Молодой ответил, что я вообще могу быть провокатором ГБ. Старик возразил, мотивировав тем, что это не имеет смысла. Между ними постепенно началась перепалка, не переходящая, впрочем, на уровень простой ругани. Я осторожно покашлял, привлекая к себе внимание. Оба моих собеседника удивленно посмотрели на меня, словно внезапно обнаружили говорящий камень.
– Простите, что отвлекаю вас от вашего диспута, но за мной шла погоня! И если этот урод, – я кивнул на труп, – сумел догнать меня, то за ним вполне могут последовать остальные! Может быть, имеет смысл перенести нашу познавательную беседу в более безопасное место?
– Не беспокойтесь, – небрежно обронил старик, – я поставил защиту! Опэбэшник вышел на вас по запаху, но теперь ваш след ведет совсем в другую сторону. Погоня последует туда!
– А разве они не будут искать своего? – уточнил я, подумав: «Хрен с ней, защитой! Раз они настолько уверены, то и мне не стоит волноваться!»
– Нет, – отрезал молодой, – низовые сотрудники Отдела – расходный материал! Они настолько глупы, что постоянно попадают в наши ловушки. Их командиры уже давно перестали обращать внимание на потери.
– А они вообще – люди? – решился спросить я.
– Вы задали интересный вопрос… – улыбнулся старик. – В нашей среде до сих пор спорят об этом! Кто-то склоняется к тому, что они больше механизмы, кто-то, что в них осталось еще много человеческого. Ведь, в принципе, они были рождены людьми…
Мощный удар по внешней стороне люка-двери прервал его. Я даже не испугался, а скорее, расстроился из-за того, что старик замолчал на самом интересном месте.
Странное дело: мне бы трястись от страха от всего того, что происходит вокруг, а я после тюрьмы словно в каком-то сне – абсолютно уверен в том, что меня эти события никоим образом не затронут? Или таким образом перегруженная впечатлениями психика просто пытается спастись от «перегруза»? А может я уже того… сбрендил? Тогда все это лишь игра моего больного сознания, а на самом деле я лежу под присмотром бдительных врачей в комнате с мягкими стенами?.. Да плевать!!! К лешему сопли – даже в кошмарном сне лучше действовать, чем сидеть сиднем на печи и дожидаться спасительного пробуждения!
Старик тем временем перестал пялиться на крышку люка с явственным недоумением. Он поднял в указующем жесте правую руку и произнес гортанным голосом буквально пару слов. Там, в тоннеле, что гулко бухнуло. С потолка нам на головы посыпались песчинки и цементные крошки. Небольшое облачко пыли противно залезло в глаза, нос и уши, заставляя чихать и отплевываться. Когда мне удалось маленько проморгаться, я увидел, что Сергеич, которого, похоже, эти мелкие неприятности обошли стороной, чутко прислушивался к происходящему за стеной.
Игорь стоял рядом и, хотя на лице его ясно читалась тревога пополам с недоумением, терпеливо молчал. Старик же, так и не сказав ни слова, просто махнул рукой в сторону темного провала коридора за моей спиной, который непонятно когда открылся, и мы послушно помчались туда.
Впереди мягко бежал упругим стелющимся шагом Игорь с лампой в руке. Я невольно обратил внимание на тот факт, что свет практически не дергался: настолько мягок и плавен был шаг этого парня. Однако, просто звериная грация! Куда там Сергеичу, чье хриплое дыхание за моей спиной разносилось, как мне чудилось, по всему тоннелю.
В этот момент Игорь резко свернул и я, не успев затормозить, влетел лбом прямо в бетонную стену. Искры так и посыпались из глаз, словно роскошный салют. Неожиданно крепкая рука Сергеича ухватила меня за воротник и бесцеремонно поволокла в нужном направлении.
Сколько мы так бежали, я не помню. В какой-то момент я просто впал в некий ступор: механически переставлял ноги, следил за спиной бегущего впереди Игоря и старался не сбить дыхания Видел бы меня сейчас наш школьный учитель физкультуры: просто образцовый бегун – не отвлекающийся на постороннее, делающий свое дело спортсмен.
– Стой! – резко скомандовал Игорь, но благоразумно отскочил в сторону. Я, по инерции, сделал еще несколько шагов, но, в конце концов, остановился. Сердце бешено билось в груди, тяжелое дыхание вырывалось из груди, а пот солеными ручейками бежал по горящему лицу, неприятно разъедая кожу и заставляя прикрывать глаза.
Я достал из кармана платок и, стараясь унять дрожь в руках, стал аккуратно промакивать им лицо. Игорь что-то вполголоса обсуждал со стариком, который, к моему удивлению, уже стоял с абсолютно свежим видом человека, что и знать не знает ни о каком беге по подземным коридорам. Да уж: еще один камушек в копилку, где лежат разные необъяснимые факты. Хотя… я и сам бы не отказался сейчас испытать на себе нечто похожее – курение ощутимо давало о себе знать одышкой и мучительным кашлем.
– Ты как? – мягко спросил меня тоже ни чуточки не уставший Игорь.
– Издеваешься? – прохрипел я. – Лучше бы меня то страшилище сожрало, чем такой марафон!
– А вот это вы зря, молодой человек, – жестко возразил мне старик, – близкое знакомство с рядовым опэбэшником не самое приятное дело. Вот, к примеру, вам бы понравилось, если бы вашу руку или ногу стали бы, гм, использовать в качестве закуски к основному блюду? А таковым являлись бы ваши внутренности? Замечу, что все это происходило бы с вами отнюдь не под воздействием наркоза!
Меня передернуло. Вспомнив уродливую рожу преследовавшего меня чудовища, я как-то сразу поверил словам Сергеича. И тут же меня пронзила страшная мысль: Андрюха! Неужели он стал… закуской?!
Я ошеломленно потряс головой: нет, не может быть! Андрюха наверняка спасся! По-другому и быть не может – меня просто пугают! Я с надеждой взглянул на старика, надеясь увидеть на его лице улыбку и услышать, что эти слова были лишь неудачной шуткой. Но Сергеич молча смотрел на меня печально и понимающе. Смотрел так, что я стиснул зубы и глухо застонал, крепко зажмурившись и сжимая до хруста кулаки.
Ощущение нереальности происходящего разлетелось вдребезги, как первая корочка льда на луже под грубой подошвой ботинка случайного прохожего. Проклятый Город напомнил о своей реальности жестко и бесцеремонно.
– Никак у тебя кто-то наверху остался? – с неуклюжим сочувствием спросил Игорь.
Я кивнул, но не смог выдавить из себя ни слова: мысль, что моего друга сожрали как бутерброд, билась в голове пойманной испуганной птицей, которая бросается в глупой отчаянной попытке вырваться на
