решетку клетки и разбивается насмерть. Сергеич тяжело вздохнул и мягко подтолкнул меня в сторону громадного люка с надписью 1-318-БС над ним, выполненной черной масляной краской. Штурвал запора уже вращался, открывая нам дорогу.
Толстенная дверь с пронзительным скрежетом отошла в сторону, и Игорь первым шагнул через порог, слегка пригнувшись, чтобы не задеть притолоку головой. Я последовал за ним.
Отсек, в котором я оказался, был как две капли воды похож на тот, в который меня затащили Сергеич и Игорь. Правда, это касалось лишь стен и люков – в отличие от того, другого отсека в этом были обитатели. Точнее, один обитатель. У стены, на покосившемся трехногом табурете восседал колоритный дедок в драненькой тельняшке, линялых офицерских бриджах с черным кантом и почему-то… босой! Да, да: именно босой! Я с изумлением уставился на грязные заскорузлые ступни. Это ж надо – по бетону босиком ходить!
В руках старик держал пухлый синий том с роскошным золотым переплетом. Название я прочесть не смог и почему-то чрезвычайно из-за этого расстроился.
– Барченко: «Введение в методику экспериментальных воздействий энергополя», – неожиданно чистый и по юношески звонкий голос заставил меня подскочить от неожиданности. Я поднял голову и… мягкая, ласковая, теплая, но невидимая волна накрыла меня с головой…
– Да открывай глаза, Лешка! Вот ведь паразит! Вставай давай! – Андрюха с шутливой руганью тормошил меня и заставлял подняться с жесткого и неудобного сиденья вагона метро, где я, оказывается, имел несчастье заснуть. Несчастье – это потому, что, разгибаясь, я едва не заорал от боли, которая расплавленным свинцом стеганула буквально по всему телу…
– А все уже, все – не тряситесь так, молодой человек!
Я с трудом приоткрыл глаза и увидел склонившихся надо мной Сергеича и того самого пожилого «матросика».
– Ведь сколько раз тебе говорил, Федор: нельзя сразу психоматрицу наизнанку выворачивать! – выговаривал Сергеич обладателю не по годам молодого голоса. – А ты, как всегда, тяп – ляп, война – х…я, главное – маневры! Угробил бы пацана ни за грош!
– Нет, а что ты хотел, чтобы я его без досмотра пропустил? – вяло отбивался Федор. – Ты, кстати, заметил, что он…
– Да заметил, заметил! – досадливо всплеснул руками Сергеич. – Замолчи уже: видишь – он в себя приходит!
«О чем это они?» – вяло шевельнулась в голове мысль. Но додумывать ее было так лениво – гораздо больше я сейчас хотел просто свернуться калачиком и поспать минут этак шестьсот.
– Вставай, засоня, – с насмешкой обратился ко мне Сергеич, – нашел место для отдыха!
Я тяжело вздохнул, но все-таки стал подниматься с пола. Из памяти совершенно вылетел момент, когда я, собственно, упал. Или меня положили? Но зачем?!
– В принципе, нормальная реакция на тест, – задумчиво проговорил Федор, – но вот только нормальная для…
– Да замолчи ты, балаболка! – вызверился неожиданно молчавший до сих пор Игорь. – Отведем его, куда следует, а там уже разберутся: кто он… – пауза, во время которой у меня все внутри нехорошо сжалось, – и что он! – Он повелительно махнул мне «тэтэшником».
Внутри у меня что-то оборвалось: да когда ж это все закончится? Сколько можно ожидать новых следователей, новых допросов, новых камер, наконец?! Знакомое по тюрьме МГБ всепоглощающее чувство ненависти буквально ко всему охватило меня, да что там – затопило высоченной мутной волной и властно потребовало выхода… Да провалитесь вы все…
– Ты что творишь?! – донесся до меня сквозь неизвестно откуда взявшуюся вату в ушах испуганно- напряженный голос Сергеича. Я повернулся на его голос, но силуэты «жителей подземелья» почему-то расплывались перед глазами. Все было каким-то нечетким: словно я пытаюсь смотреть на мир через стекло аквариума. Странного такого аквариума: с багровыми стеклами! Я провел рукой по лицу, но эта непонятная пелена не проходила. Более того: мне почему-то стало казаться, что вокруг всей троицы я вижу какой-то… ореол, что ли? У Игоря он был желтым, а вот у Сергеича и Федора – ослепительно белым!
Так, а что же это они разорались-то? А, понятно: я заметил, что от меня в разные стороны тянутся стрелы багрово-черных лучей. Сразу-то я на них внимания не обратил из-за той самой странной пелены, а сейчас, когда пригляделся, увидел. Кстати, агрессивные, оказывается, у меня лучики: часть из них достигла Сергеича и Федора и впилась в их белый ореол, словно щупальца осьминога, что опутывают пойманную рыбешку. К Игорю же они отчего-то были совершенно равнодушны.
Самое интересное, что, приглядевшись, я заметил также, что мои щупальца как бы стягивают ореолы со старичков, оставляя их смазанные силуэты тускло-серыми…
Ученик 5-гс класса «В» – Стален Прыжков шел из школы домой в приподнятом настроении: сегодня ему доверили ТАЙНУ! Еще вчера он не мог даже и мечтать о том, что с ним будут разговаривать на равных и Сергей Трошкин, и Эдик Бароян, и Антон Калинин. А сегодня… сегодня они посвятили его в дела, узнай о которых их куратор – всем бы несдобровать! Но тихо! Молчок! Не сметь даже думать об этом! Ох, не зря его предупреждали, что у «серых» тоже может найтись Дешифратор. Да и друзья – одноклассники: кто их всех проверял на лояльность общему ДЕЛУ?! А ведь тот же Сидоренко: тот еще жук! Вроде бы кто-то говорил, что его брат служит в главном управлении МГБ? Или это говорили о Сашке Печинко?.. Нет, надо быть теперь вдвойне осторожным и держать ухо востро! Он не может подвести товарищей!
Стален пугливо оглянулся: ему с самой школы казалось, что вон тот невысокий рыжеволосый крепыш в клетчатой рубахе идет за ним. Хотя может быть, ему просто по пути?
Додумать эту мысль мальчик не успел: ледяной холод ударил в пятки и стремительно стал подниматься по ногам вверх. В первое мгновение Стален решил, что кто-то из одноклассников шутит над ним и нарочно понижает температуру его тела, но, машинально выбросив сканирующую сеть вокруг себя, мальчик не обнаружил и следа от чужого воздействия. А холод уже подобрался к низу живота и начал понемногу скручивать желудок режущей болью. Стален и не понял сразу – чей истошный вопль бьет по его барабанным перепонкам. Краешек сознания, от которого хотелось закрыться всеми возможными способами, услужливо подсказал ему, что это кричит он сам.
