Во дворе он увидел Кадри, сидевшего на земле. Адхам склонился к нему и сказал шепотом:
— Скажи все, что ты знаешь о брате!
Кадри резко вскинул голову, но что-то помешало ему ответить. Отец повторил:
— Скажи, Кадри, что ты сделал с братом?
Едва слышно Кадри проговорил:
— Ничего.
Адхам сходил за фонарем, зажег его и поставил на тележку. Свет ударил Кадри в лицо. Адхам с ужасом разглядывал его.
— По твоему лицу видно, что случилось что-то нехорошее.
Сквозь детский плач из дома до них донесся голос Умаймы. Не разобрав, что она сказала, Адхам крикнул:
— Замолчи, старая! Умри, но замолчи!
Он снова уставился на сына. Вдруг у него задрожали руки. Он схватил Кадри за рукав и с ужасом спросил:
— Кровь?! Что это?! Кровь твоего брата?!!
Кадри посмотрел на рукав и непроизвольно сжался. Его голова поникла от безнадежности, и этим жестом он себя выдал. Адхам схватил его, поднял на ноги и грубо, как никогда не делал, вытолкнул сына на улицу. В глазах у него почернело, и не из-за ночной темноты вокруг…
21
Адхам тащил его в пустыню.
— Сделаем крюк, чтобы не проходить мимо хижины Идриса.
Они углубились во тьму. Кадри шел, пошатываясь. Отец крепкой хваткой вцепился ему в плечо. Твердо шагая, Адхам спросил старческим голосом:
— Скажи, ты избил его? Чем ты его ударил? В каком состоянии ты его бросил?
Кадри не отвечал. Рука отца была тяжелой, но он не чувствовал ее — боль внутри не отпускала. Он желал, чтобы солнце больше никогда не всходило!
— Пожалей меня! Говори! Даты не знаешь жалости! Я приговорил себя к страданию в тот день, когда ты родился. Уже двадцать лет меня преследует проклятье. А я прошу жалости у того, кто ее не знает.
Кадри разрыдался. Его плечи сотрясались вместе с вцепившейся в него рукой отца. Он содрогался так, что эта дрожь передалась Адхаму.
— Это и есть твой ответ? Почему, Кадри, почему?! Как ты мог?! Признайся в темноте, пока не взошло солнце и ты не увидел себя в его ярком свете.
— Я не хочу увидеть день! — вскричал Кадри.
— Мы люди тьмы. Для нас никогда не наступит день. Я думал, зло живет в доме Идриса, а оно — в нас. Идрис горланит, пьет, хулиганит. Мы же убиваем друг друга. Господи!.. Ты убил своего брата?!
— Нет!
— Где он?
— Я не хотел его убивать!
— Так он убит?!
Кадри разрыдался еще сильнее. Адхам крепко впился ему в плечо. Значит, он убил Хумама. Свет жизни моей, любимец деда! Как будто и не было его. Если бы не эта невыносимая боль, я бы не поверил.
Когда они дошли до Большой Скалы, Адхам низким голосом спросил:
— Где ты бросил его, преступник?
Кадри подошел к месту, где закопал брата, и встал.
— Где Хумам? Я ничего не вижу.
Почти неслышно Кадри ответил:
— Я похоронил его здесь.
— Похоронил?! — вырвалось у Адхама.
Адхам вытащил из кармана коробок, зажег спичку и осматривал землю, пока не увидел перекопанное место и обрывающуюся около него полосу. Он застонал от боли и, дрожа, начал разгребать песок, бешено работая руками.
Коснувшись головы Хумама, Адхам подхватил его тело, прикрыв от горя и отчаяния глаза, и мягко вытащил на поверхность. Всхлипнув, он пробормотал:
— Сорок лет жизни кажутся мне напрасными и бессмысленными у твоего тела, сынок!
Резко поднявшись, Адхам посмотрел на Кадри, стоявшего по другую сторону от тела.
— Хумам вернется домой на твоей спине, — произнес он, раздираемый слепой ненавистью.
Ошеломленный, Кадри попятился. Но Адхам не дал ему уйти. Обогнув тело, он схватил Кадри за плечо и приказал:
— Бери брата!
— Не могу! — взмолился Кадри.
— Убить ты смог!
— Не могу, отец!
— Не говори мне «отец». У убийцы нет ни отца, ни матери, ни брата.
— Не могу.
Адхам сильнее сжал руку.
— Убийца должен сам отнести свою жертву.
Кадри попытался вырваться, но Адхам не отпускал его и обрушился на него с пощечинами. Кадри не уворачивался, молча снося удары. Адхам остановился.
— Не теряй времени! Мать ждет.
При упоминании матери Кадри содрогнулся.
— Дай мне исчезнуть! — взмолился он.
Отец подтолкнул его к телу.
— Понесем вместе!
Адхам нагнулся и обхватил тело под мышками, Кадри взялся за ноги. Они подняли Хумама и медленно понесли его к дому. Адхама пронзило чувство, причиняющее боль, хотя, казалось, он уже не ощущал боли. Кадри же страдал невыносимо, сердце у него громко билось, руки и ноги охватила дрожь. Он ощущал запах земли и леденящий холод. Вокруг была непроницаемая тьма, лишь у горизонта виднелись огни неспящих кварталов. Кадри остановился, от отчаяния ему было трудно дышать.
— Я донесу его один, — сказал он.
Он взвалил тело на плечи и пошел за отцом.
22
Когда они подошли к хижине, послышался голос Умаймы, которая с тревогой спросила:
— Вы нашли его?
Адхам строго крикнул ей:
— Сиди внутри! — и вошел первым, чтобы удостовериться, что она осталась в своей комнате. Кадри замер на пороге, не в состоянии пошевелиться. Отец дал ему знак войти, но он уперся.
— Не могу смотреть ей в лицо, — прошептал он.
— Ты смог сделать нечто более ужасное.
Кадри стоял как вкопанный.
— Нет, это еще хуже, — сказал он.
