— А может, ты к нам вернешься? — тихо сказала она.
Я скривился.
— Два дня осталось, все равно.
Мы пошли по улице.
— Ты бывал когда-нибудь на Белом озере? — спросила Галка.
— Нет, а что это за озеро?
— Чудесное! — Галка даже причмокнула губами. — Там сосны к самой воде подходят, а пляжи какие — один песочек. И дно — сплошной песочек. И малины там сколько! Мы туда пойдем в поход.
— Я, наверно, не пойду, — уныло сказал я. — Все меня ненавидят, так чего я буду стараться для них первое место зарабатывать.
— Зря, — грустно сказала Галка. — Но, может, ты передумаешь? А?
— Не знаю, — пожал я плечами. А самому вдруг страшно захотелось пойти в поход к такому замечательному озеру. И обязательно — вместе с Семкой, Галкой и другими ребятами из 6 'А'.
— Пока, — сказал я Галке у ее дома.
— До свиданья, — Галка протянула мне руку. Я пожал ее. Рука была крепкой и сильной, и это мне понравилось.
КОСТЕР ПОКАЗЫВАЕТ ЯЗЫК
Но я все-таки пошел в поход. Я рассудил так — занятия окончились, я перешел в 7-й класс без переэкзаменовок (крикнем дружно 'ура'), до того, как ехать в пионерский лагерь, оставалось еще две недели. А что делать во дворе, если все ребята идут в поход?
Пошел я с 6 'Б'. Ведь именно этот класс я закончил.
Ребята смотрели на меня, как будто не я перед ними стоял, а шкаф какой-нибудь, забрызганный чернилами.
Ну, ладно, я человек не гордый, я просто очень хочу увидеть Белое озеро. Но я еще покажу вам, на что я способен. Вот только бы какого-нибудь зверя повстречать. Волка, например. Конечно, лучше всего зубра. Тогда я посмотрел бы, как улепетывают во все лопатки эти храбрецы Мишка Зайцев и другие. Только я бы не дрогнул. Один на один остался бы с лохматым и страшным царем пущи. Нет, конечно, и Борис Михайлович не струсил бы. Мы бы вдвоем остались против зубра.
А что было бы дальше, я не успел сочинить, потому что мне крикнул Борис Михайлович:
— Не отставай, Валерий! А то заблудишься!
…Второй день мы пробирались по лесу, вылезали на холмы, сверяли направление по компасу и снова шли вперед.
Начали мы довольно бодро. Настроение у всех было, как после шестого урока, — отличное. С первых шагов мы запели. Знаете, вот эту песню — 'Глобус крутится, вертится, словно шар голубой'. Хорошая песенка. Я ничего против нее не имею. Но когда за плечами рюкзак, а в нем спальный мешок, консервные банки, булки, хлеб и еще десяток разных штуковин, не очень-то поется. И скоро ребята замолкли.
На втором привале выяснилось, что Мишка Зайцев натер ногу. Борис Михайлович сказал нам взять в поход старую разношенную обувь. А длинноногий Мишка обул старые ботинки, которые он носил, наверно, лет пять назад. И вот вам результат: на Мишкиных пятках вздулись белые водяные мозоли.
— Ну что ж, — вздохнул Борис Михайлович, — дальше идти нельзя. — Он стал рассматривать схему маршрута. — Мы совсем недалеко от реки, Птичь называется. — Борис Михайлович обернулся к Мишке: Пару километров пройдешь?
— Угу, — скривился Мишка.
Поддерживаемый Толькой Дашкевичем, он кое-как доковылял до реки.
На высоком берегу Птичи, под золотостволыми соснами, мы разбили палаточный лагерь. Сбегали искупались, вода была чудесная и не хотелось вылезать, но Борис Михайлович по одному всех вытащил на берег.
— Простудитесь, черти, и не дойдете до Белого озера, — шумел он.
Одним из условий соревнования было — всем прийти к озеру. Болеть не разрешалось.
Вечером долго не разгорался костер. Утром прошел дождик, и хворост еще не успел высохнуть. Уже целая гора поломанных спичек и два разодранных коробка валялись около наших вспотевших костровых. Вдруг один из них, Димка Чехович, обратился ко мне:
— Ты, кажется, обещал одной спичкой зажечь костер?
— Запросто, — сказал я и взял протянутый мне коробок. — Мигом.
Я пошел в лес и под деревьями насобирал сухих веток. У костра я разломал их на небольшие кусочки, сложил горкой. Вниз подсунул свернутую снежком бумагу.
Ребята, громко покашливая и перешептываясь, следили за моими манипуляциями.
Я никого не замечал. Я знал, главное — представить себе, что вокруг никого нет и я один. Иначе ничего не выйдет. Все получается как будто случайно, а если ты хочешь сделать нарочно, то у тебя выйдет ерунда на постном масле.
Я чиркнул спичкой о коробок. Честное слово, у меня не дрожала рука, когда я подносил спичку к костру. Но костер не загорелся.
Ребята захохотали.
— Ну и хвастун ты, Коробухин. — Это голос Витьки Мелюха.
— Врет, как Мюнхаузен, — на время позабыл про мозоли и решил поупражняться в остроумии Мишка Зайцев.
Я зажег вторую спичку. Бумага немного потлела, но костер не зажегся.
Я уже не замечал града насмешек, который посыпался на меня. Я зажег третью спичку, и тут появился маленький язычок пламени. Это костер показал мне язык: 'А вот не загорюсь'. 'Зажгись, запылай, затрещи, — попросил я костер, — чего тебе стоит? Я хочу утереть нос этим дармоедам'.
И он меня понял, маленький и веселый язычок пламени. Он позвал на помощь еще один язычок, потом второй, третий… И вскоре костер пылал, как в сказке.
Шуточки, словно обожженные пламенем, испарились. Ребята что-то старательно мычали. Девочки поставили на костер ведро с супом и сказали:
— Молодец, Валерий! А вы, герои, даже костер зажечь не смогли.
Я приподнялся:
— Тут недавно кто-то произносил яркие речи. А я вам скажу просто — такими темпами до Белого озера мы месяц идти будем. И первого места нам не видать. Разве что во сне, с зажмуренными глазками.
— Это ты хочешь первое место нашему классу? — сказал Мишка. — Да ты же подыгрываешь своим друзьям из 6 'А'.
— Очень интересно, — несмотря на все, я улыбался. — Значит, это я, как последний идиот, обул ботинки пятилетней давности и натер волдыри, о которых только мечтать можно? Значит, это я не умею зажечь костер и тяну время обеда?
Поднялся невообразимый шум. Вмешался в разговор Борис Михайлович. Он сказал, что мы плохо подготовились к походу и надо что-то срочно придумать, потому что натерла ноги еще и Эмма Гусак.
К вечеру нас ждала новая напасть. Налетела мошкара. И какая-то вредная очень мошкара. Кусалась так, что мы все плясали у костра и вскрикивали. Ну, точно как краснокожие индейцы, только без уборов из перьев на головах.
Так сказал про нас Борис Михайлович, а потом куда-то исчез. Он вернулся через пять минут с огромным букетом ромашек. Борис Михайлович стал раздавать девчонкам цветы. Они краснели и говорили кокетливыми голосками:
— Спасибо, Борис Михайлович!
— Ой, спасибо, Борис Михайлович!
Когда букет растаял в руках вожатого, он сказал:
