– Унылая комната. Она ответила, приходя в себя от неожиданности вторжения в ее владения.
– Может быть. Главное, ты должен ждать здесь, в спальне. Тебе придется спрятаться под кроватью, как только услышишь, что он идет.
– Пол деревянный?
– Да. Покрыт ковром, как и во всех комнатах.
– Он, конечно, запрет внешнюю дверь?
– Разумеется. Когда меня нет, его обычно провожает до квартиры Сави. А дверь он запирает сам и ключ чаще всего оставляет в замке или кладет на столик. Ты просто отопрешь дверь и выйдешь.
– А вдруг кто-нибудь окажется на крыше?
– Никого не будет. Али Сурейкус спускается к себе на третий этаж после того, как хозяин укладывается спать.
– Спросят, как пробрался этот…
– Окна будут закрыты. Значит, он либо забыл запереть дверь после ухода Сави, либо открыл ее кому-то, кто постучал.
– Разве станет он открывать, не спросив, кто стучит?
– Ну, может, услышал знакомый голос.
– Тогда они сообразят, что ночной посетитель – кто-то из проживающих в гостинице.
Все тем же бесстрастным голосом Керима сказала:
– Вот и хорошо. Невинный не пострадает. Главное, чтобы спасся ты.– Она указала на полную сумку.– Кража уже совершена. Некоторые драгоценности и кое-какие деньги. Я вскрыла шкаф ножом и разбросала находящиеся там вещи. Ты перчатки прихватил?
– Да.
– Отлично. Вот тебе и железная дубинка. Она кивнула на предмет, лежавший на столе. Я принесла ее из Тукейси. Это ножка от старого родильного кресла. Только без перчаток не прикасайся. И еще: смотри не оброни чего-нибудь из личных вещей, когда будешь под кроватью.
Ему показалось, что лицо ее совсем поблекло в сравнении с лихорадочно горящими глазами.
– Мне пора. Они снова почти механически обнялись.
– Останься еще немного.
– У нас больше нет времени. Ничего не забыла сказать?
– Держи себя в руках. Действуй обдуманно в любой мелочи и…
– Что и?..
Она посмотрела на него странным взглядом и пробормотала:
– Да ничего. Залезай под кровать.
В третий раз обнялись – он словно цеплялся за нее. Она вышла, громко позвала Али Сурейкуса. Он поспешно влез под кровать. Керима вернулась. Слуга вошел следом за ней. Она приказала ему запереть все окна и проверить щеколды. Подождала, пока он закончит дело, погасила свет, и оба вышли. Сабир выбрался из-под кровати и осторожно поднялся в кромешном мраке. Удушливый мрак потерянности и пустоты. Медленно натянул перчатки, пошарил руками, пока не нащупал стол. Крепко ухватил рукой дубинку, шагнул на прежнее место и присел на край кровати. Все исчезло вокруг. Он не ощущал ничего, кроме запаха духов и этого огромного, всеобъемлющего молчания. Пути назад нет. Он не должен промахнуться. Победа одним ударом лучше страданий, терпения, напрасного ожидания и бесплодных поисков. Любовь Ильхам – прозрачное облако, но такая любовь труднее убийства. Донеслись славословия нищего – он еще не укрылся в своей норе. Бесполезные призывы, вроде его объявления или изъятого богатства матери. Когда он обнимет Кериму, не сдерживая своей страсти и без опасений? Беда, если нервы сдадут в этой комнате. Нет, за тобой железная воля, сердце, устремленное к цели, как метеор, к своей адской цели.
Он услышал, как Али Сурейкус напевает:
Порою пьем мы мед, Порою ускус пьем…
И снова ничего, кроме мрака и тишины. Наконец услышал поворот ключа в двери. Упал на пол и стремительно заполз под кровать. Приближались шаги, открылась дверь комнаты, вспыхнул свет. Он сжался от волнения. Увидел три пары ног на полу. Голос дядюшки Халиля громко сказал:
– Ступай, Али! И не забудь вызвать водопроводчика. Одна пара ног исчезла. Халиль сел на край постели. Две ступни замерли перед глазами Сабира.
– Завтра встречусь с ним, и дольше я торговаться не намерен. Хватит.
– Вот и правильно.
– Низкий человек. Четыре раза смотрел смерти в глаза и ничему не научился.
– Да продлит Аллах ваши годы. Наступила пауза. Потом Мухаммед Сави спросил:
– Ну что, я оставлю вас? Старик ответил со вздохом:
– Нет, погоди. Что-то спину ломит. И голова болит. Сколько же он будет сидеть? А что, если всю ночь? Сабира бросило в дрожь от невыносимости ожидания. Старик начал молиться сидя. Отчетливо послышалось:
– Я принял поцелуй Твой. Смею ли просить Твоего прощения и Твоей милости, о Милостивейший, впусти меня в Твой рай… – Он произнес молитву до самого конца, потом сказал: – Помоги, Мухаммед, снять чалму и туфли. Спустя мгновение добавил: – Достань мне бутылочку со снотворным из ящика.
