной смазкой в обведенные квадратиками числа.
— Это в каких единицах измерения? В ньютонметрах али тройских унциях? — продолжаю издеваться.
— В человеко-часах! — на мгновение закатив глаза от моей тупости, ответил Николай.
— Четыреста тридцать пять тысяч человеко-часов на один корабль?
Воробьев кивнул.
— Переведи попонятней! — неопределенно потребовал я.
— Три месяца работы для двух бригад из двухсот тридцати четырех человек! — задумавшись всего на пару секунд, ответил ходячий калькулятор.
— Работающих в две смены по десять часов без выходных и праздников? — уточнил я.
Коля снова кивнул.
— Значит, так, Воробей, мне из тебя сведения силком тянуть неохота! — решительно говорю я. — Чтобы к вечеру оформил все как положено — в виде таблицы, где нормально видно каждый параметр и его значение.
Раздосадованный Николай торопливо собирает листочки со стола, складывает их в свою роскошную папочку и, понурив голову, топает на выход.
— Эй, Воробей, стоять! — командую я.
Коля четко разворачивается через левое плечо и вытягивается в струнку. Все-таки здорово его Емеля в свое время муштровал.
— За то, что расчеты так быстро сделал, объявляю благодарность!
Николай сразу расцветает в улыбке.
— Ладно, топай к себе! — разрешаю я. — Выезд через полчаса!
Обедать мы едем в полк. Родной лейб-гвардии бронекавалерийский Лихославльский расквартирован на севере Москвы, в новом военном городке, построенном полгода назад. Во время поездки Воробьев сидит на правом переднем сиденье «Жигулей» и настороженно оглядывает окрестности. «Мушкетон» с примкнутым прикладом лежит на его коленях. На заднем сиденье бдят, посматривая в свои сектора ответственности, Яшка с Демьяном. У обоих «Бердыши» с круглыми магазинами на семьдесят патронов. А в багажнике автомобиля лежат еще два СКЗ, цинк патронов и «Фузея».[26] Мало ли что… Это не Стальград — Москва — город большой, и всех приезжих не проконтролируешь. Я отчего-то абсолютно уверен, что «просвещенные мореплаватели» полученные от нас плюхи не простят, придумают асимметричный ответ.
В полку я ежедневно провожу три часа. Обязанностей командира с меня никто не снимал, но благодаря хорошему заместителю — капитану Брусилову[27] — у меня нет необходимости присутствовать в казармах целыми днями, вникая в каждую мелочь.
Доклад о состоянии личного состава и матчасти, проверка документации, обход территории постоянного пункта дислокации. Процедура отработанная и занимает всего час. Затем традиционный обед с офицерами, половина из которых — мои бывшие дружинники, включая командира бронедивизиона, героя подавления мятежа, поручика Еремея Засечного.
Полк укомплектован до штатов — восемь линейных кавалерийских эскадронов, разведэскадрон, пулеметный эскадрон с «Единорогами» на тачанках, гаубичная батарея, артиллерийский дивизион, бронедивизион, минометный дивизион, инженерно-саперная рота, рота связи. Всего тысяча восемьсот человек, из них полторы тысячи строевых, шестнадцать штурмовых бронемашин «Медведь», десять полуторок «Самара», восемь тракторов «Вол», четыре шестидюймовые гаубицы МЛ-20 «Московский лев»,[28] двенадцать легких 87-миллиметровых полевых пушек, тридцать два 82- миллиметровых миномета, шестнадцать 120-миллиметровых минометов, пятьдесят четыре крупнокалиберных пулемета. В каждом отделении пулеметчик с «Бердышом», снайпер, гранатометчик с 40- миллиметровым «Тромблоном».[29] В каждой роте четыре станкача и четыре «подноса». Мощь по нынешним временам очень большая. Мы можем в одиночку порвать пехотную дивизию, что не раз делали с войсками узурпатора. Но я не собираюсь на этом останавливаться — в перспективе кавалеристы должны пересесть на бронетранспортеры, вся артиллерия перейти с конной на механическую тягу, обоз — поменять пароконные фуры на грузовики.
После сытного обеда по закону Архимеда… а вот уж фиг! Поспать, как рекомендует детская присказка, не получится — а кто будет командиров подразделений тактике учить? Полтора-два часа занятий на картах и макетах и раз в неделю выезд на полигон для отработки усвоенного материала. На лекциях присутствуют не только мои «бронекавалеристы», но и два десятка офицеров из других полков. В чинах не ниже капитанского. Это император распорядился — вроде как мы лучше всех новую тактику, связанную с появлением броневиков и автоматического оружия, усвоили. К счастью, сейчас все эти полковники слушают меня крайне внимательно, аккуратно конспектируют, вопросы задают по существу.
А ведь в начале курса отношение к лектору, то есть ко мне, было крайне специфическим. Балансирующим на грани между пренебрежением и презрением. Большинство курсантов в гражданской войне поучаствовать не успели и «лихославльцев» в бою не видели, зато все знали, что новоиспеченный командир гвардейского полка — вчерашний купчишка. Эх, как мне иной раз хотелось дать кому-нибудь из слушателей в рожу, чтобы вместе с парой зубов вынести с лица наглую ухмылку. Однако проведенные в феврале большие маневры сразу расставили все по своим местам. Лейб-гвардии бронекавалерийский Лихославльский полк наголову разбил несколько подразделений, использующих старую тактику. И император добавил огоньку по итогам: выгнал с командных должностей «побитых» офицеров, заодно понизив их в звании.
Мотивация была простой: на курсы изучения новой тактики ходили? Ходили. Те приемы, которыми уничтожили вверенные вам подразделения, изучали? Изучали. Но ничего в ответ не предприняли. Значит, зря потратили служебное время, что приравнивается к саботажу. Вот после этого мои лекции стали пользоваться бешеной популярностью.
— «Огонь, маневр и рукопашная схватка — основные способы действий пехоты!»[30] — нарочито скучным голосом вещаю я. — Огневого превосходства над противником современная пехота добивается повышением плотности ружейно-пулеметного огня. Согласно новым штатам,
